Павел Деревянко едва не оторвал руку коллеге

Тот попал в 1970-е годы, и оказался в теле собственного отца. Сам актер ни за какие коврижки не хотел бы очутиться в прошлом. Но абсолютно уверен: люди могут управлять своим будущим.

— Поначалу мы искали на главную роль актера, похожего на Джона Симма (Симм сыграл в британской, оригинальной версии сериала. — Прим. «ТН»), то есть высокого и красивого, — рассказывает режиссер Александр Котт. — Но потом решили: раз наш персонаж попадает в 1970-е в Советский Союз, то должен быть обычным парнем, а не мачо! Утвердили Пашу Деревянко. Он способен сыграть все. Это наш третий совместный проект.

— Мой персонаж в одной из серий говорит: «Мы можем управлять нашим будущим — я это точно знаю», — рассуждает Павел Деревянко. — Так вот: я с ним полностью согласен. Предначертаны лишь основные события жизни — остальное в наших руках. Например, если человеку предопределена ранняя смерть, но он развивается, меняется, работает над собой, то она отступит, человек отделается болезнью или сильной депрессией. Главное — жить в гармонии с собой, ценить жизнь. Для меня роль в этом телефильме — лучшая драматическая работа на сегодняшний день.

Съемки проходили в Минске: столица Белоруссии сейчас похожа на Москву 1970-х больше, чем сама Первопрестольная.

— Мало наружной рекламы и пластиковых окон, чистые улицы, — объясняет режиссер. — По вечерам тихо и спокойно. Ничто не отвлекало от работы. Больше всего смен было у Паши — он полгода не видел жену и ребенка, все время находился в Минске.

Реквизит для съемок покупали на барахолках, у коллекционеров и местных жителей.

— Сложней всего было найти обычные шариковые ручки, — говорит Александр Котт. — Их ведь исписывали и тут же выбрасывали, никто не хранил для внуков. С трудом нашли одну двухцветную ручку образца семидесятых. Ею писал наш герой в детстве. Я оставил ее себе на память о съемках.

— А я бережно храню голубые кожаные туфли своей героини, — рассказывает Светлана Смирнова-Марцинкевич (медсестра Катя). — Они мне сразу приглянулись: очень стильные и удобные, настоящий винтаж.

— Я влюбилась в кожаную желтую сумку своей героини, — добавляет Карина Разумовская, сыгравшая жену главного героя. — Все девушки из съемочной группы на нее засматривались, но художник по костюмам была непреклонна — выкупить ее никому не удалось.

— Не разделяю восторгов по поводу вещей того времени, — признается Деревянко. — Например, у советских милиционеров форма была ужасная. Чего стоят шерстяные брюки, в которых вспотеешь — и хоть караул кричи: ткань колоться начинает! Ботинки жутко неудобные, ноги ими натер. А уж как тогда без мобильных обходились, вообще не представляю. Нет, я бы ни за что не хотел оказаться в семидесятых. Разве что на денек — посмотреть и послушать Высоцкого…

Напряженных эпизодов хватало не только в сценарии, но и на площадке.

— В одной из сцен моя героиня наливает мужу чай и по неосторожности проливает кипяток на него, — говорит Карина Разумовская. — Так и вышло на самом деле. Я думала, что ловко пролью воду на пол, но в итоге ошпарила ногу Паше!

— У меня тоже был эпизод, за который мне стыдно перед партнером, — рассказывает Деревянко. — В одной из финальных сцен Миша выбегает из отделения милиции и садится в свой «Мос­квич-412». Следом появляется другой персонаж, который хватается за ручку дверцы, чтобы сесть к нему в авто. Мой герой дает задний ход, не заметив его. В итоге я так резко сдвинулся с места, что мой партнер отлетел на несколько метров к соседнему дереву с дверцой машины в руках! Ему могло руку оторвать из-за меня! Чудом он ничего не сломал, отделался ушибом и испугом. А наш оператор потом довольно шепнул мне: «Пашка, молодец! Мы такой шикарный кадр никогда бы не сняли!» Именно этот дубль и вошел в фильм. И смех, и грех.