Натали: «Человек имеет право носить то, в чем ему комфортно»

Когда я появилась на свет, моим родителям не исполнилось и двадцати пяти. Я была первенцем (брат Антон и сестра Олеся, двойняшки, появились спустя четыре года, в 1978-м). Так вот, мама и папа возились со мной, как с куколкой. Наряжали, одевали во все яркое — и, по их словам, мне все это очень шло. Это, наверное, и было моим знакомством с миром моды. Кстати, моя цветовая гамма с годами не сильно изменилась. Мне всегда шли чистые глубокие тона: ярко-желтый, розовый, зеленый, фиолетовый, бирюзовый, хаки. А также броские сочетания, например, красного и синего, которые далеко не всем к лицу. Этих цветов и сейчас немало в моем гардеробе. Я могу назвать только один цвет, который мне категорически не идет: цвет жухлой листвы. Однажды, примерив платье этой расцветки, я взглянула в зеркало и ужаснулась: оно состарило меня лет на двадцать.

ОПЫТЫ С ВОЛОСАМИ

Смелых экспериментов над внешностью в детстве-юности я не проводила — просто не успевала чего-то захотеть. Все «опыты» надо мной проделывала мама. Одежды было хоть отбавляй: и шубка ярко-желтого цвета, и пальтишки разных окрасок — вплоть до фиолетовой. Потом все эти цвета и фасоны я повторяла во взрослой жизни, и они мне удивительно шли. Поразительно, как мама тонко почувствовала мой стиль еще тогда!
Я училась в 7-м классе, когда она предложила мне освежить цвет волос. Я всегда была светло-русой, летом на солнце волосы выгорали, появлялся эффект мелирования. Но маме казалось, что цвет должен быть ярче, и она выкрасила меня перекисью водорода в нордическую блондинку. И потом раз в месяц повторяла эту процедуру. А, надо сказать, перекись водорода — это не современные краски, это довольно сильная химия: пока дожидаешься эффекта, кожу на голове щиплет и мурашки бегут. Но чего не вытерпишь ради красоты!
Сама мама щеголяла в то время в фиолетовых волосах. Вообще не понимаю, как после такого агрессивного окрашивания у нас еще что-то оставалось на голове. А мне же перекиси было мало, и я себе делала гриву! Вечером бельевой резинкой стягивала волосы на макушке в хвост, заплетала его в косички, затем каждую наматывала на бигуди — и так спала всю ночь. Утром расплетала, и мои прямые от природы волосы превращались в настоящую гриву. Года два так издевалась над волосами. Эта грива мне однажды пригодилась: в Дзержинске, где я тогда жила, снимали фильм (художественно-публицистическое кино к 60-летию города), я там снялась — и очень эффектно смотрелась.

«НАТАША, СДЕЛАЙ МАКИЯЖ…»

Уши мне прокололи в первом классе. Обычно девочки просят об этом своих мам, некоторые просто умоляют — мол, пора уже носить сережки. Но моя мама опять за меня все решила.
Сережки у меня были самые разные, в том числе огромные, яркие! Но, поскольку в школу ходить в таких было нельзя, я довольствовалась маленькими. Этих тоже было достаточно, я меняла их каждый день — всевозможные камушки, гвоздики, цветочки, крючочки…
Маникюр я также освоила вместе с мамой и с 4-го класса ногти красила себе сама. Яркий лак был запрещен, поэтому использовала либо бесцветный, либо перламутровый, беленький. А еще у мамы была баночка с такими крохотными кружочками — чтобы делать дизайн ногтей. Из этих кружочков, например, можно было выложить цветочек или бабочку… И вот я «напилю» ногти, накрашу их и колдую — иголочкой кружочки цепляю и выкладываю на ноготь. Это занятие обычно начиналось ближе к ночи — чтобы утром уже красивой в школу идти.
Мама же научила меня краситься, иногда даже журила: «Наташа, сделай макияж, что-то ты бледненькая». Сама она без идеальных стрелок и помады из дома не выходила.

СРЕДИ ПОКЛОННИЦ МНОГО ДЕВЧУШЕК

Меня часто спрашивают, каково быть мамой трех мальчишек и не жалею ли, что не родила дочку. Скажу честно: не жалею! Будучи беременной третьим ребенком, я рассуждала: «У меня двое парней, хорошо бы теперь девочку родить», но эти слова были скорее на публику. А в глубине души жил страх. Я много читала о звездных мамах и их дочерях. Помню, меня шокировали истории Людмилы Гурченко и Людмилы Максаковой. Я как бы примеряла их на себя и боялась, что нечто подобное придется пережить самой.
Признаюсь, я не стремилась родить дочь — потому что не хотела в будущем с ней соперничать. Я боялась, что не дам ей нормально расти и развиваться, потому что ее невольно будут сравнивать со мной… Это часто происходит с детьми артистов. Я все-таки человек с педагогическим образованием, изучала психологию и знаю, что ребенок должен расти и развиваться в здоровой атмосфере. Сыновьям я обеспечить ее могу, а девочке — не уверена. Так что я ничуть не жалею, что у меня одни мальчики.
А девчонками я в жизни не обделена. Среди моих поклонниц много маленьких девчушек, они ко мне тянутся, и я их люблю как родных. Некоторым красавицам я даже успела преподать азбуку моды, как когда-то мне — моя мама. В юности я работала преподавателем младших классов средней школы. Помню, как впервые пришла на урок. На мне было изум­рудное платье и лаковые туфли. Все девчонки от удивления глаза распахнули, как будто перед ними не учительница стоит, а принцесса. Думаю, помимо знаний я привила им и чувство прекрасного.

СЫНОВЬЯ — МОИ КОНСУЛЬТАНТЫ

Вы, может быть, удивитесь, но мальчишкам красота нужна не меньше, чем девочкам. Раньше я думала, что только девочкам надо наряжаться, смотреться в зеркало… Нет! Мальчики — первые потребители красоты, подчас они даже тоньше чувствуют нюансы стиля, цвета. Они все видят и подмечают. Для меня это стало открытием! Я, как дитя советского воспитания, привыкла к тому, что мальчишки должны жить по-спартански, их удел — автомобили и инструменты. Ну и военная атрибутика, разумеется. Никаких сантиментов, кукол и колясок. Но когда я растила своих сыновей, видела, что они тянулись и к плюшевым мишкам, и к зайчикам, и даже к коляскам. У каждого был период, когда они с удовольствием катали игрушечные коляски. Недолго, правда, но был. Я их не ограничивала в этом, считая, что так и должно быть.
Мне кажется, наши родители были неправы в том, что жестко регламентировали — кому во что играть, в какого цвета одежде ходить. А мальчишки тоже любят яркое, и это хорошо. Мои сыновья — первые консультанты у меня по стилю. Я всегда спрашиваю у них совета, какой, например, цвет лака подходит к тому или иному наряду, и они всегда безошибочно определяют. Даже маленькому Жене, который еще и говорить толком не умеет, протягиваю два флакончика, предлагая выбрать, — и он справляется.

Я ЛЮБЛЮ СВОЙ СЛЕГКА ВЫДАЮЩИЙСЯ ЖИВОТ

Конечно, у меня случаются проколы. Со временем их все меньше, потому что работа в тесной связке с модельерами и стилистами научила меня понимать, где можно ошибиться. Самые частые ошибки — с пропорциями и с тканями. Вот, например, трикотаж — он может выдать тебя с головой, выставить все твои изъяны. Если хочешь, чтобы тебя посчитали снова беременной, надень трикотажное платье в обтяжку. Твой слегка выпирающий животик (даже если он в пределах нормы) завтра попадет на страницы журналов.
Поклонники знают, что у меня стройные ноги. Я не стесняюсь их демонстрировать. Но понимаю: если я надену узкую юбку выше колена, которая обтянет плотно мои ноги, — они визуально станут пухлыми. Со временем я научилась обходить этот нюанс, «удлиняя» ноги с помощью каблуков и чуть завышенной талии. При этом стараюсь избегать подчеркнутой линии талии, коленей и бедер — все это делает фигуру короче и толще.
С другой стороны, я убеждена, что человек имеет право носить то, в чем ему комфортно, — отвечает ли его наряд модным тенденциям или нет. Вот, к примеру, я стала нежно любить широкие сарафаны. Они такие просторные, что я и на девятом месяце легко бы в них влезла. Но ведь они скроены на обычную фигуру, и в них удобно.
Многие женщины стыдятся своего не очень подтянутого живота. Что с ним делать? А я недавно поймала себя на мысли, что люблю свой живот, именно вот такой, слегка выдающийся. И как же его не любить — если он выносил трех замечательных сыновей! Я его люблю и позволяю ему быть несовершенным. Да, конечно, на сцене и на съемках я его утягиваю корсетами, специальными поясами — раз уж общество не приемлет женщину со всеми ее недостатками. Но после концерта, надев широкое платье, я позволяю себе расслабиться и не втягивать живот. И любить себя такой, какая я есть.