Ума Турман: «Моя задача — оградить детей от любых негативных событий, происходящих в моей жизни»

Жизнь в полуприседе

Начало мая 2014 года. Нью-Йорк

Ума шагала по улицам Манхэттена — быстрым шагом, упершись взглядом в тротуар под ногами, с мрачным и решительным выражением лица. Она торопилась. Если дома ждет маленький ребенок, особенно не погуляешь, даже

при наличии няни и ассистентки. Ума не против помощи, хотя старается ею не злоупотреблять: она рожала детей не для того, чтобы их воспитывали чужие люди. Но и необходимости иногда «выпрямиться», как она это называет, никто не отменял. «Я осознала, как много времени родитель малыша проводит в полусогнутом состоянии, когда сыну Левону исполнилось семь, — вспоминает актриса. — Тебе приходится так часто нагибаться, чтобы взять его за руку, поправить что-то или ответить на вопрос, что наклон и полуприсед становятся естественными позами. Когда ты понимаешь, что ребенок подрос и ты снова можешь стоять прямо, приходится привыкать заново».

Младшая дочка, Луна, только училась ходить как следует, и Ума снова существовала в позе вопросительного знака, которая как нельзя лучше отражала положение дел в ее жизни. Луна появилась в тот момент, когда актриса собиралась вернуться в кино: теперь возвращение откладывалось на неопределенный срок — и это в Голливуде, который легко забывает бывших кумиров. О том, что творилось в ее личной жизни и вокруг нее, Уме даже думать не хотелось.

На светофоре загорелся красный для пешеходов, Ума дисциплинированно остановилась.

— Мисс Турман, — услышала она просительный женский голос, — вы не могли бы сфотографироваться с моей дочкой?

Ума украдкой бросила взгляд на свое отражение в ближайшей витрине и едва не застонала. Она собиралась на выход впопыхах, параллельно давая указания няне, в результате чего выскочила в пасмурный нью-йоркский день без макияжа, с не слишком чистой головой и в первой попавшейся под руку одежде, изящно скомбинировав толстый шерстяной шарф с вьетнамками. Нет, фотографироваться в таком виде по доб­рой воле было невозможно, хотя Ума понимала, что мама с дочкой, пользуясь ее задумчивостью, уже наделали десяток снимков исподтишка.

— Я очень прошу вас не фотографировать, — сказала она. — Но автограф оставлю, если хотите.

Конечно, они хотели. Расписываясь на каком-то туристическом буклете, Ума с грустью думала, что сейчас ее узнаваемость гораздо больше поддерживается статьями о том, что у нее опять в жизни идет не так, чем ролями в кино. Как будто судьба заставляет расплатиться за счастье нового материнства полосой неприятностей.

Сначала она попала под суд. Хлопоты, связанные с беременностью и родами, так захватили Уму, что она напрочь забыла застраховать обслуживающий персонал. Сама не понимала, как такое могло случиться. «Ума допускает в ближний круг очень немногих, ­но за каждого из этих людей готова лечь под поезд, — говорят знакомые ­актрисы. — А они платят ей безусловной верностью. В кругах голливудской прислуги Ума считается работодате­лем, о котором можно только мечтать». ­И ­вот хозяйка мечты оставила помощников без гарантий компенсации в случае болезни или травмы, а они из деликатности не решились ей об этом напомнить. Напоминание пришло в виде судебной повестки, потому что по американским законам люди не имеют права работать без страховки. Ума не обеднела, заплатив штраф $72 тыс., но ощущение дискомфорта от того, что она нарушила закон, преследует ее и по сей день.

Следующий «подарок» преподнес ей 41-летний брат Дечен — инструктор школы йоги Jivamukti на Манхэттене. Ни для кого в семье не было секретом, что его эмоциональная устойчивость оставляет желать лучшего. У Дечена ­часто были резкие перепады настроения, приступы тоски с суицидальными настроениями и навязчивые подозрения, что его никто не любит. Последнее — в сочетании с нездоровым сексуальным аппетитом — привело к тому, что он начал использовать служебное положение в личных целях и соблазнять учениц, нарушая устав школы. Дечен признался приятельнице, что в каждом его классе занимается по ­пять-шесть его любовниц, а та доложила об этом сначала

руководству школы, а потом, не дождавшись санкций, всему миру через социальные сети. Ничего страшного Дечен не делал: ученицы были совершеннолетними и ложились с ним в постель добровольно, но в связи с оглаской ему грозило увольнение. Вместе ­со всей семьей Ума переживала, что это может стать слишком тяжелым ударом для человека с такой тонкой душевной организацией. Кроме того, ее имя упоминалось всякий раз, когда­ «дело Дечена»­ всплывало в прессе, словно читателей наталкивали на предположение, что она тоже может в любой момент дать повод для сексуального скандала. Это было неприятно.

Но все равно не так неприятно, как демарш Арпада, который выбрал не самые удачные время и способ продемонстрировать, что они больше не вместе.

Раздвоение личности

Начало апреля 2014 года. Нью-Йорк

Прижимая телефон плечом к уху, Ума с младшей дочерью на руках стояла у окна своей квартиры в престижном районе Грамерси, смотрела на улицу невидящим взглядом и пыталась переварить то, что говорил ей отец девочки. Через несколько дней они с Арпадом должны были появиться на благотворительном вечере Room to Grow Spring Gala — Ума позвонила ему, чтобы договориться, а в ответ услышала, что он вообще не собирается идти.

— Сам по себе я там никому не нужен, — говорил Арпад. — А стоять рядом с тобой и делать вид, что у нас все хорошо, больше не могу. Наши отношения выдохлись, Ума, и я не чувствую, что мое общество доставляет тебе хоть какое-то удовольствие.

Здесь возразить было нечего. Ума и Арпад успели несколько раз появиться на публике вместе с начала года — несмотря на давно возникшие разногласия, они старались держаться единым фронтом. Но вид у обоих на фотографиях получился такой унылый, словно пара всего лишь отбывала утомительный номер.

— Я занята ребенком, Арки. Мужчине не понять, сколько энергии это ­отнимает. Тем более я уже не так молода, как мне хотелось бы.

— У тебя не было необходимости создавать ситуацию выбора между мужчиной и ребенком. Ты же не рядовая мамаша, которая вынуждена тащить все на себе.

Ума вздохнула, признавая свою вину. Как и со старшими детьми, она нырнула в заботы о Луне с головой, даже не подумав о том, каково Арпаду видеть ее одетой и причесанной кое-как, вечно озабоченной младенческими

проблемами и слишком усталой не только для сов­местных выходов в свет, свиданий и путешествий, но и для секса. «Тяжело одновременно быть матерью и полноценной личностью со своими интересами и отдельной от ребенка жизнью, — говорила Ума в интервью. — Родив, ты как ­будто раздваиваешься, и между старой и новой тобой возникают какие-то сложные отношения, иногда радостные, иногда враждебные, но в любом случае напряженные. В каком-то смысле молодая мать всегда одинока, потому что этот внутренний конфликт нелегко объяснить даже самой себе, не говоря уже о мужчине».

Может быть, она действительно забросила Арки, потеряла контакт с ним, слишком сосредоточившись на маленькой Луне. Но сил или желания гнаться за двумя зайцами Ума в себе не чувствовала. Мужчин на свете много, а малышка у нее на руках — почти наверняка ее последний ребенок. Она всегда будет благодарна Арпаду за эту неожиданную радость, но если он собрался ревновать ее к собственной дочери…

— Я обратил внимание, что на Итана время у тебя находится всегда, — заметил Арпад.

Скулы Умы, которая готова была извиниться перед ним за неумышленное пренебрежение, свело от злости. Ее ­отношение к бывшему мужу Итану Хоуку проходило через долгий роман с Арпадом красной нитью, а в 2009 году даже послужило одной из причин разрыва помолвки. Но это ничему не научило Арки, который сейчас словно бы предполагал, что она пытается прикрыть заботами о дочери — что?

Старая любовь не ржавеет

Изначальная проблема заключалась в том, что Ума отказывалась переез­жать из Нью-Йорка в Лондон, где базиру­ется бизнес Арки Бюссона и большую часть времени живет он сам. Романы через океан — всегда большое испытание для любви, и Арпад делал все возможное, чтобы перетащить Уму к себе.

Аргументов против у нее было много. Актриса только начала выводить из комы свою карьеру и меньше всего хотела потерять связь с американской киноиндустрией. «Сидя дома с детьми, я ждала момента, когда они станут более самостоятельными и я смогу вернуться к работе, — признавалась она. — Я чувствовала, что собственными руками душу в себе актрису. Звучит эгоистично, я знаю. Но я люблю кино, оно — неотъемлемая часть меня. Речь никогда не шла о том, чтобы отнимать время у семьи для съемок в кассовых боевиках, где полуодетые героини деактивируют атомные бомбы посреди пустыни. Я думала о более человечном, эмоциональном кино, с философией, со смыслом. В таком мне хочется сниматься. Да, я в первую очередь мать, но это не значит, что я должна совсем раствориться в детях и впредь жить только их жизнью. Детям нужно, чтобы их родители были достойны интереса, уважения и подражания».

Судьба великосветской «трофейной» жены ее никогда не прельщала, а перспектива оказаться на содержании у Арпада, стать полностью зависимой от него просто вгоняла в ступор. Привыкший на работе решать все за всех, самоуверенный и властный, Арпад с самого начала отношений показал, что из самых лучших побуждений лишит Уму права на самоопределение, если она ему это позволит.

Уже этих двух соображений хватило, чтобы заставить актрису держаться за родной асфальт Манхэттена рука­ми и ногами. Но Арки раздражен­ным клещом уцепился за третий аргумент: «Я не хочу увозить детей из Нью-Йорка, потому что здесь живет их отец».

Ума никогда не скрывала, что Итан был самой большой любовью ее жизни. Но бывшие супруги даже не разговаривали, чтобы не расковыривать оставшиеся от крушения этой любви шрамы. Ума была слишком обижена на то, что Итан, изменив ей, не проявил ни капли раскаяния и вообще вел себя как пострадавшая сторона — сплошь мрачные взгляды и оскорбленное молчание. Но от участия в воспитании детей — Майи и Левона — он не отказывался, поэтому им с Умой приходилось довольно часто встречаться и обмениваться парой-другой нейтральных или связанных с детскими делами фраз.

Из всего вышесказанного Арпад тут же сделал вывод, что эта тонкая ниточка, которая связывает Уму с бывшим мужем и дает ей законный повод видеться с ним, для нее дороже, чем возможность зажить с новым возлюбленным в роскоши и комфорте. И что в глазах Умы их совместная жизнь не более чем перевалочный пункт, на котором она дожидается возвращения блудного Итана.

Переубедить его так и не удалось. Арпад не рисковал поднимать эту тему слишком часто, но призрак ее бывшего мужа всегда витал где-то неподалеку. А потом, словно в доказательство теории, что мысль материальна, активизировался и сам Итан, решивший поделиться с Умой плодами десятилетних размышлений о том, что именно разрушило их брак.

«Я был не готов брать на себя обязательства, которые связали бы меня больше, чем на две недели, — сказал он, наконец-то признав себя виноватым. — Но влюбился так сильно, что захотел пойти до конца. Мы оба были молодыми оптимистами, нам хотелось верить в существование вечной любви. Но в браке все вышло из-под контроля — осталось только желание остановить мир, который крутился и катился куда-то слишком быстро. Я испугался, что семья ограничивает меня, лишает свободы выбора, заставляет наблюдать за жизнью вместо того, чтобы участвовать в ней. Я был неправ. Но до понимания, какая сила заключена в любви, какие пути в ней конструктивны, а какие — опасны, надо дорасти».

Видимо, именно об этом разговаривали — и никак не могли наговориться­ — бывшие супруги, вст­ре­­тившись на фести­вале «Сандэнс» в Парк-Сити в штате Юта в январе 2014 года. «Они выглядели как нормальная счастливая семья. Полное взаимопонимание и никакого напряжения», — говорили очевидцы их совместных горнолыжных спусков и ужинов в маленьких ресторанчиках. От внимания Арпада это чудесное единение, разумеется, не ускользнуло. И в восторг его не привело.

В ожидании сюрпризов

Начало мая 2014 года. Нью-Йорк

Распрощавшись с любительницами автографов, Ума поспешила дальше. Ее ждало несколько деловых встреч, на ­обратном пути можно было быс­т­ренько пробежаться по индийским лавочкам и подобрать кольцо взамен того, которое так и не стало обручальным.

Огромный бриллиант, подаренный Арпадом, она сняла 8 апреля, отправляясь на Room to Grow Spring Gala. Кто сказал, что лишь он имеет право на демонстративные жесты? Тот вечер не относился к числу самых приятных воспоминаний Умы — ей пришлось в одиночку разбираться с сочувственными взглядами и неудобными вопросами. Актриса отвечала так уклончиво, как только позволяли правила приличия. «Все, что ты можешь сделать в такой ситуации, — это не причинить нового вреда, — говорит она. — Моя задача — оградить детей от любого негативного эха событий, происходящих в моей жизни».

С тех пор она успокоилась и даже начала находить удовольствие в новом статусе. «В моей душе стало больше мира, — призналась Ума недавно. — И это делает меня счастливее, чем я была много-много лет до этого. Можно сказать, я нахожусь в радостном ожидании неизвестно чего. Знаете, меня часто посещает ощущение, что я живу задом наперед. В молодости мне казалось, что я уже все знаю и меня ничем не удивить. Но жизненный опыт на­учил меня не считать себя самой умной и не загадывать наперед. Как только ты начинаешь думать, что поняла рисунок судьбы, она преподносит тебе сюрприз, который все меняет».

---

Ума Каруна Турман

Родилась: 29 апреля 1970 года в г. Бостон (штат Массачусетс, США)

Семья: отец — Роберт (72 года), ученый, специалист по Тибету; мать — Нена (73 года), психотерапевт, исполнительный директор центра тибетской медицины; дети от брака с Итаном Хоуком — Майя (15 лет) и Левон (12 лет); дочь от романа с Арпадом Бюссоном — Розалинд Аруша Аркадина Альталуна Флоренс (1 год 10 месяцев)

Образование: окончила среднюю школу

Карьера: в 15 лет начала работать моделью. Дебютировала на экране в 1988 году с четырьмя картинами, одна из которых — «Опасные связи» — принесла ей признание. Снялась более чем в 50 фильмах, среди которых «Генри и Джун», «Окончательный анализ», «Бешеный пес и Глори», «Бэтмен и Робин», «Отверженные», «Сладкий и гадкий», «Ватель», «Убить Билла», «Моя супер-бывшая», «Свадьба», «Нимфоманка». Номинантка на премию «Оскар» за фильм «Криминальное чтиво»

Ее мужчины

Гэри Олдман

c 1990 по 1992 год

Когда они поженились, Гэри было 32 года, Уме — 20 лет. «А вы попробуйте поживите с ангелом!» — как-то ответил он на вопрос о причинах развода.

Итан Хоук

с 1998 по 2004 год

«Мы с Умой очень любили друг друга и наверняка остались бы вместе, если бы роль сексуальной верности в браке не была так сильно преувеличена в обществе», — cказал актер.

Андре Балаш

с 2003 по 2007 год

Первый мужчина, с которым Ума разошлась, а потом сошлась снова. «Надо было слушать людей, утверждавших, что вторые шансы никогда не работают», — говорила она.

Арпад Бюссон

с 2007 по 2009 год, с 2011 по 2014 год

Получив в подарок от Арпада кольцо с бриллиантом 8 карат, Ума заметила: «Я не заслуживаю такой роскоши и не чувствую себя комфортно, разгуливая по городу с камнем, который еле пролезает в рукав».