Жанна Бадоева: у нас был выбор — закрываться или виться ужами на сковородке

— Жанна, сначала мы, зрители, завидовали вам, потому что вы живете в прекрасной Италии, в часе езды от Венеции. А год назад мы за Италию стали переживать и ей сочувствовать, потому что ковидные новости оттуда были страшнее, чем из других европейских стран, — но вам лично мы завидуем пуще прежнего! Господи, летаете по странам и континентам, будто ничегошеньки не случилось!

— Будто ничегошеньки не случилось, говорите? Ну да, ну да… Конечно, на самом деле все то время, что длится история с ковидом, нам очень, просто ужасно сложно работать! И при этом мы ни разу не задержались. «Жизнь других» как выходила, так и выходит, строго в том же графике, хотя организация работы и сами съемки превратились в полосу препятствий. И мало того что ты все время их преодолеваешь, меняются и виды препятствий, и маршрут. Вот финиш был на северо-востоке, и до него оставался километр, ты все учел и подготовился, но посередине маршрута тебе сказали: «Нет, теперь заканчиваем забег на юге, в пяти километрах». В каждой стране сейчас свои правила въезда, и меняются они то через день, то через неделю. Только начинаем готовить поездку в одну страну, и как будто все хорошо, уже собираемся покупать билеты, а ее раз — и закрывают!

— Командировки в какие страны срывались?

— Мы запланировали поездки в Корею, в Японию, в Саудовскую Аравию, там уже были договоренности. К работе подключились сценаристы, мы обсуждали эти страны на собраниях по скайпу — а потом бац, появлялись новые закрытые зоны, новые правила, по которым требовалось в обязательном порядке отсидеть две недели на карантине, чего мы ну никак не могли себе позволить. И приходилось срочно менять все. Даже сейчас мы собирались лететь в Америку, но вынужденно все срочно переиграли и прилетели в Словакию.

— Внезапно. А за сколько дней до предполагаемого вылета это случилось?

— За пару недель. А подготовить программу к съемкам всего за две недели — это очень сложно. И было бы не сложно, а попросту невозможно, не прощупывай наши продюсеры почву по чуть-чуть во всех странах. Где что можно, где нельзя? Они всегда следят за ситуацией. Если что-то вдруг меняется, они сразу приступают к разработке запасных вариантов.

Но даже если мы смогли прилететь туда, куда планировали, это не значит, что и дальше все пойдет по плану. Мы же ходим по госучреждениям — детским садам, школам, роддомам, больницам, — а с этим тоже очень много сложностей, они все сейчас, как правило, закрыты. С семьями проще, но тоже бывали случаи, когда мы уже ехали к людям, а они звонили со словами: «К сожалению, у нас папа получил положительный тест, у него коронавирус, так что все отменяется». Приходилось разворачиваться и срочно искать другую семью. Это нервно. Уж молчу про постоянные тесты, которые мы сдаем, чтобы перемещаться. Вот давеча буквально сдавали, чтобы только зайти в Белграде на ипподром. Не заехать в Белград… Ой, в Братиславу, господи, я уже путаю, где нахожусь! Не для того, чтобы попасть в страну, а просто чтобы пустили на локацию, нужно было еще раз сдать тест.

— Большой группой путешествуете?

— В докоронавирусные времена ездили командой 6-7 человек, а сейчас по Европе только вдвоем — я и оператор. А остальные сидят по домам, а дома у них по всему миру. Наши ребята живут кто в Москве, кто в Берлине, в Будапеште, в Сеуле, в Лондоне. Сценарист вот в Барселоне. Когда мы с оператором добираемся на локацию, то подключаем онлайн и сценариста, и режиссера.

— Раньше в голову не могло прийти, что такое возможно — снимать программу даже без режиссера на площадке!

— Да. Но когда все случилось в марте прошлого года, у нас было два пути — или полностью остановить работу, как это сделали практически все трэвел-программы, или выкручиваться, крутиться как ужи на сковородке. Мы выбрали путь ужей и поэтому вот уже второй год так и живем. Конечно, тогда никто не думал, что виться ужами придется так долго. Вначале считали, что все быстро вернется на исходные позиции. А когда история затянулась, у нас уже не было пути назад. Так работать, как мы сейчас, правда очень сложно. Практически невозможно. Но… Даже страшно сейчас это говорить, но мне кажется, что мы втянулись.

— А когда возвращаетесь в Италию, лежите тряпочкой до следующей поездки или находите силы на разруливание домашних проблем? Вашей дочери сейчас 16 лет — переходный возраст, наверное, не дает расслабиться… 

— Тряпочкой не валяюсь, потому что… Я не знаю — почему. Да, все правда ужасно сложно эмоционально и физически. Когда зрители пишут, как они мне завидуют, внутренне улыбаюсь, потому что они абсолютно не понимают, каково это на самом деле! Но наверное, благодаря тому, что я занимаюсь просто стопроцентно своим делом, у меня очень много сил и энергии. Да, физически устаю. Конечно, бываю измотанной и иногда хочу полежать. Но в принципе когда ты любишь свое дело, то трудности преодолеваются с азартом, а не воспринимаются как конец света.

Дочке действительно шестнадцать, но не могу сказать, что у нас в отношениях какой-то особенно ужасный период. Безусловно, у Лолиты есть характер, да еще какой, и мы проходим какие-то подростковые моменты. Но к великому счастью, можем договариваться. Лола говорит: «Хочу покрасить волосы в красный цвет». Отвечаю: «Пожалуйста-пожалуйста, ты должна пройти все стадии уродства, поэтому делай что ты хочешь». Или: «Хочу подстричь челку» — «Конечно, подстриги». К таким экспериментам я отношусь абсолютно спокойно. Когда я против чего-то, например татуировки, тоннелей в ушах или пробитого носа, объясняю: «Конечно, ты можешь и это сделать, по большому счету, только знай, что это максимальная степень уродства, на мой взгляд. Но если хочешь — пожалуйста, можешь сделать». Почему-то это ее останавливает. Как-то она задумывается, а потом это желание сходит на нет. А в вопросах, которые не касаются юношеского апгрейда внешности, она на редкость ответственная, понимающая… Дочь знает, как мы устаем, как нам трудно, и сама старается нам сложностей не добавлять подростковыми капризами. Мне иногда кажется, что я больше капризничаю, чем она. Потому что не только муж, но даже Лола уже иногда говорит: «Хорошо-хорошо, мы все сделаем, как ты хочешь, только, пожалуйста, не кричи».

— А вы из-за чего можете капризничать и кричать?

— Ой, абсолютно из-за всего. Хотя я не капризная, а просто очень требовательная — ну, мне изнутри так видится. А все домашние почему-то считают, что я невероятно капризная и вредная. Я им объясняю: я подарок для всех для них, и они должны радоваться и благодарить судьбу за мое присутствие в их жизни. Они кивают головой и уходят, чтобы только со мной не связываться.

— Тактику общения с шестнадцатилетней девушкой, которая жаждет экспериментов, вы переняли у своих родителей? Или они, наоборот, были строги, категоричны, и вы идете методом «от противного»?

— А маме с папой не нужно было быть со мной строгими: я тоже всегда была очень послушным ребенком. И очень занятым: училась в музыкальной школе, занималась хореографией. Подружки могли хоть до ночи тусить на вечеринках, а я могла туда прийти после музыкальной школы, а в девять уходила домой, хотя все друзья оставались. Я не была бунтаркой, может быть, поэтому у меня и не было проблем с родителями никогда и никаких. Я не хотела ничего экстраординарного, не мечтала сделать на голове зеленый панковский ирокез. Единственное – просила покупать модные вещички. Я же из Литвы, мы жили в Клайпеде, а это город морской, портовый. Моряки привозили из заграничных плаваний заграничные же вещи, и они продавались на черном рынке. Джинсы Levis, фирменные кроссовки были сверхмечтой! И мама с папой старались находить деньги, возможности, чтобы покупать мне эту красоту.

— Ваши и их представления о красоте совпадали? Или шла торговля? Вы говорили: «Хочу вареные джинсы» — «Ребенок, варенки выглядят совсем дико и дешево, а стоят дороже. Давай нормальные однотонные возьмем?» — «Хочу, хочу, а вы ничего не понимаете в прекрасном, старомодные вы люди!»

— Я никогда не топала ножкой, а родители не настаивали: «Ты должна носить то, что нравится нам, а не тебе». Все держали себя в рамках и не требовали от близких сложного или тем более невозможного.

— То есть Лолита в вас пошла.

— У нее есть, конечно, много моих черт. Она, как моя мама говорит, такая же обезьяна, у нее отличное чувство юмора. Она такая же стеснительная, как я в ее возрасте, и тоже лучше останется дома, чем куда-то пойдет. Но в целом абсолютно другой по складу растет человек. Она очень сильный человек, намного сильнее меня. И лидер очень большой. Но, мне кажется, еще не поняла, как вообще это использовать в жизни.

— Вашему сыну 23 года. То есть в силу возраста Борис уже по идее лучше, чем Лолита, все про себя понимает. Как он распоряжается тем, что ему дано? Чем занимается?

— Борис уже живет отдельно. Он переехал в Милан, снимает квартиру, работает в IT-компании, занимается программированием каких-то программ. Я бы рада объяснить конкретнее, но, честно говоря, сама не понимаю. Он пытается рассказать, я киваю, но его объяснения в моей голове не задерживаются. Но мне главное, что ему это интересно, что он прекрасно себя чувствует. К сожалению, сейчас из-за этой пандемии мы редко видимся. Он даже не смог к нам на Рождество приехать из-за того, что в Италии все регионы были закрыты и из одного в другой не пускали. Это было ужасно!

— А сейчас как?

— 26 апреля у нас был праздник: в Италии открылись бары и рестораны, большая часть регионов по эпидемиологическим показателям вошла в «желтую» зону! Мы этому бесконечно рады и надеемся, что не за горами «белая» зона. Так что в Италии в принципе уже как-то все нормализуется, в отличие от Словакии, где мы сейчас находимся. В Братиславе только на днях разрешили открыть веранды кафе и ресторанов. До этого у словаков семь месяцев было вообще все закрыто, действовал комендантский час, все люди должны были сдавать каждую неделю тесты, независимо от того, ездили они куда-то или нет.

— Во время жесткого карантина, когда людям разрешали выходить из дома только по уважительной причине — в ближайший продуктовый магазин или в аптеку, ходили карикатуры: собака падает от усталости, потому что хозяева сдают ее напрокат всему многоэтажному дому для прогулки и она за день гуляет по тридцать раз. Вы тоже могли, пользуясь случаем, открыть такой бизнес: у вас же три собаки!

— О, с этим нам страшно повезло! Бизнес мы не открыли, но гуляли сами. Причем могли позволить себе несказанную роскошь — прогулку вдвоем. В Италии с одной собакой мог гулять только один хозяин, а не муж с женой или родитель с ребенком. А мы с тремя имели право хоть втроем выходить на улицу! Иногда я посылаю своим собакам проклятия, когда они гавкают или творят какие-то непотребства, но в тот период я их боготворила.

— Несколько месяцев назад вы были в жюри шоу «Я почти знаменит», в котором участвовали люди с самыми невообразимыми способностями. Кто вам запомнился больше других?

— Там были потрясающие иллюзионисты. Вот он стоит в метре от меня, делает фокус, и я, взрослый человек, чувствую себя облапошенной дурочкой, потому что совершенно не представляю, как это у него получается. Одна чудесная девочка отжималась на гвоздях. Она до такой степени хотела победить, а я так за нее переживала! Победитель рисовал лопатой на снегу потрясающие вещи. И ведь все они не профессионалы — просто люди, знающие о своей способности, эту искру не тушат, а разжигают из нее костер.

— Следующий вопрос очевиден. А какие у вас есть необычные таланты?

— Ой, господи. Это, конечно, очень страшный вопрос. Ни рисовать лопатой, ни отжиматься на гвоздях, ни показывать фокусы, ни петь — не могу совершенно ничегошеньки! Умею только путешествовать и быть ведущей.

Досье
Родилась: 18 марта 1976 года в г. Мажейкяй Литовской ССР
Семья: муж Василий Мельничин, музыкант и бизнесмен. Сын от брака с Игорем Кучаренко — Борис (23 года), дочь от брака с режиссером и клипмейкером Аланом Бадоевым — Лолита (16 лет)
Образование: окончила строительный институт и режиссерский факультет Киевского национального университета театра, кино и телевидения имени И.К. Карпенко-Карого
Карьера: несколько лет преподавала в университете, стала первой женщиной-резидентом Comedy Club, работала режиссером телепрограмм на украинском телевидении. В 2011 году стала ведущей трэвел-шоу «Орел и решка», сейчас ведет на Первом канале программу о путешествиях «Жизнь других»

Этот и другие материалы из журнала «Теленеделя» можно также прочитать здесь.