Юлия Зимина: «У людей первое мнение обо мне почти всегда одинаковое: Зимина – надменная стерва!»

«Ледниковый период» на Первом набирает обороты, борьба участников становится все ожесточеннее. В перерывах между напряженными тренировками актриса Юлия Зимина приехала на фотосессию для «ТН». Переобуваясь из ботинок в модные узкие туфельки, Юля морщилась — ее миниатюрные ступни покрыты мозолями! Поймав мой взгляд, полный сочувствия, она засмеялась: «Ерунда, до свадьбы заживет».

— Юля, зачем так себя истязать, неужели так мечтаете победить?

— Чтобы ночами не спать и слезы лить, если судьи поставят невысокую оценку? Конечно, нет — это же игра!

Но я, разумеется, делаю все, чтобы наши с Петей (фигурист Петр Чернышев — прим. «ТН») номера радовали зрителя, были каждый раз разными, а это непросто, я же не фигуристка. Подумаешь, мозоли! В 80 лет ноги у всех будут одинаковыми — сморщенными и некрасивыми. И у тех, кто с мозолями ходил, и у тех, кто ножки свои жалел. Зато я этими ногами столько прошла! Пусть останутся лишние шрамы, зато нескучно жить. Будет что вспомнить в старости.

Три года подряд я отказывалась от участия в «Ледниковом периоде». И дело даже не в плотном графике. Зная свою эмоциональность, опасалась коньком проломить голову парт­неру. Лезвия острые, на льду я никогда в жизни не стояла… Думала, что быстро научусь — я же легкая, юркая, к тому же танцевать люблю с детства. Но все оказалось не так просто. В этом сезоне продюсерам  удалось заманить меня в свой проект. Летом позвонил Илья Авербух, спросил, сильно ли занята. Отвечаю: «Да, у меня съемки в Екатеринбурге». — «Так ты заезжай сегодня на каток, просто посмот­ришь». Ага! Илья, хороший психолог, раскусил меня: я же натура увлекающаяся и азартная. Стоило мне ступить на лед, как — ах! — и пропала, все показалось настолько интересным и занятным. Помню, на тренировке увидела, как Анита Цой едет на коньках назад и ест из мисочки салат, — была в шоке. А теперь и сама так умею! (Смеется.) За пять месяцев неплохо раскаталась. Илья нами доволен, на последнем выступлении эмоций не сдержал, закружил меня: «Умница! Чемпионка!» Он ставил наш номер и, видя, что у меня не получается, что Петя раздражается и я тоже, пытался помочь — заменить элементы, придумать интересную связку.

После того как бурную радость нашего тренера увидела вся страна, нам с ним тут же приписали роман. Бульварная пресса выдала: «Юля и Илья перестали скрывать свои отношения». Утром от Авербуха пришла эсэмэска: «А ты знаешь, мы с тобой любовники! Зайди в Интернет».

Слухи меня преследуют всю жизнь. Почему-то я произвожу странное впечатление на людей. Первое мнение всегда одинаковое: Зимина — надменная стерва. Может, виной моя сдержанность с незнакомыми людьми? Я не стараюсь понравиться и тут же начать дружить. Мама говорит, что когда я была маленькой, даже она не понимала, что у меня на уме, не могла меня раскусить. Такой сосредоточенный маленький хорек! Зато стоило собраться в доме гостям, заиграть гармони, как я уже веселилась и тянула всех плясать.

Вообще у нас была очень веселая семья, мой дедушка даже во сне хохотал. (Заразительно смеется.)

— Но это же обидно, когда тебя воспринимают не такой, какая ты есть на самом деле…

— Да пусть лучше считают меня Снежной королевой, чем половой тряпкой.

Когда в 16 лет я уехала из родного Красного Кута в Саратов и поступила в консерваторию на театральный факультет, родители сняли для меня комнату у очаровательного старичка Михаила Михайловича. Сначала он во мне души не чаял, относился как к родной. Но через месяц соседка Валя стала его подзуживать: «Михал Михалыч, вы меня извините, но Юля ваша — странная студентка. Что ж это за учеба такая, если из дома она

уходит в семь утра, а возвращается среди ночи?» И он спросил однажды строго: «А чем это ты ночами занимаешься?» Оправдываться не стала: «Да знаете, мы в институте этюды творим». Так же, как и объяснять, что в любом театральном институте учатся на износ. С утра до ночи занятия — этюды, танец, вокал. Но обычным людям все это непонятно. Тогда я собрала пожитки и съехала к подружкам в крошечную съемную квартирку. Что ни делается — все к лучшему. Мы дружно жили, несмотря на тесноту. Вечерами ходили на дискотеки, плясали до упаду. Все было в диковинку. В Красном Куте, откуда я родом, из развлечений — одна дискотека, и та лишь по субботам с девяти до одиннадцати вечера. Чтобы вы понимали, о чем идет речь, представьте себе сельский клуб с рядами кресел и экраном на стене. Там у нас и кино показывали, и собрания проводились. Заведовал хозяйством дядя Юра Телегин. По субботам он выносил из кладовки кассетный магнитофон, вставлял заезженную чуть не до дыр кассету — и начиналось… Одна песня сменяла другую, пока кассета не заканчивалась. Поднимался гвалт, все бежали в коридор покурить или самогоночки выпить, пока дядя Юра не спеша карандашом перематывал пленку назад. Спустя два часа, без пяти одиннадцать, он брал микрофон и объявлял: «А сейчас танцуем последний танец». И все разочарованно гудели: «у-у-у-у!..» Обычно звучал медляк, после которого парочки остервенело кричали: «Дядя Юра, включи еще!» Он снисходительно смотрел на нас, потом долго возился с магнитофоном и запускал какой-нибудь быстрый «тыц-тыц-тыц». Мы  начинали биться, будто в конвульсиях, танцевали как в последний раз, ведь следующая дискотека только через неделю… Летом танцы устраивали на улице, прямо на… автобусной остановке — такой вот оупен-эйр!

Красный Кут — пусть маленький, но гордый городок. До Саратова на автобусе два часа. У нас там и летное училище, и ветеринарный техникум, разные ПТУ, комбинаты. Но я жила даже не в самом Красном Куте, а еще дальше, в пяти километрах от него, в студенческом городке. Бывало, опоздаешь на автобус, идешь пешком — хорошо! Красота: все цветет, калина в белоснежных шарах, аромат от трав такой, что голова кружится. Любимая речка — чистая! Вот сейчас вспоминаю и понимаю, какое же у меня было крутое детство!

— А с чего вы вдруг решили в артистки податься?

— Как-то нашла в родительском доме листочек — сочинение первоклашки Юли Зиминой «Кем стану, когда вырасту». И что вы думаете, там написано? «Буду артисткой!» Серьезно об этом стала мечтать, когда попала с классом в легендарный Саратовский ТЮЗ на спектакль «Маленькая Баба-яга». Действом была ошарашена!

Тоже так захотелось! И все равно было кого играть: Бабу-ягу или принцессу. Я росла щупленькой девочкой, на физкультуре стояла последней. Но пусть маленькая, зато с огоньком!

Это природное, у нас вся семья такая заводная: мама, ее сестра  тетя Галя, дядя, бабушка, моя старшая сес­тра Лена — ну все артистичные. Один лишь папа был скромным и спокойным. Помню, как дядя Гриша, муж моей тетки, кидал пятерку на стол и кричал: «Юлька, танцуй!» А мне только того и надо, выскакивала в центр комнаты и давай выплясывать.

— А с пятеркой что делали?

— Наверное, маме отдавала. Я же танцевала не ради денег, а от души! В шесть лет затерла до дыр пластинку с музыкальным спектаклем «Заяц-огородник», знала ее наизусть. И 1 Мая отправилась в Дом культуры на праздничный концерт. Подошла к организаторам и сообщила, что хочу рассказать сказку. Как ни странно, меня выпустили на сцену, я смело подошла к микрофону, на голове белый бант в два раза больше, чем я сама, — и давай декламировать своего «Огородника» и сценки разыгрывать: устроила театр одного актера! (Смеется.) Вообще детство у нас с сестрой было чудесное! Летом нас с ней отправляли к тетке в Питерку — в село неподалеку, на поезде всего час езды. Там нас уже не могла дождаться наша двоюродная сестра Таня. Ох, чего мы только не вытворяли! Стоило тетке уйти на работу, как мы, повиснув на трюмо, словно три обезьяны, хватали черные карандаши для глаз и, высунув от усердия язык, пытались рисовать на веках стрелочки или алой помадой ровно красить губы — ну и зрелище было. (Смеется.) Когда за нами приезжали родители забирать домой, разыгрывалась настоящая трагедия. Мы с сестрицами заламывали руки, лили слезы и умоляли «миленьких мамочку с папочкой» оставить нас еще погостить у «тетеньки Гали». Несмотря на наши вопли, родители брали нас в охапку и тащили на станцию. Один раз я так не хотела уезжать, что спряталась в деревянном туалете на участке. Искали меня долго: «Юля, ты где? Выходи, все равно домой поедешь!» — пугали родители. Но я сидела тихо. Словом, повезли домой мою сестру. А Лена с ними в одну дверь поезда вошла, и пока они вещи заносили, в другую вышла и папе с мамой с перрона ручкой помахала. (Хохочет.)

А какие застолья устраивала наша бабушка! Дома собиралась вся родня, мы дружно пели… А походы в баню! Конечно же, как и у Жени Лукашина из «Иронии судьбы…», дома имелась ванная. Баня была развлечением. Папа почему-то ходил туда с дипломатом. (Смеется.) Обратно мы шли через ту знаменитую нашу дискотеку. С детства ужас как люблю танцевать. Мама смеялась: «Ну беги, дочь, потанцуй!» Помню, как я, шестилетняя, несусь со всех ног и врезаюсь в толпу взрослых, скачу рядом с ними, скачу… И вот как в кино: прошло 10 лет, и я уже девушка, так же иду из бани, только теперь уже с заходом домой на макияж и прическу… Никаких изменений! На эту легендарную дискотеку ходят девочки, потом они становятся мамами, приводят своих дочерей и даже внучек — так проходит жизнь.

— Наверное, ваши земляки гордятся, что вам улыбнулась удача и вы теперь в Москве?

— По-разному реагируют. Надеюсь, большинство искренне за меня рады. Но есть и такие, кто говорит недобро: «Как это вдруг Зимина артисткой стала?» Мама на подобные вопросы не отвечает. Смысла нет. У каждого свой ответ. Сегодня понимаю, что должна сказать спасибо родителям: они с легким сердцем отпустили меня, 16-летнюю, в Саратов учиться.

— В будущем году исполнится 10 лет, как сериал «Кармелита», где вы сыграли главную роль, вышел на экраны. Как вы в него попали?

— Все хорошее в моей жизни происходит благодаря окружающим людям. Мне везет на добрых, отзывчивых друзей. После окончания Саратовской консерватории я за компанию со своей одногруппницей Аней Телицыной отправилась в Москву.

У Ани здесь жила школьная подруга Аня Хлебанина (теперь и моя близкая подруга), которая работала в «Метелице» певицей и снимала со своим парнем однушку. И представляете, она говорит: «Приезжайте, поживете пока у нас». Вот бывают же такие люди! Месяца четыре мы все спали в одной комнате, пока наконец нам с Аней не удалось устроиться в какой-то малюсенький театр и снять квартирку. Если бы не тот театр, я не попала бы в «Кармелиту». Однажды ко мне подошел коллега-актер Вадик Медведев: «Юль, у тебя есть портфолио? На «Мосфильме» запускается какая-то мексиканщина серий на сто. Вроде им твой типаж нужен, я мог бы прихватить фотографии». Дома нашла какие-то непонятные снимки, на которых выглядела на 20 лет старше, и передала Вадику. Проходит месяц, я уже забыла всю эту историю. И тут нас выгоняют из съемной квартиры. Мы упаковали вещи, выносим тюки. Только закрыли дверь, вызвали лифт, как слышим — звонит телефон. Это был 2003 год, мобильников у нас не было и в помине.

Лень возвращаться, но лифт все не едет, а телефон продолжает заливаться. Иду обратно, поднимаю трубку. «Юля Зимина? Приезжайте завтра на пробы, 170 серий, о жизни цыган». На следующий день на киностудии слышу: «Ой, вы, оказывается, такая молоденькая! Мы-то вас вызвали на возрастную роль — Земфиры. Давайте на Кармелиту пробоваться».

Приехала, попробовалась. Спокойно отнеслась: сыграла, спасибо и до свидания. Но когда вышла, вспомнила, что еще не спела! Влетаю обратно: «Я же петь могу!» И с порога завела: «Ах, ручеечек, ручеек…» Видимо, правильно сделала, что вернулась. Кармелита — девочка с огоньком. На пробы, помимо меня, пригласили еще 200 актрис. Но режиссер Вероника Андреева разглядела нужное во мне. Спасибо ей! Никогда не забуду свои ощущения, когда получила первую большую зарплату. Половину отдала маме, сняла квартиру, а потом рванула в торговый центр и разбомбила там прилавки.

— У артисток не жизнь, а просто малина?

— Эх, если бы… Конечно, попав в «Кармелиту», я за съемочный день стала получать столько, сколько за месяц в театре. Но ведь за эти деньги меня гоняли в хвост и в гриву, мы снимались круглосуточно практически без выходных, и мои ночные смены не оплачивались как положено, по двойному тарифу. А возвращаясь с поздних съемок, часто приходилось долго ловить машину в свое «Бирюлево-Коварное», как я его прозвала.

— И как вам работалось при таком графике без выходных? Молодой организм сбоев не давал?

— В том-то и дело, что он молодой! Потому и справилась. Ведь полтора года съемок! И каких!

Бывало, в павильоне уже не понимаю, то ли утро, то ли вечер, — окон-то нет. Чего только тогда на съемках не было! Меня и в ледяной воде топили, и лошадь несла — как шею не сломала, непонятно. А на съемках первой части вообще чуть не сгорела. В эпизоде, где я прыгала через костер, на мне должна была загореться юбка. Капнули на подол бензин… Я вспыхнула как факел. Спас меня тогда Саша Суворов, который играл Миро, — забил огонь кожаной жилеткой. Как в больнице с меня отдирали прилипшие обгоревшие колготки, вспоминать страшно. Но все зажило, остался на память маленький шрам на щиколотке.

Зато при таком жестком режиме выходной раз в месяц казался настоящим раем.

— И через несколько лет вы согласились сыграть в продолжении «Кармелиты»!

— Когда закончились съемки первой части, проспала целые сутки, а потом в себя пришла и… заскучала! Нет, работать лучше, чем бездельничать. Но зато на съемки третьей части меня не смогли уговорить — все-таки во всем должна быть мера. Остаться на века «цыганкой всея Руси»? Ни за что!

— Популярность сильно меняет людей. Как изменился ваш круг общения, привычки?

— Разве что питаться стала получше (хохочет), а в остальном все то же. Когда приезжаю на родину, земляки интересуются: «У тебя, наверное, вся телефонная книжка в знаменитостях? А какой Басков в жизни? А Киркоров?» Думают, что все люди из телевизора дружат. Но моя компашка — это тот студенческий костяк.

Среди известных людей у меня тоже есть друзья: Лена Лядова, Аня Уколова, Света Антонова. Из взрослых — Лара Гузеева. Она мне как старшая сестра. Знаете, как мы с ней сошлись? Прихожу на первую репетицию антрепризы «Буря в стакане воды». Вокруг сплошь именитые актеры, а я ни с кем не знакома. Лариса мне всегда нравилась, но как к ней подойти, если непонятно — то ли обнимет, то ли укусит. И вот в перерыве Лариса ко мне обращается: «Тебя будто на станке точили, фигурка как у статуэтки. Сала не хочешь?» — и достает из пакета большущий шмат. А еще огурчики, черный хлеб. Нарезает и зовет всех к столу. Лариса увидела, как я уминаю за обе щеки, — рассмеялась: «Наш человек!» Так и подружились. 

— Вам 32 года. К этому возрасту у ваших ровесниц из Красного Кута, наверное, дети уже школьники. А вы еще не замужем. Почему?

— У меня никогда не было цели выйти замуж. Хотя первое предложение получила еще в 15 лет. (Смеется). Я жду чувств, да и родители никогда не торопили нас с сестрой.

Конечно, когда смотрю на ровесниц со взрослыми детьми, радуюсь за них и представляю, как все это будет у меня. В свое время.

Не скрою, на сегодняшний день я собой довольна. У меня прекрасная интересная работа, я смогла купить квартиру и делаю в ней ремонт. Я вкусно готовлю, люблю гостей, уют, из меня выйдет отличная хозяйка! Да вообще я беспроблемный человек. Как и всякая женщина, хочу иметь семью, детей. Это нормально! Скорее ненормально обратное… Но у всех своя судьба. И кто знает, что будет в моей жизни уже этим летом. (Хитро улыбается.)

— Значит, вы совершенно счастливый человек?

— Можно так сказать! (Смеется.) Огорчает одно: мои любимые родные люди живут очень далеко. Вчера сестра прислала драматичное СМС: «Юль, неужели так и будем всю жизнь врозь? Это невыносимо, тоска съедает, я так по тебе скучаю…» Прочла и разревелась: я в Москве совсем одна, без родной кровиночки мне непросто. Но что придумать? За сестру я не вправе решать, где ей жить и чем заниматься. У нее семья… Мама не хочет ко мне переезжать — ее держит работа, родственники, друзья, дом, там природа красивая и воздух такой, хоть ножом режь и ешь… Знаю, что она по мне тоже скучает. Смотрит все мои эфиры, бывает, шлет эсэмэску: «Ты сегодня без огонька, случилось что-то?», а у меня и правда день тяжелый… Но ничего, скоро новогодние каникулы, я поеду домой, и радости моей не будет предела. Объеду всех родственников, мы соберемся за большим столом и споем под баян. Я, мама, тетя, сестра затянем любимые песни, и даже бабушка, которой чуть не 90 и у которой слух почти пропал, будет тихонько подпевать.