Онлайн-журнал о шоу-бизнесе России, новости звезд, кино и телевидения

Владимир Стеклов: в школу на родительские собрания Агриппины всегда ходил я

0

«Когда я решился развестись первый раз, спросил у своего уже разведенного друга: «А ты никогда не жалел об этом?» Он ответил: «Ты знаешь, жалел» — и, помолчав немного, добавил: «О том, что не сделал этого раньше…» И я окрылился», — говорит Владимир Стеклов.

В свое время в знаменитом фильме «Криминальный квартет» Владимир Стеклов сыграл следователя, объединившегося с бесстрашными друзьями в отчаянной борьбе против организованной преступности, представители которой похитили его сына. С той поры прошло почти три десятка лет, и вот артист снова оказался вовлечен в тему киднеппинга: на канале РЕН ТВ ожидается большая премьера — остросюжетный многосерийный фильм «Отцы». По жанру — детектив, боевик и триллер одновременно. Все 12 серий будут представлены в один день — 23 апреля. Так как встреча корреспондентов «ТН» состоялась незадолго до премьерного показа, первым делом захотелось расспросить актера именно об этой его работе.


— Владимир Александрович, кого вы на этот раз играете: ваш нынешний герой в чем-то схож с тем следователем прокуратуры 30-летней давности?

— Нет, это совсем другой человек. Да и эпоха иная. В «Криминальном квартете» сам факт похищения ребенка являлся чем-то из ряда вон выходящим. Что-о-о, киднеппинг?! У нас этого не может быть просто потому, что быть не может. Так мы думали. А потом все это расцвело пышным цветом…



— Мой герой — человек мужественный, способный принимать верные решения в любых ситуациях. В общем, настоящий мужик. (Кадр из фильма «Отцы») Фото: Пресс-служба канала РЕН ТВ

Поэтому в фильме «Отцы» такая история при всем ее трагизме ни у кого удивления не вызывает. Все стало гораздо жестче. Мой персонаж не исключение. Он военный, генерал спецслужб. Человек сильный, мужественный, способен принимать единственно верные решения в любых ситуациях.

Cобытия в фильме разворачиваются по всему миру — в 11 странах. Суть в том, что 12 старшеклассниц-волейболисток, наших соотечественниц, возвращавшихся с Кипра, похищают террористы. Самолет, на котором они летели, угнан. Спустя некоторое время он обнаружен на территории Ливии. Без пассажиров. Одних из заложниц боевики намерены продать в сексуальное рабство по борделям и гаремам, других — на органы. Узнав о случившемся, отцы похищенных девушек бросаются спасать своих дочерей. В общем, мне мой персонаж очень нравится. Так же, как в свое время нравился Семен Портной из «Криминального квартета». Это настоящие мужики.


— Какая роскошная компания собралась в тогдашнем «Квартете»: Караченцов, Щербаков, Еремин… Ваши киногерои были очень дружны. Интересно, а артисты, их играющие, в реальной жизни сдружились?

— Да, мы замечательно сошлись. Снимались, правда, специфически. Дело в том, что собрать нас всех одновременно было крайне проблематично — у каждого спектакли, репетиции, съемки. Поэтому часто работали ночью. И тогда возникла традиция: закончив съемку, мы все ехали домой к одному из нас. Жены встречали нашу команду с готовыми завтраками, мы ели, а потом разъезжались по театрам на репетиции или по киностудиям. Весело было…

А с Борей Щербаковым мы потом вместе снимались в картине «Мой лучший друг — генерал Василий, сын Иосифа», где я играл сына Сталина. Там еще Андрюша Болтнев был, и мы втроем тоже классно общались. Пока локация менялась, брали студийную машину и сами ехали на ней за какой-нибудь выпивкой и закуской. Причем не снимая военной формы высшего комсостава. А на мне вообще был генерал-лейтенантский мундир. И когда мы в таком виде да еще с соответствующими выражениями лиц заявлялись в магазин, люди приходили в ужас.

На самом деле длительный кинопроект, особенно когда на нем царит творческая атмосфера, очень сближает всех участников. Точно так же произошло и на съемках «Отцов».



— Готовясь к съемкам фильма «Последний полет», я проходил подготовку с настоящими космонавтами. Александр Калери, Сергей Залетин и Владимир Стеклов после тренировки в макете корабля «Союз». Фото: Борис Кавашкин/ТАСС


— Среди множества сыгранных вами ролей немало связано с миром криминала. В своей жизни вы с криминальной сферой каким-то образом пересекались?

— Бог миловал, хотя жизнь легко могла развернуться в этом направлении. Я родился в Караганде, а это место небезызвестного Карлага (Карагандинский исправительно-трудовой лагерь — один из крупнейших в ГУЛАГе. — Прим. «ТН»), там вся атмосфера пропитана этим. Рос без отца, воспитывался в основном бабушкой, поскольку мама постоянно была на работе. Правда, своей малой родиной я считаю Астрахань. Мать перебралась туда, потому что там проживала ее мама со своей второй, старшей, дочерью — Агриппиной, тетей Граней.

Но и там я постоянно ошивался на улице, в нашем дворе видел мужиков из уголовной среды. Все это было рядом со мной, но каким-то чудодейственным образом обошло стороной.

Более того, в то время, когда курево считалось нормой жизни, меня и это миновало — не курил никогда. Не потому, что был пай-мальчиком, а просто как-то не пошло у меня это дело. Наверное, потому, что безумно увлекся спортом: в футбол серьезно играл лет с двенадцати, в ФШМ занимался — футбольной школе молодежи. Да и выпивкой я особо не увлекся.


— Простите, а отец почему в вашей жизни отсутствовал — родители развелись?

— Нет, у меня в метрике о рождении в графе «отец» стоит прочерк, и фамилия моя от мамы — Марии Гавриловны Стекловой. Мне эта история известна только поверхностно. Знаю, что после отсидки по 58-й статье у отца было поражение в правах — не только политических и гражданских, но и личных. Ни на что права не имел, включая вступ­ление в брак. Даже после того, как я у мамы случился. Но узнал я про все это много позже. А тогда мне ничего не было известно. Мама никогда на эту тему не говорила, а я и не спрашивал — почему-то не интересовала она меня.



— Глаша учится на факультете журналистики. И честно говоря, мне достаточно старшей дочери-артистки и внука-артиста. С дочерью Глашей и внуком Данилом (2008). Фото: PhotoXPress


— Воспитывали вас в строгости?

— Бабушка — нет. А мама — да, прямо конкретно. Она работала бухгалтером в астраханском театре и часто брала работу домой. Постоянно что-то считала: сидит за столом в нарукавниках, цифры бесконечные записывает. То ручку арифмометра крутит, то перекидывает костяшки деревянных счетов. Так вот, эти здоровенные счеты периодически летали в меня. На мои проказы и школьные неуспехи мама реагировала довольно эмоционально. И происходило это частенько, поскольку учился я, мягко говоря, скверно, а на самом деле из ряда вон плохо, от уроков отлынивал. За что перед мамой было стыдно. И я настолько боялся ее огорчить, что по возможности старался скрывать все свои происшествия. Мамы уже нет — она ушла из жизни в 2000 году, не дожив два месяца до своего 80-летия.


— Интересно, как она восприняла ваше намерение отправиться в космос. Ведь как раз перед нулевыми стартовал кинопроект по повести Чингиза Айтматова «Тавро Кассандры» — фильм Юрия Кары с рабочим названием «Последний полет»: о космонавте, решившим в знак протеста не возвращаться на Землю. Съемки должны были проходить в реальных условиях на космической станции «Мир». И вы, как исполнитель главной роли, кажется, всерьез готовились к настоящему полету.

— Мама отреагировала спокойно — ну вроде как обычная актерская работа. Скорее всего, до конца не верила в то, что все это всерьез. Да я и сам поначалу сомневался в реальности происходящего. В отличие от своих сверстников я не относился к категории мальчиков, мечтавших стать космонавтами. Мне казалось, что эти люди — какие-то небожители, не от мира сего. И тут вдруг Юрий Кара предложил сыграть роль такого человека. Да не просто сняться в кино, а на самом деле полететь в космос. А потому готовился я к полету по-настоящему — по программе «космонавт-исследователь».

Пройдя государственную медкомиссию, был зачислен кандидатом в отряд космонавтов, после чего вместе с ними прошел еще более тщательную фильтрацию по медицинским показателям. Восхищаюсь этими ребятами, сейчас-то они все — известные космонавты. Юра Лончаков (начальник Центра подготовки космонавтов имени Гагарина. — Прим. «ТН») так и остался моим товарищем. У него за плечами много космических полетов, один из которых продолжался 178 суток; он не раз выходил в открытый космос. Вот вместе с ним мы и проходили подготовительные тренировки, включая морские.


— Это что такое?

— Есть посадки сухопутные, а есть еще режим приводнения. Такие тренировки проводятся на корабле. Они бывают «сухие» и «мокрые». Первые — это когда все делается как бы экспериментально, а вторые — гораздо серьезнее, тут уж настоящее испытание. Три члена экипажа садятся в спускаемый аппарат. Ну, «садятся» — это громко сказано. На самом деле его полезная площадь очень мала, и каждый устраивается в кресле-ложементе в специфическом положении — с коленями, прижатыми к груди. Иначе не поместиться.


— В скафандрах?

— Ну конечно. Так вот, кран-балка опускает аппарат в море. Если волнение небольшое, водолазы специально начинают его болтать, чтобы довести качку до 5-6 баллов. А ты сидишь внутри, в крошечном замкнутом пространстве, скрюченный, при температуре +60 °С. Воздуха не хватает, мозги плавятся… А потом этот аппарат надо покинуть. Для этого следует, не меняя положения, снять скафандр — снимается он через распах на животе. Конечно, все помогают друг другу. Мы были с Юрой, а третьей с нами сидела американка из НАСА — борт­инженер; специально сделали смешанный экипаж. Так вот, когда стягиваешь с себя всю эту амуницию, ты весь мокрый насквозь, а дальше нужно переодеться уже в гидрокостюм — на выход.



— Я горжусь Агриппиной: она замечательная артистка, и у нее чудесная семья. Агриппина с мужем Владимиром Большовым. Фото: Сергей Иванов


— И сколько времени вы проходили такую подготовку вместе с космонавтами?

— Полтора года. И я был полностью готов к полету. Дальше мы должны были выходить на МКС — тогда она называлась станция «Мир» — как основной экипаж 28-й космической экспедиции. Однако за десять дней до старта приняли решение об отмене проекта, поскольку кинокомпания, его организовавшая и курировавшая, не выполнила контрактных обязательств и прекратила финансирование. Не знаю уж, по каким причинам.


— Значит, состояние невесомости изведать вам так и не довелось?

— Почему? В самолете-лаборатории ИЛ-76 прочувствовал в полной мере. И скажу без утайки: это было самое прекрасное, самое возвышенно-волнующее из всего, что мне пришлось преодолеть.


— Супруга тоже, как и мама, была готова отпустить вас бороздить просторы Вселенной?

— Так по сути никто в семье этого даже не обсуждал, никто не заламывал руки, восклицая: «Одумайся!» Все восприняли это как данность. Внук только периодически спрашивал: «Когда же, дед, ты полетишь?» Я говорил: «Скоро полетим, потерпи».


— Прежде вы не были связаны с летным делом — может, в армии?

 
— Нет. Правда, после окончания театрального училища в Астрахани я пошел в армию. Служил в Ахтубинске, и даже в войсках ВВС. Но это был ансамбль «Полет». Безусловно, к профессии летчика, да и вообще к настоящей армейской службе, он имел отношение весьма отдаленное, если не считать курса молодого бойца. Зато во время космических тренировок я с лихвой восполнил все армейские пробелы. И мне очень жаль, что те съемки сорвались.


— Каким образом вы вышли на актерскую профессию?

— Думаю, благодаря маме. Это она приобщала меня к искусству, постоянно водила в театры — и местные, и на спектакли гастролирующих трупп. В итоге в старших классах я начал заниматься в театральной студии, а получив аттестат, поступил в театральное училище. После окончания второго курса решил отправиться в Москву и попробовать прорваться в ГИТИС. Попытка оказалась безуспешной — мне дали от ворот поворот. Забавно, но много лет спустя именно в ГИТИСе училась моя дочь Агриппина — в мастерской Марка Захарова. А сам я впоследствии, возглавив актерский курс, стал профессором этого же вуза, где меня когда-то забраковали.


— Для этого как минимум надо было перебраться в Москву.

— О, это отдельная история. Начал я свою сценическую деятельность в драмтеатре города Кинешма, откуда через несколько лет перебрался в  Петропав­ловск-Камчатский драматический театр, где прослужил 5 лет. Когда наша труппа приехала с гастролями в Москву, меня заметил художественный руководитель Театра имени Станиславского Александр Товстоногов — я играл роль князя Мышкина в спектакле «Идиот». И пригласил меня работать в свой коллектив.



— Мне предложили возглавить Московский современный художественный театр. И я согласился. Только сразу всех предупредил, что работаю в свободном режиме. Я давно решил не привязывать себя якорной цепью к репертуарному театру. Фото: Сергей Иванов

Так в 33 года я оказался в столице. Помню, приехал перед 7 ноября. Вышел из метро на станции «Площадь Ногина» и пошел в сторону Красной площади. А вокруг все в огнях, в цветах — тогда же День Октябрьской революции широко праздновался. Короче говоря, посмотрел я на все это и сказал себе: «Я отсюда никуда не уеду!» И дальше постоянно твердил себе эту фразу.

Так и остался. Но это была основательная встряска. Сначала мы обустраивались с женой, без дочки. Граню оставили у дедушки с бабушкой, потому что здесь жить нам было негде. 

Моя мама начала изыскивать способы обмена астраханской квартиры на московское жилье. Хитроумные маклеры, содрав с меня все, что можно, все-таки в Москву нас втащили. Мы забрали дочку и дальше на протяжении восьми лет жили кое-как — втроем в 15-метровой комнатке коммуналки, пока наконец театр не помог мне вступить в жилищный кооператив. И все равно я считаю факт переезда в Москву знаковым в своей жизни, изменившим в ней все, открывшим невероятные возможности.


— А почему так сложилось, что вы женились трижды? У вас несносный характер или искали идеал?

— Кто его знает? Наверное, одного объяснения нет, тут множество факторов и причин. И все же в каждом своем разводе я виню себя. Знаете, что странно: из моих товарищей нет ни одного, кто прожил бы долгую и счастливую семейную жизнь. Когда я решился развестись первый раз, спросил у своего уже разведенного друга: «Ты никогда не жалел об этом?» Он ответил: «Ты знаешь, жалел» — и, помолчав немного, добавил: «О том, что не сделал этого раньше…» И я окрылился! (Смеется.)

Хотя, если говорить серьезно, то должен сказать, что все мои браки довольно продолжительные. Первый, с актрисой Людой Мощенской, мамой Агриппины, насчитывал два десятилетия. С Александрой (актриса Александра Захарова. — Прим. «ТН») мы прожили четыре года. С третьей супругой, Ольгой (она врач-стоматолог, доктор медицинских наук), были вместе два десятка лет, но три года назад тоже разошлись.


— А где вы познакомились — в стоматологическом кабинете?

— Однажды — я тогда работал в «Ленкоме» — мой администратор сказал: «Слушай, я лечу зубы, пожалуйста, достань мне билеты на что-нибудь приличное — для врача». Я организовал приглашение на «Поминальную молитву». Ефим был счастлив. После спектакля привел своего доктора, Ольгу, ко мне. И она предложила: мол, если мне понадобится что-то связанное со стоматологией, то пожалуйста, в любое время… Разумеется, я таким заманчивым предложением воспользовался. Результатом чего стал мой третий брак, в котором у нас родилась младшая дочка — Глафира.


— У дочерей большая разница в возрасте. Вы как отец за это время претерпели изменения?

— Ну конечно, ощущения отцовства в 25 лет и в 49 лет несопоставимы. Допустим, мама младшей дочери вообще не знала, что такое детская поликлиника, прививки, справки всякие, потому что всем этим занимался я.


— Первой вашей супруге, очевидно, не так повезло?

— Так категорично я не говорил бы. Во всяком случае в школу на родительские собрания Агриппины всегда ходил я. Да и 1 Сентября никогда не пропускал — от любой работы отказывался ради этого. Дома никогда ни одну, ни другую дочку не ругал за плохие оценки: слишком крепко засели в памяти ощущения от своей учебы и от маминой реакции на мои оценки. К тому же в школе, где училась Граня, мало учителей являлись для меня авторитетом.

Слава Богу, Глаше повезло больше — она училась в хорошей школе. Потом год проходила обучение в Америке, жила в семье американцев в пригороде Питсбурга. Но продолжать учебу там не захотела — вернулась. Скучно, говорит. И стала студенткой факультета журналистики МГУ.


— Значит, по стопам отца не пошла?

— Нет, но вообще-то в дальнейшем Глаша планирует заниматься режиссурой. Но я ей объяснил, что режиссура — штука серьезная и в нее надо приходить, поднабравшись жизненного опыта. И честно говоря, мне достаточно старшей дочери-артистки и внука-артиста.

Данил, который, кстати, на четыре года старше Глаши, очень способный парень. Окончил Школу-студию МХАТ, курс Константина Райкина, теперь служит в МХТ имени Чехова, играет также в «Сатириконе», в «Гоголь-центре», снимается в кино. Но вы не представляете, как жутко он комплексовал по поводу своей фамилии. Леша Гуськов, который был членом приемной комиссии, очень смешно показывал поступление внука. Как тот заходил, громко здоровался, внятно произносил имя, дальше вместо фамилии звучало какое-то несусветное свистящее мямленье под нос, и потом опять громко и отчетливо назывался возраст: 16 лет! Члены комиссии только понимающе хмыкали.

Так же и Глаша. Когда во время поступления в МГУ профессор на собеседовании поинтересовался, не родственница ли она Агриппины Стекловой, дочь вызывающе ответила: «Да, это моя сестра, но какое это имеет значение?!» Сама мне рассказывала.


— У ваших дочерей имена нетипичные. Почему вы их так нарекли?

— Младшей, Глаше, имя выбирали по святцам, а Граню назвали в честь двух наших родственниц: ее прабабушки и моей родной тетки. Гранька сначала немножко стеснялась, а сейчас горда своим именем. А я горжусь ею. И тем, как личная жизнь дочки сложилась: у Грани чудесная, дружная семья, мне ее муж, актер Владимир Большов, очень нравится. И профессиональными достижениями дочки.

Агриппина — замечательная артистка. Когда я увидел ее первые работы в театре, совершенно искренне сказал ей: «Уверен в том, что теперь люди перестанут говорить: «Это дочь Стеклова», а скажут: «Это отец Стекловой».


— Теперь вы вышли на новую орбиту, став художественным руководителем театра.

— Точно. Где-то полгода назад мне предложили возглавить Московский современный художественный театр. И я согласился. Только сразу всех предупредил, что работаю в свободном режиме. Я давно решил не привязывать себя якорной цепью к репертуарному театру. С появлением контрактной системы выбрал свободу, делаю только то, что хочу.

В свободе полно плюсов. И один из них, немаловажный, меркантильный. Что уж лукавить, я же знаю примерно, сколько получают артисты в бюджетных театрах, и это не сопоставимо с теми заработками, которые имеют их коллеги в коммерческих проектах. И мне хочется сказать: «Ребят, у меня один мой спектакль равен вашей месячной зарплате». Цинично? Да. Но это факт.


Владимир Стеклов


Родился:
3 января 1948 года в Караганде

Семья:
дочери — Агриппина (44 года), актриса, Глафира (20 лет), студентка факультета журналистики МГУ; внук — Данил (24 года), актер

Образование:
окончил Астраханское театральное училище

Карьера:
актер. Работал на разных сценах, среди них: Театр им. Станиславского, «Ленком», «Школа современной пьесы», Театр им. Моссовета, «Сатирикон». Снялся более чем в 140 фильмах и сериалах, среди которых: «Криминальный квартет», «Воры в законе», «Гардемарины, вперед!», «Петербургские тайны», «Увидеть Париж и умереть», «Мастер и Маргарита», «Кадетство», «Лиговка», «Молодежка». Художественный руководитель Московского современного художественного театра

Загрузка...