Владимир Грамматиков: режиссером я стал из-за Никиты Михалкова

— Владимир Александрович, вы человек, безусловно, исключительный, из категории «штучных» — вряд ли кто-то может конкурировать с вами в той самоотверженности, с которой вы занимаетесь детским кино. Интересно, а по какой причине вы так страстно увлеклись этой непростой темой?

— Абсолютно случайно. Вообще в моей жизни система случайностей перешла в некоторую закономерность. Дело в том, что к окончанию режиссерского факультета меня хорошо знал Георгий Николаевич Данелия: в его фильме «Я шагаю по Москве» я должен был играть роль, в которой в итоге снялся Женя Стеблов, так как меня призвали в армию. Поэтому на диплом меня распределили к Данелии, в возглавляемое им объединение комедийных фильмов на «Мосфильме». Время шло, снимать мне не давали, и я ужасно переживал. Как-то на Киностудии Горького, где я уже много снимался, встречаю режиссера Юрия Павловича Егорова — он руководил одним из тамошних кинообъединений. Узнав о моей ситуации, он сказал: «Хватит тебе ждать у моря погоды, давай лучше к нам — тащи сюда какую-нибудь детскую историю». Я выбрал рассказ Юрия Сотника «Дрессировщики» — о мальчиках, дрессировавших собаку, — и сделал смешную десятиминутную историю под названием «Тайфун, фас!». Это был 1976 год. Тогда после получения диплома люди долгие годы работали ассистентами, прежде чем дождаться своего короткометражного дебюта, а полный метр для многих так и оставался нереализованной мечтой.
Но со мной произошло невероятное: моим дипломным фильмом впечатлилась Татьяна Лиознова. А у нее в объединении была катастрофа: Женя Фридман, начинавший делать картину «Усатый нянь», уезжал в Америку, и проект получался брошенным. Татьяна Михайловна пригласила меня к себе в кабинет. Похвалив мой диплом, сказала: «Хочешь снимать полнометражную картину?» Я опешил. «Еще бы!» — выдохнул. Она дает мне сценарий со словами: «Прочитай и скажи: да или нет». В ту же секунду я выпалил: «Да!»

Мы дали объявление в газетах, и к нам потянулись толпы. Три с половиной тысячи детей я просмотрел, прежде чем отобрал своих героев.

С женой Натальей и сыновьями Егором и Николаем (1980-е). Фото: Сергей Иванов

— Как справлялись с таким-то актерским контингентом?

— Работе с детьми на площадке во ВГИКе не учат, поэтому приходилось овладевать методикой, что называется, прямо на передовой. В фильме мне нужны были живые детские реакции, хохотушки всякие, поэтому, например, перед включением камеры я прятал ночной горшок, а при сигнале «Мотор!» напяливал его на голову. Реакция у детей была очень живая. (Смеясь.) Вот такая великая режиссура.

Но, помимо работы с детьми, образовалась еще одна непредвиденная проблема: выбор актера на главную взрослую роль. Вроде бы сыграть Кешу мог любой молодой артист, умеющий петь и играть на гитаре. Но ведь требовалось, чтобы он еще органично общался с детьми, смог наладить с ними контакт. А вот с этим была проблема. Одни актеры начинали их строить: «Ну-ка, быстренько, весело, все смеемся!» Другие сюсюкали-пусюкали, а этим ребенка можно увлечь не более чем на три минуты. В общем, сроки сжимались, а героя все не было.

И вдруг явился нахальный Проханов. Говорит: «Знаю, что вы ищете героя. Можете больше не искать — это я! Прочитал сценарий и понял: это моя роль, буду ее играть». — «Ладно, — говорю, — Сережа, поступим так: идите на второй этаж, там в комнате сидят дети. Пообщайтесь с ними, а я потом зайду и посмотрю, как проходит ваше общение».  Через некоторое время я подошел к двери с обратной стороны и замер: за ней — мертвая тишина. Думаю: «Боже, наверняка что-то случилось». Захожу и вижу такую картину: Сережа по-змеиному ползает по ковру, а дети сосредоточенно, молча вереницей ползут за ним на животах. Оказывается, они — рыбы, а рыбы безмолвны. Проханов был утвержден на роль, и выбор оказался безошибочен. Дети Сережу обожали, а фильм «Усатый нянь» стал одним из рекордсменов советского кинопроката: его посмотрели более 53 млн зрителей. А я после этой картины навсегда связал себя с жанром семейного, детского и подросткового кино. О чем никогда не пожалел.

— Семья у нас получилась дружная. Честно скажу: быть хорошим отцом мне не удалось, но дед я потрясающий — про внуков знаю все и всех веду по жизни. Фото: Из личного архива Владимира Грамматикова

— Все ваши фильмы — призеры отечественных и международных кинофестивалей, но особенно «отмеченным», титулованным стал «Шла собака по роялю».

— Точно, это вторая моя полнометражная кинолента — по повести Виктории Токаревой «Неромантичный человек». Оказалось, что литература Токаревой очень коварна. В тексте ее есть изумительная милота, воздушность, игривость, легкое кокетство, но, когда это переносится на экран, получается жестко, реально. И все персонажи чудесной комедии про фантазерку Таню Канарейкину вышли у меня какими-то придурковатыми. Недобрая получалась комедия. Ужас! Разумеется, я этого не хотел, не понимал, как такое произошло, и был страшно расстроен. Нужно было как-то спасать положение. Я измучился с монтажом. Долго бился, но безрезультатно. И вдруг в одно мгновение — бац! — и… эврика: пришло озарение, решение нашлось. Все это время я пытался рассказывать историю подробно и обстоятельно, так, будто герой — житель деревни, очевидец происходящих событий. А тут я сообразил, что это в корне неверно. Правильно — занять позицию дачника: приехал, что-то услышал, рассказал. И картина мгновенно сложилась, получилась легкой и забавной. То есть как будто — тихий ангел шепнул: «Не боись, прорвешься!»

— Семейные ваши корни как-то прорастали в кинематографическую почву?

— Никоим образом. Мама была оперной певицей, но ради семьи карьеру бросила. Отец успешно занимался угольной промышленностью. Впоследствии был на солидных должностях: в Министерстве угольной промышленности стал заместителем министра, затем работал генеральным советником по строительству в СЭВ.

Но это было позже. А сразу после войны у отца появились завистники, на него пошли наветы, запахло большой бедой. Пришлось ему срочно уезжать из Свердловска, где мы тогда жили, в Москву: друзья сделали хитрый маневр, вызвав его. Потом выяснилось, что это стало спасением от ареста… Через некоторое время в путь собралась мама, распродав все наше нехитрое имущество. Информации от отца не имелось никакой, и, не зная, что с ним, арестовали его или нет, она все же решилась отправиться с нами — в полную неизвестность. Я считаю, что эта сложнейшая, мучительная двухнедельная поездка в 1948 году стала настоящим маминым подвигом — во имя сохранения и воссоединения семьи. Мечтаю снять об этом фильм — гимн Женщине…

— Кристиан Бейл вдруг стал обвинять мать в том, что она сама во всем виновата, что всегда была эгоистичной. На съемках фильма «Мио, мой Мио» с Кристианом Бейлом (слева) и Ником Пиккардом. Фото: Из личного архива Владимира Грамматикова

Устроиться в пассажирском поезде такой компанией, как наша, было невозможно, поэтому мама каким-то образом договорилась о поездке в товарном вагоне. Нас, детей, было четверо: 16-летний Коля, 13-летний Юра, 10-летняя Люся и 6-летний я (а в Москве родилась еще одна наша сестренка — Галя). Кроме того, с нами ехали собака Лайка, пианино и корова Милка, доставшаяся нам как многодетной семье. В Свердловске она была у нас кормилицей, стояла в сарае во дворе дома — в центре города, на улице Ленина, 56. И мама не бросила ее, повезла в столицу. В пути место корове выделили за пианино. На каждой остановке мы выскакивали из поезда, руками рвали траву, запихивали ее в мешки, а мама кричала нам: торопила, чтобы, не дай бог, не отстали. По приезде мы счастливо встретились с отцом. Жили сначала в пригороде, а потом переехали на улицу Воровского, прямо напротив высотки на площади Восстания, и прожили там 40 лет.

Соседями нашими оказалось семейство Михалковых-Кончаловских. С Никитой мы до 18 лет очень дружили, а потом как-то разбежались в разные стороны. Но в детстве действительно были невероятно близки, просто как братья. Часто я жил у них на даче на Николиной Горе. Озорничали, конечно. Были и романы, и письма, и игры: в «Ромашку», в «Я садовником родился…». Когда стали постарше, начались вечеринки — гульбашили или у меня, или у Никиты, когда родителей дома не было. Самая важная составляющая — танцы. Тут и мотивация, и близость, и возможность потрясти воображение девушки. Мы с Ванькой Дыховичным являлись самыми яркими танцорами: рок-н-ролл отплясывали, твист, и это всегда была импровизация. Я обожал танцевать с замечательной Викой Федоровой. Бывало, начинали в шесть вечера и продолжали до пяти утра не переставая…

— И все-таки что вас повернуло к кинематографу?

— Только соседство с Никитой. Не будь его, я никогда не узнал бы о существовании другой, интереснейшей жизни. А так я постоянно оказывался на разных премьерах, просмотрах, фестивалях. Были замечательные поездки с Натальей Петровной Кончаловской и с Сергеем Владимировичем Михалковым в Питер на премьеры, в их большой машине с импозантным водителем Николаем Иосифовичем. Боже мой! Естественно, такая жизнь увлекла меня.

Однако, следуя семейной традиции, где все технари, поступил я после школы все-таки в МВТУ. Но вскоре решил не мучить себя там и перейти на актерский факультет ГИТИСа. Для семьи — драма. Я пытался объясниться, но отец занял категорически непримиримую позицию — запретил, сказав бессмертную фразу: «Получи диплом, потом хоть в клоуны!» Но я все равно осуществил свое намерение — тайно. Единственный случай, когда ослушался отца. После этого у нас с ним был очень долгий, многолетний конфликт.

— Явился нахальный Проханов. Говорит: «Знаю, что вы ищете героя. Можете больше не искать — это я!». Кадр из фильма «Усатый нянь». Фото: Из личного архива Владимира Грамматикова

Примирение произошло трогательно — на фильме «Шла собака по роялю». В отличие от «Усатого няня», который папа не воспринял, на этот раз на просмотре в Доме кино у него случилось настоящее эмоциональное потрясение. После окончания он подошел ко мне, обнял и на ухо тихо сказал: «Прости, я был неправ». Так лет через десять я дождался отцовского признания.

— То есть сначала вы не планировали заниматься режиссурой?

— Нет, я стал актером Театра пантомимы — благодаря Тарковскому и Кончаловскому. Увидев однажды, как я танцую, они сказали: «Чего ж это пропадает такое добро?» — и привели меня туда. Параллельно я стал сниматься в кино. А в 1963 году меня забрали в армию — попал в последний призыв на три года. После демобилизации я уже точно определился по части профессии: хотел заниматься только режиссурой.

— Один из ваших фильмов, «Мио, мой Мио», стоит особняком: мало того что вы делали его в компании кинематографистов из капстран, так еще и сняли в нем будущую голливудскую мегазвезду Кристиана Бейла. А каким образом вам удалось отхватить такой лакомый кусок?

— Странная история. В 1985 году о совместном советско-зарубежном производстве можно было только мечтать, особенно если учесть, что в данном проекте участвовали Англия, Швеция и Дания. Шведы посчитали, что снимать картину по книге Астрид Линдгрен должен режиссер из Советского Союза. По той простой причине, что в те годы детское кино в нашей стране было великолепным, и это признавал весь мир. Меня вызвали «в верха» и поставили перед фактом: «Вы будете делать фильм». Я сказал: «Хорошо» — и впервые прочитал эту сказку…

Отправляясь в гости к фрау Линдгрен, я жутко волновался. Прежде всего, потому, что с ужасом ждал расспросов про то, каким мне видится фильм. Но этого я еще толком не знал, а фантазировать, вводить ее в заблуждение совсем не хотелось. Но она во время нашего чаепития вдруг поинтересовалась (мы общались через переводчика), с какого возраста я себя помню, и попросила рассказать о самом ярком впечатлении детства. Я поведал историю переезда нашей семьи с Урала в Москву. Дальше мы общались два с половиной часа, я вспоминал эпизоды из своей жизни, которые мне запомнились именно эмоционально. Она искренне хотела понять, что я несу в себе, чем наполнен. На самом деле гениальная женщина… В завершение моего рассказа Астрид обняла меня и сказала: «У нас будет хорошее кино».

— А почему главные роли в фильме играют дети-иностранцы, их советские сверстники вами не рассматривались?

— Наоборот, первоначально я хотел снимать именно наших детей. В связи с тем, что проект был международным, снимался на английском языке, я надеялся найти у нас ребят, говоривших на английском как родном, — из семей советских дипломатов и сотрудников торговых представительств, вернувшихся после длительных командировок из англоязычных стран. В консульском управлении МИДа получил о них секретную информацию и стал приглашать на пробы…

Дети приходили избалованные, надменные, наглые. Становилось очевидно, что среди них я не найду своего лирического, нежного, чувственного героя. В итоге поставил продюсера Ингемара Эйве перед фактом: искать исполнителей будем у них. Страшно обрадовавшись, он сказал: «А чего искать? В Лондоне шесть театральных школ, там выберите без проблем».

— Меня, словно магнитом, тянуло в режиссуру. Друзья отговаривали: «Ты же много снимаешься в кино, ну и оставайся актером». А я поступал во ВГИК пять лет подряд. Всякий раз заваливался на экзаменах по общеобразовательным предметам. Фото: Сергей Иванов

На кастинг явилось порядка 200 детей, из них я отобрал 70 человек и приступил к этюдам. В целях экономии времени делал парные пробы. Этюд строился на импровизации, дети не знали, какое будет задание. А оно было таковым: мальчик навещает заболевшего приятеля, который попросил выгулять его собаку. Он пошел и вернулся с плохим известием: пес попал под машину и погиб. Между парнями происходит объяснение… После этих проб на следующий тур осталось 32 человека, из которых мне предстояло выбрать двух героев. И тут разразился страшнейший скандал.

В Лондоне детьми-актерами занимаются не родители, а агенты. И те возмутились: дескать, приехал из Советского Союза сумасшедший режиссер, на кастингах самовольничает, дает детям безумные этюды, не согласовывая их ни с кем. Короче, вывод такой: на третий тур детей не пускать! Прибегает взволнованный продюсер: «Володь, ты должен сказать, какое дашь задание, иначе у нас все сорвется!» Я был непреклонен: «Ни за что, в таком случае все будет бессмысленно». Катастрофа! К компромиссному решению пришли только через три дня. В итоге все агенты и дети с родителями явились одновременно, и их расположили в общей комнате. Ребята-претенденты заходили ко мне по одному, я проводил индивидуальное испытание, после чего каждый перемещался в соседнее помещение,  — чтобы исключить возможность поделиться информацией друг с другом.

Этюд заключался в следующем. Возвратившийся домой из школы мальчик застает в дверях мать с чемоданами, спрашивает: «Мам, что случилось?» Она говорит: «Джон, мы с твоим отцом расстаемся, я ухожу, и два года мы с тобой не увидимся». Мальчику предлагалось сделать все что угодно, применить любые аргументы, лишь бы не отпустить ее… Кто-то из детей рыдал, кто-то уговаривал. А будущий оскароносец Кристиан Бейл вдруг стал обвинять мать в том, что она сама во всем виновата, что всегда была эгоистичной. И сейчас поступает как эгоистка — бросает сына и мужа ради своего мифического счастья, и такой ее поступок отвратителен. А поэтому, если она сейчас переступит порог этого дома, он не захочет увидеть ее ни через два года, ни через десять лет, никогда! И 9-летний артист исполнил эту импровизацию просто блестяще. После чего я утвердил его на роль Юм-Юма. Парень действительно очень талантлив, не зря же стал впоследствии популярнейшим актером мирового уровня.

— Вот уже несколько лет вы занимаете интересную должность: креативный продюсер компании Disney в России. Масштаб опять же международный. Любопытно, в каком направлении рулите?

— Только в одном: в сторону семейного кино. Я очень тщательно изучал эту тему, и в итоге мы выработали главные направления. Прежде всего, это, конечно, сказка, поскольку в этом жанре у нас есть замечательные традиции; а дальше — фэнтези, исторический и авантюрно-приключенческий формат и, наконец, комедия. Опыт последних лет показал, что, когда русскую сказку осовременивают, она разваливается. Нельзя Кощея Бессмертного сажать в отделение милиции — ничего путного из этого не выходит. Мы решились на мощнейший эксперимент. Если победим, откроем потрясающее направление в семейном кино.

Идея следующая: взять пятерку известных сказочных русских персонажей и поселить их в новых предлагаемых обстоятельствах. Мы же не знаем ничего про Бабу-ягу, когда ей было 18 лет, или про 40-летних Кощея, Водяного. А такую компанию можно поместить в любое историческое время, хоть во второй век, хоть в двадцать пятый, — они же люди сказочные. И вот недавно Дима Дьяченко, который сериал «Кухня» делал, закончил снимать фильм «Последний богатырь». Сейчас монтируем, готовимся к премьере, которая состоится в октябре. Это мощный постановочный фильм, с потрясающей натурой, шикарными спецэффектами, уникальным гримом.  Герои все с судьбой, с историей, с юмором. Очень долго искали Кощея: на роль пробовались Машков, Хабенский, Маковецкий, но по разным причинам никто из них ее не сыграет. Кощеем стал Константин Лавроненко. Неожиданно, но, поверьте, здорово. А Баба-яга в исполнении Лены Яковлевой какая потрясающая! Вот уж где актриса оттянулась, прямо сдерживать ее приходилось…

— Очевидно, вашим детям здорово повезло: их отец так хорошо разбирается в детской психологии.

— Нет, как раз наоборот. Отец я был неважный, времени на детей у меня не хватало. Детьми занималась жена. Мы с ней знакомы с детской поры, с той самой нашей компании на Николиной Горе. Наташа, окончив спецшколу с французским языком, преподавала французский в балетной школе Большого театра. Но после того как у нас родился второй ребенок, с работой распрощалась и посвятила себя дому.

— Довольны тем, как продолжатели вашей фамилии обустроились в личной жизни, определились в профессии?

— В целом да, в принципе мне грех жаловаться. Старший сын, Егор, окончил актерский факультет «Щуки», а потом перешел в режиссуру. Не скажу, что я очень обрадовался этому обстоятельству, поскольку профессия наша — абсолютная лотерея. Вот снял Егор больше десяти фильмов и сериалов, и среди них есть довольно по­пулярные — «Час Волкова», например. Но сейчас уже два года сидит без работы. Хочет и дальше кино снимать, но очень трудно получить заказ, финансирование.

Личная жизнь у Егора весьма насыщенная: женился четыре раза, и от каждой жены у него по ребенку. Никите, первенцу, 25 лет. Окончив в Санкт-Петербурге университет, получил второе высшее образование во ВГИКе, на факультете режиссуры. Потихоньку начал снимать. Женился, подарил мне правнука, Матвея, — ему сейчас полтора годика… Феде, второму моему внуку, 22 года. Отслужил в армии, в Таманской дивизии, сейчас учится на продюсерском факультете и работает администратором на Общественном телевидении России. Третий внучок, Илюша, учится в 6-м классе, ему 13 лет. Мечтает быть врачом, надеюсь, не передумает. А нынешняя жена Егора, актриса Аня Казючиц, родила еще одного моего внука, Данилу, — ему сейчас полтора года.

Младший мой сын семейную кино­эстафету перехватывать не стал. Коля учился на истфаке МГУ. А после того как его любимая девушка уехала в Женеву, решил отправиться вслед за ней. Самостоятельно связался с женевскими университетами и предложил им два реферата по Ивану Грозному, написав их на французском языке, которым владеет в совершенстве. Он получил там два высших образования: по специальностям «международное право» и «международные отношения». Стал юристом, адвокатом. После чего вернулся в Москву и создал здесь адвокатскую компанию. А еще возглавил, представьте, профсоюз футболистов России. В отличие от брата, у него один брак и один ребенок, Давид, которому сейчас 8 лет, он ходит в 1-й класс.

Я рад, что семья у нас получилась дружная. Все как-то поддерживают друг друга: мы постоянно созваниваемся, переписываемся — завели семейный сайт на WhatsApp, там болтаем, делимся друг с другом информацией, фотографиями… Честно скажу: если быть хорошим отцом мне не удалось, то дед я потрясающий — про внуков знаю все и всех веду по жизни.

---

Владимир Грамматиков

Родился: 1 июня 1942 года в Свердловске

Образование: окончил МВТУ им. Баумана, режиссерский факультет ВГИКа

Семья: жена — Наталья Николаевна Жукова; сыновья — Егор (49 лет), актер, режиссер, Николай (43 года), юрист; внуки — Никита (25 лет), режиссер, Федор (22 года), Илья (13 лет), Давид (8 лет), Данила (1 год); правнук — Матвей (1 год)

Карьера: актер театра и кино. Снялся более чем в 40 фильмах и сериалах. Режиссер картин «Усатый нянь», «Мио, мой Мио», «Шла собака по роялю» и др. Профессор, руководитель актерского курса ВГИКа, креативный продюсер компании Disney в России