Светлана Зейналова: «Дочь по-своему приспосабливается к этому миру»

— Передвижная студия программы «Доброе утро» подразумевает прямой эфир. Научились реагировать на любые форс-мажоры?

 

—  Телеведущие в принципе делятся на тех, кто умеет импровизировать и тех, кому все-таки нужен суфлер. Я отношу себя к первым. Да, прямой эфир – это работа в боевых условиях, потому что может отключиться  микрофон, либо пропадет сигнал, или вдруг неполадки с кабелем — да все, что угодно! А еще

постоянно держишь в голове хронометраж: режиссер (с помощью специального наушника) сообщает тебе, сколько секунд осталось до ухода на рекламу или выхода сюжета. Потому, бывает, ты говоришь человеку: «Ответьте, пожалуйста, на вопрос… А нет, нет! Наше время вышло, спасибо!» (Смеется). Или, наоборот, оперативно решаешь, как заполнить остающиеся двадцать секунд — порой они тянутся мучительно долго. Но, несмотря ни на что, каждый раз чувствуешь, что находишься в гуще событий, видишь, как город просыпается вместе с тобой. Я помню, однажды в кадре неожиданно появилась группа школьников – в 7.30 они вышли из автобусов и направились колонной в Александровский сад. Ну как тут реагировать? Я замахала им, мол идите сюда, будете кричать стране «Доброе утро!» Справились!

— Кто вас одевает в кадре?

— Я человек в этом смысле самостоятельный и как никто другой знаю, что мне подойдет, а что нет. На программе есть стилист и возможность брать одежду для съемок, но я этим не пользуюсь. Сама хорошо знаю, какие цвета мне подходят, какой вырез сделает шею длиннее, а какой ее «съест», какой длины юбку я могу себе позволить. У меня есть трехкопеечные вещи, купленные спонтанно во время пробежки по торговому центру, но при этом в кадре смотрятся, как от «Шанель». А есть дорогие варианты, которые, как выясняется, на экране тускнеют, выглядят простецки.

— А еще ведь нужно учитывать, что экран полнит…

— Да, мне часто говорят: «Ой, а в жизни вы намного моложе и стройнее!» На самом деле я склонна к полноте и если буду есть все, что хочу, очень быстро

наберу лишние килограммы. Конечно, карьера или счастье в личной жизни не зависит от того, худая ты или толстая, но лично я хочу быть в хорошей форме. Поэтому слежу за тем, что ем и при первой возможности бегу в спортзал. Вот Ирада (старшая сестра телеведущей Ирада Зейналова- Прим. «ТН») может съесть пачку пельменей и хоть бы хны! Все равно останется худой  — такая у нее конституция. Мне кажется, мы с ней не похожи, но нас периодически путают. Вот недавно я забирала дочку, отдыхавшую в  Евпатории. В автобусе, который вез пассажиров к самолету, ко мне подошла женщина: «Только не обижайтесь, пожалуйста, но вам никто не говорил, что вы очень похожи на Ираду Зейналову?» Я понимаю, что надо бы отшутиться, да в четыре утра ничего в голову не лезет: «Мне обычно говорят, что я на Светлану Зейналову похожа!» «Нет, что вы, Светлана совсем другая: очень высокая и худая, а вот вы вылитая Ирада!» Ну что тут скажешь. (Смеется).

Нас иногда и гримеры «путают». Однажды на какой-то эфир нас красили новые гримерши, что всегда чревато. В общем, Ираде накрутили кудри, что ей категорически не идет, а мне наоборот, тщательно вытянули волосы и нарисовали стрелки. В перерыве мы с сестрой встретились в кафе Останкино и одновременно выпалили: «Ой, кто ж тебя так?!» У каждой было ощущение, что из нее делали сестру. А ведь у каждой своя индивидуальность. Забавно, как-то один журнал выпустил интервью со мной под заголовком: «Всю жизнь в тени сестры!». Я в ответ им придумала: «А хорошо ведь в такой тени: не жарко, не капает и не дует!».  

— Многие люди уверены, что без связей попасть на телевидение невозможно.

— А я все время говорю: заходите на сайт Первого канала в раздел вакансий и присылайте резюме. На самом деле бесконечно идет поиск талантов, проблема в том, что не могут найти! Я иногда присутствую на кастингах: зачастую приходят выпускники очень крутых профильных вузов и не знают элементарных вещей. И почему -то все сразу хотят на Первый канал, но сначала же нужно где-то и опыта набраться, научиться держаться в кадре, поработать над дикцией и так далее!

— У вас когда-нибудь был период безработицы?

— Да, примерно месяцев девять, когда я не работала официально. Это было тревожное для меня время, потому что я не могу сидеть без дела, я трудоголик. Так что я все время пыталась найти себе занятие: вела вечеринки и корпоративы, писала сценарий, потом взялась за детектив, параллельно были статьи в женский журнал. Последний мой материал назывался «Жизнь после увольнения» — вскоре после его выхода журнал закрылся. (Смеется).

— 1 сентября ваша дочь пойдет в первый класс. Знаю, что девочка у вас особенная…

— Да, у Саши аутизм. Она будет учиться в общеобразовательной школе, но по особой программе – с ней будет работать специальный тьютор (педагог). Саша мало говорит — это особенность ее развития. И такой она будет всегда. Она по-своему к этому миру приспосабливается, какие-то вещи уходят, чему-то мы вместе учимся. Раньше, например, дочка боялась открытых пространств, а теперь уже нет… Саша стала понимать, что с помощью слов можно чего-то добиться, потому начала потихоньку их использовать – раньше категорически отказывалась.

Саша умеет писать, читать, считать – в школах сейчас такие требования к  первоклашкам! Поэтому мы, как и все, занимались, готовились. Мне, правда, сказали, что можно было летом начать и таблицу умножения учить, но тут уж я запротестовала: я сама ее плохо помню! (Смеется).