Стас Михайлов: «Дед мороз у нас был один на весь подъезд»

«Некоторые не особо далекие граждане думают, что у Стаса Михайлова три песни в репертуаре — «От тебя», «Для тебя» и «Без тебя». Ребята, приходите на мой концерт!» В эксклюзивном интервью «ТН» заслуженный артист России Стас Михайлов рассуждает о воспитании дочек и о том, легко ли быть артистом.

— Ни для кого не секрет, что у вас невероятное количество концертов, но ваши поклонники были бы счастливы, если бы вы давали их еще больше, минимум 365 раз в году. У вас есть какой-то предел?

— Иногда хочется сказать: «Все, я устал!» Но у меня такой характер: если я пообещал, должен сделать. Если есть уже утвержденный график, отменять его я не имею права. Я выхожу на сцену — и знаете, у меня откуда-то внезапно появляются силы. Еще минуту назад еле живой стоял за кулисами, а вышел к зрителям — и все болезни, всю усталость как рукой сняло. Это мистика, правда!

— Но ведь голос — это инструмент, который требует бережного обращения. Если перенапрячься, не выспаться, он может и пропасть…

— Именно поэтому в моем графике есть дни без концертов. Я уже восемь лет гастролирую по стране и зарубежью, но никогда не позволяю себе, чтобы выступления переросли в то, что называется чес — когда человек не думает ни о том, что он поет, ни о том, как он это поет, а стремится тупо дать побольше концертов. Я их даю ровно столько, сколько могу дать, не больше. Чтобы и голос успевал отдохнуть, и самому восстановиться психологически. Я же вживую работаю, я не робот.

Инна Михайлова (жена музыканта): В те дни, когда Стас не дает концерты, он не лежит на диване. Дел невероятное количество. Пишет песни — скоро выпустит альбом. Строительство нового дома тоже полностью на нем. (Семья разрастается, и на нынешней жилплощади всем уже тесновато.) Кроме того, каждый день Стас обязательно занимается спортом, следит за своим питанием: фастфуд, перекусы на бегу категорически не приемлет. К сожалению, он катастрофически не высыпается: семь часов сна — это несбыточная мечта. На семью у него остается совсем немного времени, но я с пониманием к этому отношусь. Знаю, как для него важна работа.

— Жизнь артиста — это еще и ожидание в аэропортах, неуютные гостиницы, переезды, перелеты. Как вы справляетесь с бытовыми трудностями гастрольной жизни?

— Ну не надо так уж преувеличивать! А у человека, который у станка на заводе стоит, легче жизнь? Я сам этот путь выбрал, и плюсов лично для меня здесь больше. Да и условия жизни у нынешних артистов в разы лучше, чем были когда-то давно. Тогда гостиницы с клопами и полуразвалившиеся автобусы были уготованы всем — независимо от регалий. Иногда слушаю рассказы Иосифа Давыдовича Кобзона или Льва Валерьяновича Лещенко и содрогаюсь. Сейчас у каждого артиста есть райдер, и принимающая сторона худо-бедно старается его соблюдать. Да и не хочу я особо зацикливаться на этом. Сложность нашей работы должна быть понятна только нам и нашим коллегам. А зрителю, который с нетерпением ждет твоего концерта, будет не очень интересно, если ты вый­дешь на сцену мрачный и начнешь жаловаться, что у тебя в номере гостиницы из окна сифонит. Зачем?

Инна: Хотя истории случались разные… Однажды на гастролях в Сибири Стас с командой заехал в один монастырь, настоятель которого при расставании благословил их и подарил икону. Стас установил ее на сиденье микроавтобуса, в котором

они путешествовали. Была метель, дороги не видно, и водитель на большой скорости съехал на обочину, а оттуда машина по инерции отправилась в кювет. Метров тридцать микроавтобус пахал целину, как заправский экскаватор, и остановился, только когда оказался в сугробе по самую крышу. Удар был очень сильным, пассажиры попадали со своих мест, вещи разлетелись по салону, но, что удивительно, икона при этом осталась на месте. Стас по телефону вызвал сотрудников МЧС, которые эвакуировали всех через багажник. А спустя некоторое время произошла практически зеркальная ситуация. Муж ехал по такой же нечищеной и неосвещенной сибирской трассе, мороз –30°С. Вдруг видит на обочине молодого парня — навеселе, без шапки, идет себе куда-то. А до ближайшего населенного пункта километров двадцать. Стас предложил его подвезти. Бедолага мужа моего не узнал и, скорее всего, не осознал, что Михайлов спас ему жизнь. Так что на гастролях всякое бывает.

Стас: Но главная сложность не в этом, а в том, что артист себе не принадлежит. Ты все время на виду и не имеешь права забывать об этом ни на минуту. У артиста нет права дебоширить, хамить, скандалить. Люди могут из одной-единственной встречи сделать вывод о тебе навсегда. И даже если прекраснейший артист раз позволит себе валяться пьяным в общественном месте, мнение о нем сложится негативное, и, поверьте мне, этого потом не исправить. Так что ответственность за свои поступки должна быть круглосуточной.

— Иначе рискуете прочитать о себе в газетах такое, что волосы дыбом!

— Ну, это как раз меньше пугает. Я давно уже взял за правило ничего о себе не читать. Ни хорошее, ни плохое. Но и не давать лишнего повода писать о себе. Свою личную жизнь я от посторонних глаз закрыл. Правда, находятся люди, которым это не мешает сочинять обо мне разную ерунду. Но с ними разбираются в суде мои адвокаты — разбираются, опираясь на законодательство, и бьют их, что называется, рублем. Мы за этот год выиграли немало исков, и я надеюсь, скоро до всех уже дойдет, что писать неправду невыгодно экономически (раз уж у людей нет понятия «совесть» или «честь»).

Из-за таких публикаций у тех, кто никогда не слушал мою музыку, складывается обо мне обманчивое впечатление. Например, меня почему-то счита­­ют человеком, который поет исключительно для женщин. Хотя любой, кто раз побывал на моем концерте,

скажет, что социальных песен у меня больше, чем любовной лирики. Просто радиостанции, к сожалению,  крутят только композиции определенного содержа­­ния. Вот и думают некоторые не особо далекие граждане, что у Стаса Михайлова три песни в репертуаре — «От тебя», «Для тебя» и «Без тебя». Ребята, приходите на мой концерт и убедитесь, как вы далеки от истины! Но я вовсе не собираюсь сейчас разубеждать в чем-то моих критиков. Пусть думают как думают. А я живу, руководствуясь выражением: «Делай что должен, и будь что будет!» Я пишу песни и пою их. И слава Богу, у меня есть слушатели — настоящие, честные, их невозможно обмануть, они чувствуют фальшь. И плевать на хит-парады и мнение «музыкальных критиков». Популярность — дутая история. Человек может не сходить с первых строчек всяких рейтингов и при этом за пределами Садового кольца быть никому не нужным. Пусть кто-то кичится регалиями. Мне важно то, что я востребован слушателем.

— Весной вам исполнится 45 лет. В связи с юбилеем подводите какие-то итоги?

— Это естественно. Лишь глупый человек не задумывается время от времени о том, что он сделал. Важно, какие выводы он из этого делает. Не люблю почивать на лаврах. И хорошо, кстати, что признание я получил только к 40 годам. Прекрасно помню, как мне было 25 лет, я стоял в центре Москвы, смотрел на сверкающие афиши и мечтал, что когда-нибудь там будет и мое имя. Бог так распорядился, что мне пришлось долго идти к своей цели, и я успел осознать, зачем мне сцена. Это место для донора. Артист не берет у зрителя, он отдает ему. В 20 лет таких вещей не понять, в этом возрасте хочется медных труб. А сейчас понимаешь, что важнее всего тронуть хотя бы одно сердце, но по-настоящему. Люди в письмах мне рассказывают, что кто-то женится под мою музыку, кто-то ребенка в колыбели укачивает, а кого-то мои песни из петли вынули, — вот это и есть настоящий результат работы. Можно сказать, что жизнь прожита не зря.

— С возрастом человек приобретает муд­рость, но кое-что уходит. Вы не потеряли способности радоваться простым вещам, таким как, например, новогодняя елка?

— Все мы в детстве верили в чудеса, и эмоции были чистые, яркие. Мы не умели врать и не понимали, что такое обман. Верили, что придет Дед Мороз с мешком подарков. И он приходил! Дед Мороз у нас был один на весь подъезд. Видимо, родители договаривались, скидывались все вместе. Он ходил по квартирам, поздравлял детей, каждому что-то вручал. А потом мы еще, помню, колядовали. Брали корзинки, бегали по квартирам, пели песни — нам давали конфеты. Столько счастья было! Даже в армии какое-то ощущение новогоднего чуда присутствовало. Помню, 31 декабря повез куда-то по делам командующего нашего. Возвратился в часть за две минуты до боя курантов. Вхожу — а там сидит вся наша рота, стол накрыт, торт умудрились где-то найти. И у всех глаза светятся, все чуда ждут!

С годами, конечно, понимаешь, что чудес не происходит, но все равно ждешь чего-то. 31 декабря — это логичное завершение небольшого жизненного этапа длиной в 12 месяцев. Можно сесть и оценить, что и как ты сделал. За этот год мне не стыдно. Выпустил новый альбом под названием «Джокер», дал более ста концертов по всей стране и за рубежом, получил премии «Золотой граммофон» и «Шансон года». В общем, поработал на совесть.

А после того как подвел итоги, мож­­но немного прийти в себя. Мне говорят: «На­­верное, за границу на Новый год летишь?» А у меня одна мечта: оказаться дома с любимой семьей и пообщаться. Я наездился за год и в главный праздник хочу от этого отдохнуть. С родителями повидаться. Я так редко с ними вижусь, и мне так хочется каждый раз продлить эти встречи. А в Рождество обязательно пойти в храм на праздничную службу, потом вернуться домой и сесть за стол с простой русской едой. Такие планы — незатейливые, но очень желанные. Да и, конечно, подарки подобрать всем. Кстати, вопрос «Что дарить?» для меня не из легких. Семья большая, хочется и сюрприз сделать, и угадать, о чем кто мечтает. Поэтому приходится заранее и крайне осторожно выведывать у всех детей и у своей жены Инны, чего бы им хотелось.

Инна: Но подарки у нас чаще всего практичные, полезные. Да и детей стараемся не баловать. Старшие, если и просят какой-то подарок, знают, что они должны его заслужить: с неба ничего не падает.

— Ну младших-то наверняка балуете. Кто из родителей этим не грешит! Ваша дочь Иванка пишет Деду Морозу письма?

Стас: Да, она уже умеет писать, так что, конечно, не преминула этим воспользоваться. С появлением детей Новый год вновь наполнился той детской радостью, которой был полон когда-то. Правда, теперь радуешься не за себя, а глядя на детей. У нас в этом году запланировано целое представление — с Дедом Морозом, Снегурочкой и каким-нибудь злым персонажем, который попытается разрушить праздничные планы. Дети, надеюсь, примут участие в спектакле, помешают злодею осуществить задуманное. Сам я, правда, хотел бы понаблюдать за этим зрелищем со стороны. Каждая реакция моих детей на то, что происходит в их жизни, для меня сейчас невероятно важна. К сожалению, когда росли старшие, у меня не бы­­ло возможности за

ними наблюдать. Поэтому я с удвоенным вниманием слежу за успехами Иванки, за первыми шагами Машеньки. Ей год всего. Она уже ходит и пока еще жестами, хотя вполне доступно и напористо, выражает свои требования. Отказать просто невозможно! А Иванка — умничка: в свои четыре годика не толь­ко читать, но и писать научилась. Кроме того, учит английский, поет и знает наизусть много стихов, причем далеко не детских, например Пушкина: «Мороз и солнце; день чудесный!» Я счастливый отец, могу гордиться своими детьми. И очень за них переживаю. Во-первых, потому, что они девочки, а это для любого отца особая история. А во-вторых, не знаю, как объяснить, старею, что ли, сентиментальнее становлюсь… Думаю о том, что они — будущие женщины, матери… И даже с мыслью о том, что когда-нибудь они уйдут от меня в свою семью, тяжело смириться. Для меня они навсегда останутся детьми.

— То есть вы не строгий воспитатель?

— Я, честно говоря, совсем не знаю, как воспитывать девочек. Понимаю, что не смогу быть жестким по отношению к ним. Но слова «вседозволенность» в нашем доме не будет точно. Я сам вырос в простой семье, и у нас с братом никогда не было ощущения, что нам можно все. Родители давали, что могли, но мы никогда и не просили, не требовали ничего запредельного. Понятие скромности никто не отменял. Кроме того, возможностей у всех тогда было гораздо меньше, чем сейчас. Но, надо сказать, Иванка тоже у меня ничего не просит. Спрашиваю: «Что ты хочешь на Новый год, дочь?» — «Да у меня все есть, пап, мне ничего не надо». Поразительно! Радуется какой-нибудь смешной игрушке, мелочи какой-то. Пусть она подольше остается такой светлой и чистой! Так хочется, чтобы мы с Инной как можно дольше жили и участвовали во всех процессах, которые будут происходить в жизни девочек, в их взрослении и становлении.

— А в наступающем году что бы вы себе пожелали?

— Себе как-то сложно желать, обычно я людям желаю. Но попробую. Чтобы Бог дал мне в первую очередь здоровья и разума, востребованности и нужности. Чтобы меня любили дети, жена, семья, окружение. Не падать. А если упаду, пусть будут рядом те руки и те плечи, на которые можно было бы опереться — и пойти дальше. А самое главное, чтобы Бог был с нами, не оставил нашу семью. Без Него ничего не получится. И это к любому человеку относится. Прошу всех читателей: задумывайтесь об этом иногда. Если когда-то к вам постучится Бог, обязательно откройте Ему дверь, главное  — не пропустите этот момент! Второй раз Он может не постучаться.