Шарлиз Терон: «Поосторожнее! Это мой беби»

— Шарлиз, как возникла идея проекта?

— Семь лет назад я активно искала героиню, похожую на Лоррейн, которую можно было поместить в мир мужчин и поставить перед ней задачи, как правило, решаемые исключительно сильным полом. Мне хотелось, чтобы она чувствовала себя в этом мире равной, без всякой скидки на пол. Ко мне попали 8-10 страниц еще не опубликованного графического романа «Самый холодный город». По ним Курт Джонстад написал сценарий. На протяжении следующих пяти лет мы с Куртом над ним работали. Из романа взяли только место и время действия — Берлин, конец 1980-х годов. Мы придумали свою историю. Подбирая материал, обнаружили, что тогда в Берлине многие секретные агенты оказались либо близки к уничтожению, либо предоставлены самим себе. Это было страшное время, которое нам хотелось воспроизвести.

— Итак, Джеймс Бонд возродился, только в женском обличии?

— Принимаю ваш комплимент на свой счет. (Смеется.) Однако мы не ставили перед собой задачу создать Джеймса Бонда в юбке. Моя цель была — посмотреть на жанр шпионского боевика и заменить героя героиней, которая играет по мужским правилам. У которой нет слезливой предыстории о том, как погиб ее супруг или дети, поэтому она решила мстить и стала беспощадной. На такой ерунде базируется 95 процентов женских триллеров. Нам каждую минуту дают понять, что речь идет о слабом поле, который неспособен что-то сделать. Мне нравится сознавать, что, посмотрев мой фильм, многие мужчины почувствуют себя неловко. Пусть лучше меня будут считать стервой, чем женщиной, идущей на компромиссы.

Кадр из фильма «Взрывная блондинка»

— А как вы себя чувствовали в роли продюсера проекта?

— Я так давно занимаюсь поиском финансирования для своих картин, что сегодня мне уже нравится быть продюсером. Могу считать себя счастливой, потому что я не только разрабатывала многие из своих проектов, но и действительно их реализовала.

— Как подыскивали режиссера для картины?

— Мы встречались со многими режиссерами, но выбрали Дэвида Литча. Он оказался единственным, кто выдержал наши тесты. (Смеется.) Был лучше других знаком с темой международного шпионажа.

— Как звучал для вас русский язык, на котором вам пришлось изъясняться?

— Вы имеете в виду ту пару фраз, которые я произношу? Боже, я прошу прощения у всех русских за них. Мы даже не планировали, что я буду говорить на русском или немецком языках, но потом решили ввести в картину эту сцену, для большей достоверности.

— У картины замечательное музыкальное сопровождение, хиты 1980-х. Это ваше время? Вы участвовали в подборе музыки?

— Да, 1980-е — годы, связанные для меня с самыми эмоциональными воспоминаниями. Из нашей подборки мне особенно были дороги песни «Under Pressure» Дэвида Боуи и Фредди Меркьюри. С удивлением обнаружила, что композиция была написана про то время и Берлин. Мне очень дорога сцена борьбы под песню Джорджа Майкла «Father Figure». Я лично позаботилась о том, чтобы несколько песен Depeche Mode вошли в проект. Особенно «Behind the Wheel» вызывает во мне чувство глубокой ностальгии по юности. Но в чем-то она также идеально подходит к содержанию нашей картины.

— Насколько триллеры как жанр выдерживают конкуренцию с картинами других жанров, скажем, более интеллектуальных?

— Эй, поосторожнее! Это мой беби! Я никогда не стала бы заниматься чем-то целых семь лет, если бы у меня не было страсти и личного интереса к проекту. Мы начали с нескольких страниц рассказа, и посмотрите, где мы сейчас! Я очень-очень горжусь своим проектом. Уверяю вас, я не получила щедрый чек за «Взрывную блондинку». А работала как каторжная! Мы еле-еле достали $30 млн, снимали всего 40 дней, в основном в Будапеште, едва уложились в бюджет. Это скромный и независимый проект. С Джеймсом Бондом или Борном мы соревнуемся только в высоком качестве, но нам очень далеко до их бюджетов. Лично я считаю, что хорошее кино уже давно вышло за рамки таких понятий, как жанровость. Любое кино может быть хорошим, вдумчивым, глубоким, будь то шпионский триллер или житейская драма. Я никогда не думала о своем проекте как об экшен-фильме, но о фильме с элементами экшен. Чувствуете разницу?

На ток-шоу «Джимми Киммел в прямом эфире» (2017). Фото: East News

— Если говорить об экшен, сколько ссадин и синяков вы получили?

— Сцены борьбы были очень тяжелыми, даже несмотря на тот факт, что я, обучаясь балету, с детства привыкла к тренировкам, дисциплине, боли и увечьям. Травмы, которые я получила во время съемок этой картины, можно сравнить лишь с последствиями серьезной автокатастрофы. Я ежедневно делала фотографии своих синяков и ссадин, посылая их гримерам. У меня складывалось впечатление, что каждый конфликт на экране оставил следы на теле моей героини. Я никогда не была робкого десятка. Выросла на ферме, с детства привыкла к тяжелым условиям жизни, но не помню, чтобы кто-то и когда-то меня так жестоко избивал.

— Вас били в детстве?

— Я воспитывалась в семье алкоголика…

— Это правда, что вы тренировались для картины с Киану Ривзом?

— Да, мы с Киану близкие друзья, он является одним из самых дорогих мне людей во всем мире. И я очень многим ему обязана, и особенно в организации моих тренировок к этому фильму. Я знала, что 50 процентов экранного времени буду драться в кадре, поэтому в течение четырех месяцев тренировалась каждый день по 5-6 часов. Но если бы не Киану, я, наверное, не смогла бы себя так здорово организовать. Заходила бы в спортзал посидеть и выпить кофе. Он вдохновил меня. Всегда хорошо иметь рядом такого сильного партнера, который делает те же самые вещи, что и ты.

С Киану Ривзом. На церемонии вручения премии «Золотой глобус» (Лос-Анджелес, 2001). Фото: Gettyimages.ru

— В картине боевых сцен и схваток больше, чем диалогов.

— Именно это мне и понравилось в нашем проекте. Перед глазами вставали знаменитые боевики и триллеры классической гонконгской школы, в которых режиссеры были способны рассказать историю через действие, только с помощью визуального ряда. Видимо, во мне все еще говорит танцовщица, которая ценит физический рисунок роли.

— Скажите, а сцены борьбы были подробно описаны в сценарии или их придумывали уже перед камерой?

— Если бы эти сцены не были подробно описаны и оговорены до съемок, то мы бы сейчас считали трупы. Перед нами стояла трудная задача. Представляете, как точно нужно было спланировать хореографию боя, ­чтобы продержаться и изобразить его как можно убедительнее.

— Какая была бы у вас реакция, если бы вас на самом деле ударил мужчина?

— Если ты работаешь секретным агентом, то этого ожидаешь. Потому что знаешь, на что идешь, когда выбираешь профессию. Это ведь не фильм о женщине, подвергающейся насилию в семье. Это картина о секретном агенте! Забудьте, наконец, о ее поле!

— Вы когда-то дрались на самом деле?

— Очень давно. Совсем девчонкой я работала моделью, у меня случилась «дискуссия» с одной девушкой в баре. Она ее начала, но, прежде чем успела развить, я ей уже врезала. Не могу сказать, что гордилась собой, но в тот момент мне показалось это единственно правильным действием.

— Кто-то в семье поддерживал ваш боевой нрав?

— Драться меня никто не учил, но, к счастью, с детства меня окружало много талантливых, сильных и успешных женщин, которые не только своим собственным примером учили жить, но и давали ценные советы. Многие из них работали в киноиндустрии. Их имена вам вряд ли что-то скажут, но я им благодарна за то, что они научили меня быть независимой женщиной. У меня также всегда были очень близкие отношения с матерью. Но для нее моя роль оказалась немного радикальной. Когда я работала над картиной, мама приехала присмотреть за детьми, своими внуками. Часто, когда я возвращалась избитой после долгого рабочего дня домой, она осторожно меня спрашивала: «Шарлиз, этот проект действительно стоит того? Подумай, ты ведь теперь мать». Я думала: «И она туда же». Но, стиснув зубы, отвечала: «Да ладно тебе, мам. Я разберусь». Когда играешь роль, надо уметь отказаться от себя, полностью ликвидироваться как личность. Иначе игра будет неправдоподобна. Я никогда бы не смогла сыграть в этой картине, если бы не стала борцом в жизни.

— Мне нравится сознавать, что, посмотрев мой фильм, многие мужчины почувствуют себя неловко. С сыном Джексоном (слева) и дочкой Августой (Лос-Анджелес, 2017). Фото: Legion Media

— В картине есть сцена секса, где вы занимаетесь любовью с агентом-женщиной. Она важна для сюжета?

— Невероятно важна! Эта сцена — одна из моих самых любимых. Начну с того, что идея не моя, а нашего сценариста. На протяжении всего фильма мы ничего не знаем о Лоррейн. Сцена секса — единственная, которая не только говорит о личной жизни героини, но и показывает ее уязвимость. Секретный агент не должен доверять никому. Иначе он потеряет свою силу, и другие смогут воспользоваться ситуацией и начать манипулировать им. Мне хотелось­ ­показать, как такие люди, как Лоррейн, делят свою интимную жизнь с другими.

— Большую часть фильма снимали в Венгрии. А настоящий Берлин, в котором происходит действие, мы увидим в картине?

— Нам разрешили там работать целых шесть дней, и мы их максимально использовали. Берлин относится к одному из пяти моих любимых городов. Другие называть не буду. Это личная информация. (Смеется.) Я помню, как впервые приехала в Берлин в начале 1990-х: город был совершенно другим, жестким, мрачным, грозным. По пути из аэропорта я видела много строительных кранов. Когда я попала в Берлин семь лет спустя, то была поражена, как он преобразился. Мне нравятся города, которые получили боевое крещение, что-то пережили, помнят и чтят свою историю, но и умеют уйти от нее и жить современностью.

— А где вы находились в 1989 году, когда пала Берлинская стена?

— Тогда я была еще совсем девчонкой и жила в Южной Африке. Мои родители читали много газет и смотрели телевизор, я помню обсуждения этой темы, кадры с людьми, ­празднующими событие, которое вызвало волну поддержки и в моей стране. Ведь политика апартеида схожей природы и идеологии. И здесь и там продвигали идею, что людей можно разделить стеной или — как в Африке — надписями на туалетах: «Только для белых». Падение Берлинской стены — событие не одного дня, а многих лет до и после того момента. В нашем фильме не столько очевидные, сколько скрытые факты истории, которые были известны немногим людям.

С мамой Гердой Терон на церемонии вручения премии «Оскар» (2010). Фото: Global Look Press

— Когда вы решили стать актрисой, представляли себя кинозвездой?

— Больше всего на свете мне хотелось работать и быть в состоянии себя саму прокормить, иметь возможность продержаться. Я подумывала о том, где бы мне подыскать вторую и третью работу, чтобы оплатить счета.

— Какую победу вы считаете самой значимой?

— В карьерном смысле, без сомнения, получение «Оскара». Я никогда не мечтала о дне, когда буду стоять на сцене со статуэткой в руке. И за этот момент я очень благодарна своей судьбе и жизни.

«Взрывная блондинка» в кино с 27 июля

---

Шарлиз Терон

Родилась: 7 августа 1975 года в г. Бенони (ЮАР)

Образование: училась в Национальной школе искусств в Йоханнесбурге (ЮАР), хореографическом училище Джоффри (США)

Семья: мать — Герда Терон; приемные дети — Джексон (7 лет), Августа (2 года)

Карьера: начинала как модель. Снялась более чем в 50 фильмах и сериалах, среди которых: «Адвокат дьявола», «Знаменитость», «Жена астронавта» и др. За роль в картине «Монстр» получила премию «Оскар»

---

Красотки, готовые за себя постоять

В Голливуде немало актрис, которые и в горящую избу войдут, и коня на скаку остановят.

В молодости Анжелина Джоли предпочитала сниматься без дублеров.  «Анжелина на «ты» с оружием и не боится высоты», — рассказывал координатор трюков Саймон Крэйн, работавший с актрисой на фильме «Солт». Именно после этой картины Джоли решила завязать с трюкачеством. «Цепляясь за край карниза, я вдруг заледенела от мысли: «Какое право я имею рисковать? Я же мать!» — объяснила она.

Кадр из фильма «Солт» (Анжелина Джоли)

Скарлетт Йоханссон владеет оружием и единоборствами, но секрет бесстрашия видит в психологии. «Надо мысленно перейти в боевой режим, смириться с тем, что полгода придется ходить в синяках, — говорит Скарлетт. — Если жалеть себя или пытаться выглядеть в этих сценах привлекательно, ничего не выйдет». Однажды партнер по «Мстителям» Сэмюэл Л. Джексон спросил актрису: почему она сама терпит боль, вместо того чтобы оставить трюки профессионалам. «Иногда страх и боль необходимы для создания образа, — ответила она. — Если ты этого не испытываешь, роль получается незаконченной».

Кадр из фильма «Мстители» (Скарлетт Йоханссон)

В саге «Сумерки» на долю Кристен Стюарт выпали не только душевные страдания. Она дебютировала в качестве каскадера в сцене «Ново­луния», где ее героиня тонет в океане. В бассейне на Кристен дубль за дублем выливалось по 1000 литров воды. Чтобы удержать актрису под водой, к ее одежде приделали грузики. «После первого опыта пришлось долго ждать, когда мне дадут сделать еще один трюк, — признавалась Кристен. — Я с завистью смотрела на каскадеров и думала: «Тут я бы сама справилась». В итоге на съемках битвы во второй части «Рассвета» сразу же сломала большой палец на руке».

Кадр из фильма «Белоснежка и охотник» (Кристен Стюарт)