Сергей Маховиков: «Увидев меня, режиссер обрадовался: «Дикий, наглый, побеждающий!»

— Я учился на первом курсе Военно-механического института, когда попал на спектакль «Варшавская мелодия», где играли Алиса Фрейндлих и Михаил Боярский. Прежде я был к театру равнодушен, но после того вечера меня будто подменили: начал ходить в театры чуть ли не каждый вечер, запоем читал пьесы. Новая любовь меня не отпускала, и я решил поступить на актерский.

— Где конкурс двести человек на место… Вам не казалось, что вы обречены на поражение?

— Знаете, нет. Всегда рассчитывал только на победу, только на первое место. Актеру жизненно необходимо чувствовать, что он самый лучший. Поэтому я шел в ЛГИТМиК, думая: «Как это они меня не возьмут? Они что, не увидят, что я талант? Но они же не слепые». Конечно, волновался и допускал, что меня не разглядят с первого раза, придется потратить два или три года, — но меня взяли сразу. И уже на втором курсе я играл в Александринке в спектакле «Машенька» с Бруно Фрейндлихом. Интеллигентный и тихий человек, но на сцене мог выдавать ураган эмоций. Это была моя первая большая роль, и мы тогда много общались с Бруно

Артуровичем. Когда я ему рассказал, как его дочь повлияла на мой выбор профессии, он был очень доволен. С самой Алисой Бруновной мы позже тоже общались, но немного, не удалось мне рассказать эту историю ей — было неловко. А с Михаилом Сергеевичем Боярским не раз вместе участвовали в концертах, пересекались за кулисами. Когда лет пять-шесть назад мы сидели в Александринке в одной гримерке, мне представился случай поблагодарить его за «Варшавскую мелодию». Думаю, ему было приятно услышать мое признание. По крайней мере, когда я сам оказался в похожей ситуации, был невероятно польщен. С Анной Каменковой, Татьяной Лютаевой, Натальей Унгард и Сергеем Барышевым недавно ездил на Камчатку со спектаклем «Распахни окно любви». Это комедия — никто ведь не подозревает, что я комедийный артист, а здесь зал хохочет до упаду, и приходится делать паузы, чтобы зрители слегка отсмеялись. Так вот, меня посадили в гримерку, на которой висела табличка: «Заслуженный артист Российской Федерации такой-то». Заглянул хозяин гримерки: «Вы меня, наверное, не вспомните». — «Честно говоря, нет. А где мы пересекались?» — «Вы преподавали в Хабаровске, во Дворце пионеров в детском театре, и я у вас занимался!»

— Вот это разброс: от Александринки и Фрейндлихов до Дворца пионеров в Хабаровске!

— Меня после института взяли в Александринский театр, но я уехал в Хабаровск: у меня там друг работал режиссером в драмтеатре и возможностей для экспериментов и самовыражения было больше. Я не только много играл, но и преподавал в студии. В театре я открыл лабораторию «Совершенство профессии», куда сначала приходили молодые артисты, а потом подтянулись и старики, которым стало любопытно, чем же мы занимаемся. Параллельно работал во Дворце пионеров, мальчишки и девчонки проходили у меня сценическую речь, актерское мастерство, я им ставил отрывки. Это было замечательно! Когда я оканчивал театральный, педагоги уговаривали: «Пожалуйста, останься работать в институте, у тебя дар». Я уточнял: «А дар артиста и режиссера тоже есть? Я же могу играть и ставить?» — «Конечно, но талант педагога реже встречается». А я хотел, прежде чем начать учить других, сам чего-то добиться на сцене.

— При такой загруженности долго выкраивали время на поездку в Москву на Конкурс актерской песни имени Андрея Миронова?

— Я и сейчас легок на подъем, а уж раньше… Кинешь вещички в любимый рюкзак из-под парашюта — и вперед. Восемь — четырнадцать часов на самолете не составляли никакой проблемы, поэтому в Петербург к родителям и друзьям я мотался минимум раз в месяц, да и в Москву регулярно заскакивал то по творческим делам, то потусоваться. А конкурсы мы очень уважали. Заходишь в театр через служебный вход, там висит объявление: «Начинается конкурс такой-то, за первое место дают премию 50 рублей, за второе — 30 рублей». Думаешь: отлично, 50 рублей у нас в кармане! И подаешь заявку с настроем на победу. Тому, кто вы­игрывал региональные конкурсы, Союз театральных деятелей оплачивал билеты на самолет в Москву на финал, гостиницу, да еще и командировочные выдавались. Выиграешь конкурс в Хабаровске — и летишь в столицу как король, и встречаешься там с друзьями.

Так я побеждал на конкурсах чтецов, но вот на Конкурс актерской песни отправился, не особо рассчитывая на победу, вернее, считал, что моей победой будут билеты на самолет. Я ведь даже не очень понимал, что такое актерская песня. Большая часть актеров на конкурсе пела романсы — и я тоже. В первом туре их попел, во втором. А мне не нравилось это музыкальное направление. Некоторые участники пели куплеты из мюзиклов, но этот путь мне подходил еще меньше. И к третьему туру я четко решил, что для актерской песни главное — сюжет, драматургия. Взял сюжетную песню Александра Галича «Ночной раз­говор в вагоне-ресторане» и тем самым все жюри удивил. Считай, не спел, а просто рассказал историю от лица раненного жизнью, отсидевшего человека: как топтали храм Христа Спасителя, как расстреливали людей, уничтожали веру и культуру. Комиссия, куда входили и Елена Камбурова, и Николай Караченцов, и Лариса Голубкина, и Евгений Гинзбург, была потрясена, и мне дали первую премию — не потому что я лучше всех пел, а потому что выделился из общей массы. Пою-то я, честно говоря, не очень здорово, у меня нет особых вокальных данных. Впрочем, в этом есть и плюс: я концентрируюсь исключительно на песне. Бывает, когда у актера нет сил или он болеет, тогда он точнее всего играет, потому что не может заниматься самолюбованием — его хватает лишь на работу, на роль. Так и у меня с вокалом.

— Вы музыкой до театрального института вообще не занимались?

— В старших классах играл на гитаре и пел, как многие, а после школы одно время музыка меня даже кормила: у нас был свой ансамбль, и нас звали на танцы и свадьбы. Днем я учился в военмехе, подрабатывал лаборантом на кафедре теории устройства кораб­лей, потом — резчиком бумаги в типографии. А вечером и ночью шла совсем другая жизнь: я общался с продвинутой молодежью, которая играла и слушала музыку, непохожую на ту, что крутили по радио. Одновременно я интересовался вещами, находившимися на разных полюсах: днем меня окружали коротко стриженные военные, а ночью — длинноволосые музыканты.

— Прической вы как курсант военмеха, надо думать, сильно от них тогда отличались. Когда ушли в ЛГИТМиК, сразу кинулись отращивать волосы?

— Я эту моду не любил, да и в театральном институте такие вольности тоже не приветствовали. Но когда я уехал из Петербурга в Хабаровск, перестал стричься и был единственным в этом городе мужчиной, носившим хвост. На Конкурсе имени Андрея Миронова мне Женя Гинзбург предложил сыграть индейца в комедии «Простодушный» по Вольтеру. Съемки начинались чуть ли не через год, и за это время у меня выросла настоящая грива. Гинзбург обрадовался: «Идеально! Дикий, наглый, побеждающий!» Это

была моя первая роль в кино, и после нее я так и снимался с длинными волосами. А потом решил сделать короткую стрижку — и мне сразу предложили главную роль спецагента Глеба Северова в сериале «Слепой». Я подумал: «Что ж я раньше не подстригся!» С тех пор имидж не менял. В одной из новых работ — остросюжетном сериале «Белая стрела. Возмездие» играю офицера, бывшего оперативника Георгия Бекешева. Действие картины разворачивается в лихие девяностые, но главные герои — люди, которые чтут офицерскую честь и живут по справедливости. Чувствую, что сейчас эта тема особенно актуальна.

— В «Простодушном» вы с Ларисой Шахворостовой играли влюбленную пару — и полюбили друг друга на самом деле. Знаю, что вы венчались раньше, чем расписались в ЗАГСе. Почему решили сделать так?

— Для нас венчание было важнее штампа в паспорте. Действительно, так мало кто поступает, по церковным правилам сначала нужно расписаться. В нашем случае батюшка взял на себя ответственность, но предупредил, что потом все-таки нужно будет зарегистрировать отношения в ЗАГСе.

Лариса: Мы не хотели специально звать гостей, сообщали о предстоящем событии тем, кого увидели накануне, заранее только мам пригласили. Сережина мама привезла себе для предстоящего торжества новую юбку. У меня была красивая белая кофточка, туфельки, которые я не надевала ни разу, и эта юбочка с ними очень гармонировала. Я сказала: «Ой, кажется, юбка сюда подходит» — и будущая свекровь мне ее одолжила. Голову я покрыла белым шарфиком, позаимствованным у соседки. А Сережа надел довольно ветхий смокинг, в котором играл в спектаклях. Мы венчались в церкви на Воробьевых горах и считаем ее своей родной, частенько туда заглядываем. Вообще, у нас несколько «родных» храмов: воцерковил нас наместник Сретенского монастыря отец Тихон,

написавший книгу «Несвятые святые», — одно время мы к нему ездили. Потом стали прихожанами храма в Троицком-Голенищеве, возле «Мосфильма», там отец Сергий крестил нашу дочь Сашу. У нас десять лет не получалось родить ребенка, и сколько за эти годы было врачей, сколько молитв! Было время, каждое утро все люди в нашем храме молились за бездетных Ларису и Сергия. Однажды друг привез нам из Афона, из монастыря Хиландар, кусочек виноградной лозы, растущей из гробницы Симеона Мироточивого. В Хиландарской обители вместе с этой лозой дают определенные правила, их нужно выполнять, и тогда у тех, кто отчаялся иметь детей, они появляются. Мы выполнили эти правила и ровно через год узнали, что у нас будет ребенок.

— Саша знает об истории своего появления на свет?

Лариса: Знает, и она для дочери абсолютно естественная. Саша с раннего детства бывает в церкви, учится в православной гимназии, где я преподаю.

— Стали работать в этой школе, чтобы побольше видеться с дочкой?

Лариса: У нас по-другому получилось. Мне, в отличие от мужа, никто никогда не говорил, что у меня педагогический талант, и сама я никогда в жизни не думала, что буду учить детей. Пять лет мы живем за городом, и однажды в местном храме батюшка позвал: «Ну, зайдите чайку попить в трапезную». Зашли, разговорились, матушка спрашивает: «А не найдется ли у вас времени заглянуть в нашу

гимназию? Может, получилось бы иногда помогать детям стихи учить, мероприятия организовывать? У нас такие дети прекрасные, директор замечательный, Зураб Михайлович Чавчавадзе. Знаете такого?» Я чуть не упала, ведь мы и с ним знакомы, и с его женой вместе в Российском фонде культуры одно время работали. Я пришла, огляделась и начала потихоньку учить детей сценической речи, ставить им концерты, устраивать литературные конкурсы. А потом все больше и больше, так к детям привязалась, просто поселилась в гимназии. Зураб Михайлович предложил и Сашу к нам перевести. Она сейчас в восьмом, а тут детки с четвертого класса учатся.

Думаю, дочка очень довольна, что так получилось. Были времена, когда мы из-за съемок постоянно были в разъездах и редко виделись, а сейчас есть дни, когда я гарантированно рядом. Обязательно согласовываю свой съемочный график с расписанием в гимназии, как театральные актеры согласовывают свои съемки со спектаклями.

— Вы занятия в школе не пропускаете, а дочка два года назад прилично пропустила: она же снималась с Сергеем в Киеве в сериале «Дом с лилиями»…

Сергей: А потом потратила большую часть своего гонорара на репетиторов, чтобы наверстать.

— Саша, как тебе с папой работалось?

Саша: Просто замечательно! Папа давал мне советы, в первые дни смотрел, как я снимаюсь, а потом понял, что все идет отлично, и ушел. Он любит уединение на съемках, поэтому брал в гостинице два отдельных номера — себе и мне.

Нам каждый день выдавали деньги на проживание, мы с папой их подкопили на ресторанчик. Но обедать в ресторан я ходила не с ним, а с моей лучшей подругой Сашей! Познакомились мы на съемках, она была моей дублершей в сцене, в которой моя героиня плывет в озере. Мы с Сашей ходили в кафе и даже в спа-салон, сами приезжали на съемки и возвращались в гостиницу! Когда я уехала в Москву, у Саши разродилась улитка, она не знала, куда деть улитят. Я предложила: «Давай мне!» И папа привез двоих в баночке, а в дороге звонил и рассказывал, как они «поют».

Сергей: Это абсолютная правда: когда улиткам становится страшно, они пищат.

Саша: Тогда мы не знали, что они «поют» от стресса, и думали, что у них хорошее настроение. Но теперь мы знаем об улиточках многое, бережем их психику. Поэтому и сейчас не будем их трогать — они спят. Давайте лучше познакомим вас с котами и собаками. Надо сказать, что задолго до моего рождения у мамы появилась кошка Чита. Она была долгожительницей, прожила 21 год. Когда я плакала ночью, Чита приходила к родителям и начинала их царапать: мол, ребенок плачет, проснитесь. Она постоянно за мной ходила, успокаивала, если я ревела. Когда мне было семь лет, у нас появился йоркширский терьер Часик, Чита занялась его воспитанием. Если он делал что-то не так, она медленно, интеллигентно к нему подходила, быстро давала лапой по попе и гордо удалялась.

Второго кота нашла я. Зимой на улице услышала, что кто-то плачет, прислушалась: звук шел из-под капота папиной машины. Папа открыл капот, а там трясся маленький черный котенок. Когда мы его отмыли, он оказался персиковым и получил имя Рыжик. Одним прекрасным вечером я села за компьютер и решила посмотреть фотографии кошек, потом ко мне присоединился папа, мы зашли на сайт, где продавали абиссинцев, позвонили по указанному там телефону, и мама в двенадцать часов ночи поехала покупать кошку!

Этим летом у нас появился Малыш — он пока меньше Часика, но будет крупнее. История его такова: мы с мамой ездили отдыхать в Евпаторию, на улице женщина продавала щенят. Она начала просить маму: «Возьмите этого, ну пожалуйста! Он последний из помета, бедненький, несчастненький». Мамино сердце не выдержало, она согласилась: «Это будет моя персональная собака». Но не тут-то было, щенок прилип ко мне! Мама хотела назвать его Патри, но мы с папой решили, что кличка странная и надо придумать другую. Звали его: «Малыш, иди сюда!» Через некоторое время он стал откликаться на Малыша, и переименовать его не получилось.

— Ты с папой не только снимаешься в кино, но и концерты даешь. Никогда не боялась выходить на сцену?

Саша: Сначала боялась, но теперь перестала. У нас концерты проходят с «Вивальди-оркестром», которым руководит Светлана Безродная. Мы всех музыкантов давно знаем и любим, так что для меня все по-домашнему проходит, будто мы устраиваем вечер с друзьями. Тетя Света всегда говорит: «Не бойся, все будет хорошо, а если ошибешься, мы повторим». И когда папа рядом, это тоже успокаивает.

---

Сергей Маховиков

Родился: 22 октября 1963 года в Ленинграде

Семья: жена — Лариса Шахворостова, актриса; дочь — Александра (13 лет)

Образование: окончил актерский факультет ЛГИТМиКа

Карьера: работал в Александринском театре, театре «Приют комедиантов», Молодежном театре, МХАТе им. Чехова. В 1991 году получил Гран-при на Первом международном фестивале актерской песни им. Андрея Миронова. Снялся более чем в 40 фильмах и сериалах, среди которых: «Слепой», «Громовы», «Белая стрела», «Новая жизнь сыщика Гурова», «Дом с лилиями». Режиссер фильма «Тихая застава», сериалов «Слепой», «Освободители»