Сергей Баталов: я вынужден был выдать себя за сына своего знаменитого однофамильца

— Сергей Феликсович, мы привыкли видеть вас в основном в комедийных ролях — герои ваши по большей части чудики, добродушные, смешные выпивохи. Но в недавно вышедшем фильме «Время первых» вы сыграли роль серьезную. Интересно, почему именно вас выбрали для воплощения образа отца главного героя — космонавта Алексея Леонова?

— У меня действительно колоссальная тяга к юмору, а соответственно — к острохарактерным ролям. Хотя играл и трагические. Допустим, в Театре на Малой Бронной, где раньше служил. Или, например, в сериале «Атаман», который снял мой однокурсник Вася Мищенко, я сыграл бывшего афганца с наполовину обожженным лицом. А на этот раз меня позвали по очень прозаической причине: внешне я оказался похожим на отца Алексея Архиповича — настолько, что даже жена не отличила. Когда я показал его фотографию, Зоя спросила: «Это ты в какой роли?»

В фильм я, что называется, влетел — в последние съемочные дни попал. Дело в том, что первоначально история о пятилетнем Алеше Леонове и его отце в картину не вошла, но потом создатели решили, что в сюжете чего-то не хватает. Возможно, меня… (Смеется.)

— С прототипом своего экранного сына — самим Алексеем Леоновым — довелось пообщаться?

— На премьере он подошел ко мне со словами: «Ну, здорово, батя!» Это потрясающий человек, с замечательным чувством юмора. Причем шутит всегда к месту, ненавязчиво, без заученных анекдотов или баек из Интернета. Помню, его спросили: «Чего вам больше всего не хватало в космосе?», и Леонов отреагировал моментально: «Баб-с».

С актером и режиссером Львом Дуровым. Фото: Вадим Тараканов/ТАСС

Но шутки шутками, а ведь он совершил невероятное. Вы только задумайтесь, что это значит — сделать первый шаг в открытый космос. В пустоту. В неизвестность. Никто же не знал, что там произойдет. А может, человек исчезнет, растворится, сгорит в этом бескрайнем пространстве? Леонов сказал, что, лишь посмотрев фильм, понял, насколько это было страшно.

На самом деле ему и Павлу Беляеву пришлось столкнуться с ситуациями немыслимой сложности и принимать решения на месте, мгновенно. Они реально могли погибнуть. Например, когда от давления раздулся скафандр и космонавт просто не мог войти в люк корабля. Чудом в последний момент успел сбросить давление и, нарушив инструкцию, втиснулся головой вперед. Или когда отказала система автоматической ориентации и им пришлось приземляться вручную, в результате чего они оказались не там, где их ожидали, а в пермской тайге. В фильме показали, что, когда они выбрались из своего космического аппарата, снега было по колено, а на самом деле — по шею. Да еще волки вокруг. Представляете, какие испытания?!

В общем, когда по роли я прижимал к себе пятилетнего мальчонку и спрашивал: «Сердечко как бьется у тебя, где ж ты так бегал-то?», а он отвечал: «Я не бегал, бать, я летал!» — у меня самого сердце бешено колотилось. Это ведь не выдуманная история, а рассказанная самим Леоновым — он запомнил ее.

— А вы себя помните в пятилетнем возрасте?

— Да, прекрасно, даже с четырех лет. Наша семья жила на Урале, в старинном городке Ирбит. Там раньше проходила знаменитая ирбитская ярмарка, вторая после нижегородской. Дедушка мой по материнской линии из рабочих, механик, а бабушка — купеческого рода. Когда гуляла со мной по городу, показывала разные красивые дома и рассказывала, что раньше они принадлежали ее семье. А я недоумевал, почему же мы живем не в них. Когда в 1924 году они с дедом поженились, советская власть не разрешила молодой жене взять фамилию мужа — дескать, нечего прятаться за спиной рабочего класса. И бабушка всю жизнь прожила со своей девичьей фамилией — Михалищева.

У меня с ней много историй связано. Одна — просто кинематографическая. Баба Шура была как Крачковская — большая, теплая, уютная, добрая. И вот однажды — мне как раз было четыре года — мы пошли с ней на речку полоскать белье. Полоская, она вдруг поскользнулась, упала в воду и стала тонуть. Я бегаю вокруг, а помочь ничем не могу. Рядом был мост, по которому проезжала скорая — ехала по вызову в деревню. Санитары, увидев барахтающуюся в воде женщину, выбежали из машины и вытащили ее. Ну, бабушка выжала намокшую одежду, посидела, отдышалась, всплакнула, вспоминая пережитое, я тоже поревел вместе с ней: испугался же от такого происшествия. Ладно, попереживали и успокоились — дальше белье надо дополоскать. Бабушка снова приступила к делу. Полощет, полощет… и вдруг опять — бах! — падает в воду. И я снова начинаю в ужасе метаться. Смотрю, а скорая, спасительница наша, возвращается — по этому же мосту едет обратно. Увидели нашу ситуацию и ахнули: «Да что ж это такое!» Но вновь помогли. Нарочно не придумаешь. Я когда рассказываю эту историю, люди не верят.

Я считаю, что стал артистом именно благодаря бабе Шуре. Она отвела меня, четырехлетнего, в наш старинный ирбитский драмтеатр на сказку «Конек-горбунок», и я был сражен наповал. С первого раза влюбился в театр и размечтался о том, что когда-нибудь стану артистом. Но тайно, никому о своей мечте не рассказывал — ни друзьям, ни родителям.

Мама была педагогом, доросла до заведующей детским садом. А отца своего я не видел — меня отчим воспитывал, он водителем работал, возил большие грузы. О том, что он мне не родной, я узнал лет в пятнадцать, случайно: какие-то доброхоты проболтались. Тяжело, конечно, воспринять такую информацию в подростковом возрасте. Разумеется, мне захотелось найти папашу, но говорить на эту тему с матерью я не решался. Спрашивал у тетки, но, где он живет, она не знала. Рассказала только, что я дитя любви. Однако, родив меня, мама не могла позволить себе уехать, чтобы получить высшее образование, а отец поехал. Окончив институт, он стал инженером, по распределению работал в другом городе. Потом хотел забрать мать вместе со мной, но было уже поздно: мама полюбила другого человека, от которого забеременела моей сестрой Людмилой. Впоследствии и отец женился.

Много лет спустя я узнал, что у меня есть два брата, оба занимаются каким-то мелким бизнесом. Один из них разыскал меня через Интернет — написал на актерский сайт. Мы с ними еще не виделись, но общаемся по Скайпу, в соцсетях переписываемся. А вот увидеть отца я так и не успел: он умер.

Удивительно, но у отца и у отчима было одно имя — Феликс. Видимо, у Валентины Петровны тяга была к Феликсам. Кстати, они оба жили в одном дворе, в юности дружили. А мне повезло: я получился Сергеем Феликсовичем с двух сторон.

— Так значит, в отличие от своих сверстников, вы в детстве мечтали стать не летчиком-космонавтом, а артистом?

— Не совсем. У меня было две мечты: или артистом, или летчиком. Просто актерская профессия представлялась какой-то неземной, казалось, что она для избранных. А вот космонавты, летчики — это попроще. После 8-го класса я приехал к тетке в Омск и, бродя по городу, увидел табличку: Омский авиационный техникум имени Жуковского. «Вот оно, — подумал, — окончу и буду летать!» Сдал на отлично экзамены, поступил, и тут выяснилось, что не летать я буду, а строить самолеты. Но отступать было поздно.

На мое счастье, в этом учебном заведении была театральная студия, куда я записался, несмотря на то что все ребята пошли в спортивные секции и на меня смотрели как на ненормального. Вел драмкружок артист Омского академического театра драмы Владимир Солопов. Поскольку мальчишки были в дефиците, я сразу получил роль. Но занимался не слишком серьезно, скорее, как сейчас говорят, тусовался. И вдруг одна девочка из студии сообщила, что ей велели репетировать мою роль, потому что я не справляюсь. Это был жуткий удар по самолюбию. Я пришел домой, к тетке, у которой жил, заперся в ванной и не выходил оттуда часов пять — репетировал. На следующий день режиссер спросил: «Сережа, что с тобой произошло? Ты изменился». Правда, во мне все перевернулось. В итоге на фестивале «Омская театральная весна» 1973 года я получил свой первый приз — диплом за лучшее исполнение мужской роли. И окружающие заговорили о том, что мне стоит подумать о поступлении в театральный. Заронили зерно надежды, оно начало прорастать и проросло до такой степени, что я отправился в Москву.

С дочерью Катей (2014). Фото: East News

На удивление, меня готовы были взять все вузы. Но оказалось, не имели права. Я упустил тот факт, что обязан был после техникума отработать три года. Объяснили мне это в ГИТИСе, отказавшись принять документы. Но Олег Павлович Табаков, который тогда, в 1976 году, набирал свой первый курс, впоследствии превратившийся в знаменитую студию «Табакерка», написал официальное ходатайство министру высшего и среднего образования. И был вынесен вердикт: «В виде исключения зачислить Сергея Баталова…» Родители никак не хотели поверить в то, что я буду учиться на артиста, пока я не показал им студенческий билет.

— А может, вас зачислили просто потому, что носите такую фамилию, посчитали, что вы родственник знаменитого артиста?

— Возможно, и так. Представьте, меня до сих пор спрашивают: «Вы не сын Баталова?» Устал уже отнекиваться. Одно время это мне так надоело, что стал соглашаться. «Да, — говорил, — так и есть». Тогда пошла обратная реакция: «Да ладно, какой ты сын? В зеркало на себя посмотри…» (Смеется.) То есть и так нехорошо, и этак не годится.

А однажды я вынужден был выдать себя за сына Алексея Владимировича. Со студенческих времен мы дружим с Сережей Газаровым — четыре года жили в одной комнате в гитисовской общаге. И вот как-то на каникулах он позвал меня к себе в гости — в Баку, где родился. Добирались на поезде, и за пару часов до приезда он вдруг сказал: «Серега, ты только пойми правильно, я родителям написал, что везу к ним сына артиста Баталова». Я обалдел: «Ты что, с ума сошел?! Нет, я не согласен». — «Ну, пожалуйста, — просит, — не подведи меня». В результате целый месяц я был в образе. Постоянно какие-то люди подходили: «Ой, как вы похожи на Алексея Владимировича! Как же здорово, что у нас гостит сын самого Баталова!» (Смеясь.) В общем, на сцене Хлестакова я так и не сыграл, а в жизни довелось.

— А лично встречались со своим однофамильцем?

— Однажды — в 1998 году на пресс-конференции по довольно необычному поводу. Тогда в Москве собирались открыть кинотеатр «Баталов» — в честь разных артистов, носящих эту фамилию: естественно, Алексея Владимировича, его отца — артиста МХАТА Владимира Баталова, Николая Баталова из «Путевки в жизнь». Ну, и я попал в эту компанию. Правда, из-за дефолта идея так и не реализовалась. Вот там Алексей Владимирович, интеллигентнейший человек, подошел ко мне и сказал, что следит за мной, в смысле за моими ролями, и добавил что-то одобрительное. Мне было очень приятно. Не хотелось же позорить фамилию. Когда я начинал играть, мне предлагали ее сменить — мол, чтобы не путали. Я собрался было, но, подумав, менять не стал.

С однокурсниками по ГИТИСу Роландом Макаровым (слева) и Сергеем Газаровым. Фото: Из личного архива Сергея Баталова

— Получается, вы везунчик: приехали из провинции, с первого раз поступили в престижный вуз, да еще на новаторский курс Табакова…

— Ага, только после 1-го курса Олег Павлович выгнал девять человек, в их числе был и я. Не поверил он в мои способности. Это был удар ниже пояса. Меня чуть не парализовало. Хорошо хоть двойку Табаков не поставил, сказал: «Устраивайся куда-нибудь». Умом я понимал, что надо идти показываться в другие вузы — меня же в прошлом году везде брали, но сил не было: за год исчерпался — мы же работали круглосуточно.

Короче говоря, через неделю я пошел забирать документы, и в коридоре случайно столкнулся с Владимиром Андреевым (впоследствии народный артист СССР, главный режиссер Театра имени Ермоловой. — Прим. «ТН»). Очевидно, выглядел я так себе, поэтому он поинтересовался, что со мной случилось. Я объяснил, и вдруг — о, чудо! — он говорит: «Пиши заявление о переходе на мой курс». Так я был восстановлен. А когда прошли первые экзамены по мастерству — их смотрели все педагоги, — Олег Павлович сказал: «По поводу Баталова я ошибся». Я это оценил. Мог ведь промолчать. После чего я пришел к нему и попросил: «Я хочу учиться и у вас тоже». В результате занимался сразу на двух курсах. То есть не 24 часа в сутки работал, а 48.

— От армии откосили?

— Нет, служил — после института призвали. Случайно попал в Академический ансамбль песни и пляски Московского военного округа в Лефортово, был там ведущим. На всю жизнь запомнил первый свой конферанс. В Кремлевском дворце был большой концерт, наш ансамбль пел три песни. Ведущим был Олег Марусев, и он сказал мне: «Я ваших артистов не запоминаю, поэтому объявлю первую песню, а дальше ты бери бразды в свои руки». Я перепугался: как же так, сцена громадная, а я первый раз, ничего не проверил, не знаю, как правильно выходить, сколько это займет времени. Нельзя ведь перебить аплодисменты, но и паузы быть не должно.

В общем, в ужасе выхожу сразу после аплодисментов, иду по этой громаднейшей сцене, подхожу к микрофону и… в этот момент начальник ансамбля — главный дирижер и художественный руководитель подполковник Владимир Гордеев — строго так говорит: «Сошлю на Сахалин!» Он всегда так говорил, если кто-то облажался, а мне, видимо, в профилактических целях. И этим сбил меня. Я отчетливо произношу в микрофон: «Музыка Павла Аедоницкого, стихи Виктора Гина, песня о Ленине! Солист — Леонид…» А фамилия исполнителя вылетела из головы, ну напрочь забыл: солисты же постоянно менялись.

— Нужно все время держать себя в форме. А потому мое любимое занятие — ходьба, не меньше шести километров в день. Фото: Андрея Федечко

Короче, я осознаю масштаб катастрофы: Кремлевский дворец съездов, в зале — пять тысяч человек, за мной — хор из ста певцов плюс оркестр, а я стою на всеобщем обозрении, один-одинешенек, и не помню фамилию солиста. Хотя бы свою назвал, все равно никто не понял бы, но я не догадался. Вспомнив совет Олега Павловича: «Забыл стихи — начни сначала», я начинаю снова: «Солист — Леонид…» А в голове вертится лишь одна фамилия — Брежнев. Думаю: «Если скажу «Брежнев», меня сошлют гораздо дальше Сахалина». Понимаю, что провал в памяти не ликвидировался, и на третьей попытке, задыхаясь от отчаяния, кричу: «Леони-и-и-д… Уте-е-е-сов!» А Леонид Осипович в это время был еще жив. И зал взорвался аплодисментами, ожидая, что сейчас выйдет легендарный, обожаемый всеми артист. Но вместо него появляется совершенно другой человек. Зал обеспокоенно зашуршал. Когда песня была спета, зрители решили вызвать певца еще раз, чтобы разглядеть повнимательнее — может, это все же Утесов? А парень решил, что это его небывалый успех. Потом он выражал недовольство — мол, почему я объявил его так странно. На что артисты хора говорили: «Ты Баталову за это ящик водки должен поставить, потому что с песней о Ленине на бис не выходил никто и никогда». (Смеясь.) А вот окажись я в подобной ситуации сегодня, ни за что не забыл бы фамилию этого злополучного солиста, потому что его звали… Леонид Жириновский.

— А с чего началась ваша актерская карьера, о которой вы так мечтали?

— После армии я отправился показываться в Рижский театр русской драмы. Андрюша Ильин, игравший главную роль в тамошнем спектакле «Ревизор», собрался из труппы уходить, и они искали нового артиста, о чем мне по секрету шепнули друзья. В общем, главреж Аркадий Фридрихович Кац, знаменитый театральный режиссер, меня взял.

Вернувшись в Москву, зашел попрощаться со своей однокурсницей Катей Дуровой. Сидим с ней в кафе, болтаем, и вдруг вбегает Лев Константинович Дуров — как всегда, энергичный, что-то ищущий. Увидев меня, говорит: «Здорово! А ты что вообще-то делаешь?» Я объяснил, что собираюсь ехать в Ригу. «Понятно. Ну, а сегодня вечером, — спрашивает, — чем занимаешься?» — «Ничем особенным». И тут он ошарашивает: «Я знаю, чем займешься: срочный ввод на одну из главных ролей в спектакль «А все-таки она вертится», который я ставлю!»

Дальше мы едем с ним в Театр на Малой Бронной на вечернюю репетицию: спектакль надо было играть через два дня. Приезжаем без пяти семь, а ровно в семь приходит знаменитый Коган, директор театра, и приводит своего артиста. И Дуров многозначительно говорит ему: «Илья Аронович, вы опоздали ровно на пять минут». Так я и остался в этом театре — на 16 лет, за что безмерно благодарен Льву Константиновичу.

А ушел оттуда, потому что главный режиссер Сергей Васильевич Женовач не сработался как раз с тем самым Коганом и покинул театр. И группа актеров последовала за ним.

— Вы очень много снимаетесь в кино. Свои кинообразы с кого-то «срисовываете» или это выдуманные персонажи?

— Никогда ничего не придумываю, я запоминаю людей. Ведь жизнь такие типажи преподносит, что ни один писатель не придумает. К примеру, Федя из трагикомедии Николая Досталя «Облако-рай» — точь-в-точь мой дядька Леонид. Мама периодически посылала меня к нему, как Красную Шапочку, отнести какой-нибудь гостинец, узнать, все ли у него в порядке. И вот по воскресеньям я приходил к дяде Лене и заставал его всегда в одной позиции: сидит, смотрит в окно, курит, на подоконнике стопочка стоит… «Заходи, — говорит, — есть хочешь?» — «Нет, спасибо, я ел». — «Ну и хорошо». Опрокинет стопочку и опять глядит в окошко. «Дождь прошел, — скажет задумчиво. — Может, опять будет — обещали…» (С улыбкой.) Ну как такого человека не перенести на экран.

На съемках фильма «Облако-рай». С Андреем Жигаловым (сидит в центре), Ириной Розановой и Николаем Досталем. Фото: Из личного архива Сергея Баталова

— В этом фильме у вас с Ириной Розановой очень колоритная пара. А в жизни вы как-то общаетесь?

— Мы на тех съемках сдружились и до сих пор дружим. А после «Облака-рая» вместе снимались у Месхиева в «Циниках». Попал я туда неожиданно. На репетиции одного из спектаклей в Театре на Малой Бронной Женовач велел мне выучить песню «Туман яром». А я вообще-то артист непоющий. Но поскольку при необходимости и медведя можно научить, выучил и спел. И вот как-то сидим мы в гостях у Иры Розановой и Дмитрия Месхиева, с которым она тогда жила в гражданском браке. Большая собралась молодежная компания, сейчас многие из присутствующих стали мэтрами: Валерий Тодоровский, Илья Демин — знаменитый оператор… И вдруг Ира говорит: «Баталов, спой свою любимую — «Туман яром»». А она у меня единственная, грустная такая. Я спел, и Месхиев вдруг заявляет: «Будешь сниматься у меня и петь эту песню». Я снялся, спел. Через некоторое время приезжаю на съемки к другому режиссеру, и он просит спеть что-нибудь веселое. Поскольку в моем певческом репертуаре, кроме «Тумана…», больше ничего не было, я опять затянул эту песню — но на этот раз уже с веселыми интонациями. (Смеясь.) Не поверите, но в итоге я спел ее в 17 (!) картинах. Называется, с песней по жизни!

— Ваши киноперсонажи-алкаши очень типичны. Наверняка многие уверены в том, что вы и в жизни такой же?

— Точно, но на самом деле я выпиваю очень мало, на это просто нет времени — слишком много работы. И слава Богу. Как говорил Олег Павлович, «артист — это корова: дает молоко — хороша, нет — на бойню!». Поэтому нужно все время держать себя в форме. А потому сейчас мое любимое занятие — ходьба, не меньше шести километров в день.

— Я сыграл достаточно персонажей-алкашей, но сам выпиваю очень мало. На это просто нет времени — слишком много работы. Фото: Андрея Федечко

Недавно была смешная история. Я летел в самолете, вдруг ко мне подошел человек и спрашивает: «Простите, а что у вас с правой рукой?» Думаю: «Больной, наверное, какой». А он опять свой вопрос повторяет. Только с четвертого раза до меня дошло, что он цитировал фильм Аллы Суриковой «Хочу в тюрьму». Мне там досталась роль друга главного героя, которого сыграл Володя Ильин, и была у меня одна коронная, несколько раз повторяющаяся фраза: «Что у тебя с правой рукой?» — «А что такое с правой рукой?» — «Наливай!» Несмотря на то что с момента выхода фильма прошло 20 лет, я вспомнил об этом и ответил: «Наливай!» Мужик был счастлив.

— Узнаваемость вам помогает или мешает?

— Скажем так, не напрягает. Но вообще, конечно же, в этом есть свои плюсы: артистам часто делают поблажки, идут навстречу. Но не всегда. Вот вспомнился один случай, не со мной, правда, произошедший. В 1992 году снимался фильм «Пленники удачи», который продюсировали французы. СССР к этому времени развалился. Съемочная группа жила в Калининградской области, а съемки проходили в Литве, в Ниде. То есть получалось, каждый день мы пересекали границу в обоих направлениях, что выглядело очень смешно. И вот однажды Виталий Соломин забыл свой загранпаспорт. На нашей стороне его пропустили, не обратив на это внимания. А литовские таможенники, как положено, попросили предъявить удостоверение личности. При этом присовокупили: «О, доктор Ватсон, а можно взять у вас автограф?» Виталий дает автограф и объясняет: «Видите ли, я забыл паспорт». — «Очень жаль, — отвечают, — без паспорта не пропустим». — «Но вы же знаете, что я артист, Соломин Виталий Мефодьевич, каждый день езжу туда-сюда». — «Да-да, знаем». — «Может, вы сомневаетесь, что я это я?» — «Нет, что вы! Но это не имеет никакого значения». И с вежливой категоричностью: «Паспорт, пожалуйста, предъявите». А сами стоят такие довольные, с автографом. Так и не пропустили, пришлось возвращаться за паспортом. Все — другая страна, семья братских народов распалась.

— А семья в более камерном смысле, ваша личная, когда и как создавалась?

— Чуть раньше, в 1985 году. Подруга моей будущей жены, артистка Надя Маркина (сыграла в фильме «Елена». — Прим. «ТН»), с которой мы приятельствуем со студенческих лет, служила тогда в Театре на Таганке. А Зоя, моя будущая жена, работала там реквизитором. Вообще-то она приехала в Москву поступать на журфак МГУ, но провалилась и устроилась в «Таганку», которая в те годы — при Любимове и Высоцком — была заветной мечтой каждого. Люди из МГИМО работали там монтировщиками. Попасть туда считалось невероятным счастьем. За билет на спектакль народ отдавал джинсы и дубленки. Ну, Зоя думала, что поработает временно, годик, однако закулисная атмосфера засосала, и она задержалась — до сих пор…

С женой Зоей и дочерью Екатериной. Фото: Из личного архива Сергея Баталова

Так вот, однажды я зашел к Надюше Маркиной в театральное общежитие, а у нее в гостях была Зоя. С этого знакомства у нас с Зоей Борисовной и закрутились отношения. Мне было уже 29 лет. Сыграли свадьбу, потом дочка родилась. Постепенно я накопил деньги на кооперативную квартиру, и началась у нас нормальная семейная жизнь. А сейчас строим дом.

— Дочь тоже причастна к театральному миру?

— Нет, не захотела. Конечно, она росла за кулисами — то у мамы в Театре на Таганке, то у меня — на Малой Бронной. Когда Катюха была маленькой, на вопрос «Кем хочешь стать?» отвечала: «Или концертмейстером (она училась в музыкальной школе), или режиссером». И лаконично поясняла: «Потому что они командуют». Однако «командиршей» Катя не стала, а вместо этого получила финансово-экономическое образование и работает в банковской сфере. Ну и слава Богу. Надеюсь, со временем у нее все сложится во всех направлениях — как в карьере, так и в личной жизни, и мы с женой дождемся внуков.

---

Сергей Баталов

Родился: 19 апреля 1957 года в г. Ирбит (Свердловская обл.)

Семья: жена — Зоя Борисовна, реквизитор в Театре на Таганке; дочь — Екатерина (30 лет), работает в банковской сфере

Образование: окончил авиационный техникум, актерский факультет ГИТИСа

Карьера: служил в Театре на Малой Бронной, театре-студии «Человек». Снялся более чем в 130 фильмах, среди которых: «Облако-рай», «Ширли-мырли», «Хочу в тюрьму», «Граница: Таежный роман», «Марш Турецкого» (3-й сезон), «Гражданин начальник», «Атаман», «Стройбатя», «Баязет», «Дом с лилиями»