Роксана Бабаян: «С Мишей невозможно — каждый раз не знаешь, чего ожидать»

— Михаил Михайлович, скажите честно, вам не мешает, что ваш давний друг, Александр Анатольевич Ширвиндт, является вашим начальником в родном Театре сатиры, где вы много лет были на равных?

— Нет, это не про меня. Наоборот, после ухода из жизни Валентина Николаевича Плучека я был в той группе, которая активно поддерживала кандидатуру Александра Анатольевича на пост художественного руководителя театра. А почему нет? Шура не только много лет проработал в театре, но и, будучи профессором Театрального института имени Щукина, поставил как режиссер множество интересных спектаклей. И под его началом я служу с удовольствием. Как человек дисциплинированный, на работе отбрасываю нашу дружбу с детских лет и делаю вид, что я лишь сослуживец — артист, член худсовета.

— Интересно, вы — два хохмача, раскалываете ли друг друга на сцене?

— Шура очень бдителен, у него превалирует уважение к сцене. Он никогда не теряет серьеза, считая, что самое главное — донести до зрителя смысл. Специально я его никогда не разыгрывал, если только так, вскользь, предельно деликатно. Его неинтересно разыгрывать, потому что едва затеешь что-то, он сразу напускает строгий вид. А вот Андрюшку Миронова раскалывать было одно удовольствие! Он всегда был жертвой розыгрышей, и все мы смешили его много раз. В «Трехгрошовой опере» Миронов играл главную роль. В финале спектакля, когда его персонажа должны казнить, следует объявление: «Сюда сейчас примчится вестник короля!» И на сцену выхожу я — начальник лондонской полиции — с сообщением об освобождении, начинающимся словами: «По велению короля его не будут вешать…» Каждый раз я что-то придумывал, чтобы рассмешить Андрея. Перед тем как спектакль должны были снять с репертуара, подготовился особенно тщательно. Поскольку Андрюша давно привык к моим штучкам на сцене, я решил устроить хохму из-за кулис. Взял из детского спектак­ля деревянную лошадку, сел на нее и, когда глашатай провозгласил: «Сюда сейчас  примчится вестник короля!» — показался Андрюшке в кулисе верхом на этой коняшке. Что с ним было, когда он увидел меня! Давясь от смеха, едва успел отвернуться от зрителей, чтобы прийти в себя, и прошипел мне: «Сволочь…» Потом делился впечатлением: «Я решил, что ты так поскачешь на сцену, и как представил себе это!» Но это было бы уже слишком. Андрей часто говорил мне: «Знаешь, что меня больше всего смешит? То, как ты трудишься над своими розыгрышами. Приходишь на полтора часа раньше положенного времени, разыскиваешь реквизит, грим, таишься, чтобы никто не видел… Я смеюсь над самой ситуацией». А я и правда готовился к розыгрышам старательно. Например, в спектакле «У времени в плену», который мы сыграли больше ста раз, я каждый раз (!) втихаря делал себе новый грим или находил какую-то особенную деталь костюма. То усы смешные наклеивал, то уши делал громадные, то нос с картофелину, то ноготь длиннющий прилаживал, то пуговицы на моем мундире вдруг отрывались и разлетались в стороны… В общем, Андрей постоянно ждал от меня очередной примочки. Он играл в спектакле Всеволода Вишневского, а я белого офицера, который проверяет, действительно ли писатель белогвардеец, а не руководитель коммунистического восстания. Перед последним спектаклем Андрюша попросил: «Минь, давай сегодня без штучек…» — «Хорошо, конечно…» Но он специально пришел за кулисы, чтобы посмотреть на меня — проверить, все ли в порядке. Осмотрел с ног до головы. Все нормально — я в костюме: шинель царского офицера, на голове фуражка. Успокоенный, Миронов оправился на второй акт. А на меня уже заработал гримерный цех — в три секунды мне наклеивают заранее приготовленный парик: лысый, да еще с внушительной шишкой. Совершенно дикая лысина из какого-то детского спектакля. И перед моим выходом весь театр собирается за кулисами — смотреть, что будет… И вот я выхожу на сцену. У Андрюши грустные глаза — все-таки играем последний спектакль. Я крайне серьезно произношу свой текст: «А теперь рапорт юнкера Павловского полка…» — как и положено по роли, ставлю ногу на табуретку и, пристально глядя на Андрюшку… снимаю фуражку, вытираю лоб и надеваю ее обратно. Все, ничего больше… Он буквально захлебнулся от хохота, истерика началась, дальше говорить не мог. А коллеги ржут за кулисами… После спектакля Андрюшка все никак не мог успокоиться: «Что ж ты творишь, гад?! Ведь на тебя весь театр работает, и я каждый раз думаю, что же ты, мерзавец, опять учудишь…»

— Как же осиротел театр, когда в один год ушли из жизни Андрей Миронов и Анатолий Папанов…

— Еще бы, это же были необыкновенные люди! Целая эпоха. А знаете, именно Анатолий Дмитриевич увлек нас с Шурой в Театр сатиры. «Миша, перебирайся к нам! Нечего тебе делать на Бронной, давай сюда — это твой театр! И Шурку захватывай». Я и пришел — именно благодаря его потрясающему обаянию и какой-то мощи убеждения. Потом и Шура подтянулся. И столько ролей мы вместе сыграли! Папанов был грандиозным артистом. И человеком. Немыслимо обаятельным, очень наблюдательным, не трусливым, умеющим точно и остроумно ответить на любую реплику. Например, был такой случай. Валентин Николаевич Плучек улетел в Лондон на юбилей своего двоюродного брата — знаменитого английского режиссера театра и кино Питера Брука. В этот период Плучек ставил с нами спектакль «Вишневый сад», в котором были заняты все, как он называл, первачи: Папанов, Миронов, Аросева… Я играл Епиходова. И вот, вернувшись через несколько дней из Англии, художественный руководитель и главный режиссер театра пришел на репетицию и говорит: «Ну покажите, что вы здесь наработали…» Мы показали. И он вдруг вскипел и давай нас ругать последними словами: «Да это же совсем не то! Что за безобразие?!» — и так далее по нарастающей. Неожиданно его гневный поток прервал Папанов. «Валентин Николаевич, — заявил он, — нам бы тоже хотелось поработать с Питером Бруком, чтобы набраться мастерства, но мы-то вынуждены работать с его братом, да и то с двоюродным…» Повисла пауза. К счастью, с чувством юмора у Плучека было все в порядке, и он захохотал. Отсмеявшись, сказал: «Нет, ребята, с вами невозможно. Продолжайте репетицию…»

Роксана (Смеясь.): А с ними действительно невозможно — каждый раз не знаешь, чего ожидать. Как то раз приехали мы в Израиль с Мишей и Александром Анатольевичем — мы часто ездили вместе: в одном отделении я с сольной музыкальной программой, в другом — они со своими миниатюрами. И всегда это проходило очень весело и ярко, просто смерть комарам и мухам. Так вот, концерт в Иерусалиме. Жара дикая, но огромная толпа народу стоит у входа в зал — встречает. Администратор неожиданно сообщает: «Вы обязательно должны сыграть «Суфлера». А эту безумно смешную пародийную сценку на троих, называвшуюся «Суфлер,

или Женитьба (почти по Гоголю)», где Суфлер подсказывал текст не знающим роли актерам, блистательно разыгрывали Державин, Менглет и Мишулин. Ее все время показывали по телевизору. И всегда в ней участвовали трое мужчин. Шура говорит: «Простите, но мы не можем ее играть — у нас же нет Суфлера». Но устроитель тверд как кремень, настаивает категорично. Шурик вздыхает: «Мы должны это обдумать». Заходим в гримерку, и он с порога обращается ко мне: «Так, решено: Суфлера будешь играть ты!» У меня глаза полезли на лоб: «Шурик, ты в своем уме?! Мало того что я певица и на сцене никогда в жизни не играла, так еще и в сценке должны быть заняты трое мужчин, о чем всем известно, а я все-таки женщина». «Ничего, разберемся, все будет в порядке, я все оформлю, — заверил Шура. — Читай пока текст…» Выйдя к зрителям, он сказал: «Сейчас мы вам представим миниатюру «Суфлер», которую приготовили специально для вас. Это наш сюрприз. (Аплодисменты.) Конечно же, вам известно, что роль Суфлера обычно играет мужчина, однако, покопавшись в архивах, мы выяснили, что именно в Иерусалиме впервые суфлером стала женщина. Ее звали Сара Моисеевна Шлиц! Поэтому у нас сегодня эту роль сыграет Роксаночка Бабаян!» И зал взорвался овациями. Я глаза вытаращила, буквально давлюсь от смеха. Какие уж рецепторы включились, что не захохотала в голос, не знаю. Но все-таки «сработала» этого Суфлера. Откуда чего взялось! На адреналине играла… После концерта Шурик говорит: «Ну вот видишь, все получилось. Теперь можешь двигать дальше в этом направлении».

Михаил Михайлович: И Роксаночка действительно двинула на сцену драмтеатра, в чем я ее искренне поддержал.

Роксана: Конечно, я многому у них научилась, они дали такие мне мастер-классы по части актерской профессии, что я практически на воздушной подушке приземлилась на сцену драматического театра. Хотя, врать не стану, когда получила абсолютно, на мой взгляд, авантюрное предложение — играть главную роль в спектакле «Ханума», чувствовала себя совершенно беспомощной. Здесь надо было все делать по-другому. Полностью менять себя и внешне, и внутренне. Но Миша сказал: «У тебя получится». И постепенно вроде стало получаться… Кстати, и в «Хануме», играя роль подвыпившего князя, Мих-мих постоянно что-то выдумывал. Половина самых выигрышных реприз — его сочинения. У него к этому настоящий талант. Зал ревел от восторга.

— Михаил Михайлович, а что повлияло на то, что вы выбрали для себя именно актерскую профессию?

— Помню, мне лет шесть. Мы живем в эвакуации в Омске. В гости к папочке (Михаил Степанович Державин — киноактер, ведущий артист Театра имени Вахтангова, за главную роль в фильме «Великий перелом» награжден Сталинской премией. — Прим. «ТН») часто приходят его друзья-актеры. Жены артистов тщательно следят за тем, чтобы их мужья не напивались. Мужчин проверяют, не несут ли они с собой лишние бутылки… На мне штанишки до колен на лямочках, с большими карманами. Актеры подходят ко мне, ласково теребят волосы и, говоря что-то смешное, незаметно засовывают в мои кармашки свои секретные четвертиночки. Я стою гордый, посвященный в их тайну. Однажды Алексей Денисович Дикий, за которым жена следила особенно рьяно, сказал мне незабываемую фразу: «Мишк, молодец, будешь артистом!» (С улыбкой.)

А если серьезно, то, конечно же, на выбор профессии прежде всего повлияло окружение, в котором я рос. В нашем доме на Старом Арбате, где я провел детство, юность и живу по сей день, на первом этаже обитал будущий народный артист СССР, режиссер и педагог Дмитрий Николаевич Журавлев. У него были две дочери — приблизительно ровесницы моим сестренкам. И в их квартире всегда собирались разные дети. Именно там я и познакомился с жившим неподалеку Шурой Ширвиндтом. Боже, что за праздники там устраивались! Стихи, песни, танцы, балы, шарады и бесконечные розыгрыши. Невероятная атмосфера. За роялем — Святослав Теофилович Рихтер, и он затевает, допустим, такую игру: исполняет набросок какой-то мелодии и спрашивает: «Кто это, угадайте?» И все кричат: «Это Мишка Державин!» или «Да это же Шура Ширвиндт!» Представляете, он музыкой изображал характер… Вообще дом был необыкновенно театральный. В нем жило много артистов, музыкантов, художников. Так что ничего удивительного нет в том, что, кроме актерской профессии, я для себя ничего другого не мыслил. Но папа не знал о моих намерениях. Он думал, что его сын станет художником, поскольку я неплохо рисовал, занимался в художественной школе. И ему не довелось дождаться моего поступления в Театральное училище имени Щукина. Папа умер неожиданно, в 1951 году. Ему было всего 48 лет, мне — 15…

Мама осталась одна с тремя детьми. Если раньше занималась только домом, то теперь стала работать в организации, специально созданной для того, чтобы поддержать актерские семьи. Вместе с другими актрисами, которые там подрабатывали, расписывала ткани по готовым эскизам. Забавно, что краски, которыми пользовались работницы, готовились не на метиловом спирте, а на этиловом. На всякий случай, чтобы их мужья-артисты не поумирали. (С улыбкой.) Все было продумано до мелочей. И актеры приготавливали из этого спирта водку на укропе, на лавровом листочке, которую все охотно пили. Кстати, называлась она «Державинка»… Чтобы хоть как-то помочь мамочке после смерти папы, я, еще учась в школе, стал подрабатывать: ночью снимался на «Мосфильме». В некоторых картинах мое изображение иногда до сих пор мелькает. В «Аттестате зрелости», например, с Васей Лановым в главной роли… А после первого курса кинорежиссер Юрий Павлович Егоров позвал меня сниматься в большой роли, в фильме «Они были первыми». И ректор училища, Борис Евгеньевич Захава, разрешил, понимая, что мне надо помочь материально. И я поехал в Ленинград сниматься вместе с прекрасными актерами — Георгием Юматовым, Марком Бернесом, Михаилом Ульяновым. В то время Миша крепко выпивал. Жил он, как и я, на Арбате, только в общежитии вахтанговского театра, и бывало, я с вокзала буквально притаскивал его на себе. Потом-то Михаил Александрович совсем завязал с выпивкой, а тогда еще дело было молодое. Тем более обстоятельства жизни способствовали: он был влюблен в свою будущую жену Аллу Парфаньяк, которая была замужем за Николаем Афанасьевичем Крючковым, так что проблем хватало…

— А ваши сердечные дела как складывались? Без проблем?

— Из-за съемок я пропустил год учебы и вернулся уже на другой курс. И сразу же обратил внимание на однокурсницу — очаровательную девочку Катеньку Райкину. Ее папу, Аркадия Исааковича, я знал не только по сцене. Периодически он приезжал к моему соседу, доктору-отоларингологу Виктору Самойловичу Канторовичу, на своей машине — «Победе». И было это задолго до того, как я стал играть отрывки вместе с его дочерью Катей и влюбился в нее. Точнее, мы оба влюбились друг в друга. Как-то сразу, взаимно. Родители Катюши не были против нашего союза, по крайней мере, я этого никогда в жизни не чувствовал. Когда потом приезжал в Ленинград, всегда жил в квартире у Аркадия Исааковича и Руфи Марковны, отпуск мы вместе проводили в Прибалтике… Аркадий Исаакович — прелестный человек, ко мне относился необыкновенно тепло. Когда я оканчивал училище, Ленинградский театр миниатюр как раз приехал в Москву. Перед выпускным вечером, на котором я выступал со своей дипломной работой, Райкин сказал мне: «Миша, пойди в костюмерную, там висят мои личные костюмы — посмотри и выбери для себя». Потом поинтересовался: «Ну как тебя принимали?» Я говорю: «Хлопали очень сильно». И немедленно получил в ответ: «Даже если бы ты вышел на сцену и помолчал, хлопали бы костюму…»

— Из-за чего вы разошлись с Екатериной Аркадьевной? У вас появилось новое увлечение?

— Нет, я как-то особенно не увлекался. (Смеется.) Просто после окончания училища мы оказались в разных театрах: Катеньку взяли в Театр имени Вахтангова, меня — в Театр Ленинского комсомола, где уже работал Шура Ширвиндт. Своей квартиры у нас с Катей не было, жили в нашей, потом пытались снимать, но все это как-то сумбурно. Кроме того, мы стали постоянно уезжать на гастроли, а их тогда было огромное количество, и поездки долгие. Да еще за Катей стал ухаживать Юрочка Яковлев… В общем, жизнь сама нас развела. Разошлись мы спокойно, без всяких сцен, разборок и выяснений. И до сих пор остаемся в прекрасных отношениях. И с Юрием Васильевичем у нас прекрасный контакт, я очень люблю его и как актера, и как человека. И когда на каком-то мероприятии представляю Аленку Яковлеву, говорю: «Это первая дочка второго мужа моей первой жены…»

Роксана: Прежние взаимоотношения — это часть жизни Миши, и я с большим уважением отношусь к тому, что он от нее не отказывается. Это счастье, когда люди из прошлого оставляют светлый след.

— То есть вы, Михаил Михайлович, после развода совсем не переживали?

— Нисколько. Но почему-то многим казалось, что это не так. Ну вроде непорядок — парень одинокий, холостой, брошен на произвол судьбы. И чтобы как-то поддержать меня на плаву, мой товарищ Виктор Суходрев решил найти мне пару. Сам он был женат на актрисе Театра Ленинского комсомола Инне Кмит и часто приходил к нам в театр. Как-то сказал мне: «Хочу познакомить тебя с одной девушкой, зовут Нина. Папа у нее — Буденный, но тебя это не должно смутить — ты уже привык к выдающимся личностям». (Смеется.) Я начал отнекиваться. А он свое гнет: «Чудная девушка, и семья прекрасная…» И дожал — все-таки познакомил меня с Ниночкой. И, что называется, попал в точку. К моменту нашего знакомства Нина Семеновна окончила факультет журналистики МГУ и работала в организованном тогда агентстве печати «Новости» (АПН) вместе с Галечкой, Галиной Леонидовной Брежневой. Очень любила театр, не пропускала ни одного театрального мероприятия. Мы с Ниночкой все чаще стали встречаться, постепенно привязались друг к другу, сошлись, поженились, и я переехал жить к ней — на улицу Грановского. И прожили мы в браке огромный отрезок жизни — 19 лет. У нас общая дочка — Маша, внуки — Петр и Павел. Старший окончил факультет журналистики МГУ, потом продолжил учебу в Лондоне, изучал издательское дело. Второй в этом году после окончания школы поступил в Эдинбургский университет на факультет культурологии. Cамое интересное то, что дочка моя, Маруся, получилась в державинскую породу — голубоглазая блондинка. И оба внука на нас похожи. Короче говоря, я победил буденновскую породу!

— Связав себя узами брака с дочерью военачальника, маршала, трижды Героя Советского Союза, легендарного командира конармии, вы попали в незнакомую среду. Как чувствовали себя в новых реалиях?

— Никакого дискомфорта не испытывал. Другое дело, если у нас в доме на улице Вахтангова окружение было преимущественно творческим, то здесь соседство стало совсем другим. Со всех сторон маршалы: наверху — Малиновский, внизу — Тимошенко, справа — Ворошилов, слева — Рокоссовский, а из других соседей — Фурцева, Молотов и так далее. Но Семен Михайлович Буденный не имел ничего против появления в их семье артиста. Более того, он отлично знал по фильмам моего отца, видел картины с его участием, и они ему очень нравились. У нас с тестем сложились замечательные отношения. 

— Отчего же разрушился ваш брак с его дочерью?

— Наступил какой-то излет отношений. Думаю, в этом немалую роль сыграла моя профессия: мотание с гастролями, переходы из одного театра в другой — после «Ленкома» я начал служить в Театре на Малой Бронной, затем пришел в «Сатиру». Плюс съемки в кино, да еще «Кабачок «13 стульев». Короче, дикое количество работы, которая все больше отводила от семейной жизни. На семью не оставалось времени, и нам обоим стало ясно, что нет смысла сохранять ее… К счастью, и на этот раз обошлось без скандалов и взаимных попреков. Мы расторгли брак совершенно спокойно, отношений не разорвали.

Роксана: Иногда мы все вместе собираемся за общим столом — мои и Мишины родные, и всегда бывает весело. Все дружат друг с другом. И это большое счастье…

— А поговаривали, что Державин разошелся с женой из-за того, что влюбился в Татьяну Васильеву…

— Нет-нет, нельзя даже сказать, что я влюбился. У нас с Таней было так, чуть-чуть. Служебный роман. Просто оказались партнерами по спектаклям. А ведь когда играешь, часто прикипаешь к своим партнершам. Тем более что Танечка — партнерша чудесная во всех отношениях: и как женщина восхитительная, и человек великолепный, и ко мне относилась изумительно. Да, мы с ней немножко близко пообщались, но никакого разговора о том, чтобы связать наши судьбы всерьез, не было никогда. А в творчестве — да. Мы играли с ней в театре главные роли…

— Вы были красивы, молоды, популярны. Наверняка в вас влюблялись поклонницы. Поддавались?

— Знаете, в обиходе у артистов есть такая шутка: «Ты взял ее со сцены? — Нет, из публики…» Безусловно, я мог бы воспользоваться отношением ко мне многих дам из публики. Но никогда не делал этого. Старшие артисты предупреждали: вступать с ними в отношения опасно, у некоторых, особо экзальтированных, дело и до самоубийства может дойти. Так что с поклонницами надо быть начеку. И я всегда был бдительным. В связи с чем всех своих жен брал не из публики. К слову, все мои жены внешне оказались одного типа. На протяжении жизни я не изменял своему вкусу. Так уж распорядился Бог, что меня никогда не тянуло к блондинкам, мне нравились барышни черненькие, стройненькие, субтильные. Но зато по национальной части я очень разносторонен и неуклонно подтверждал это своими тремя браками. Моими женами последовательно были: еврейка — очаровательная Катюша Райкина, казачка — прелестная Ниночка Буденная, и наконец армянка — неповторимая Роксаночка Бабаян. Так что я приверженец идей дружбы и интернационализма. (Смеется.)

Роксана: С поклонницами у Миши отдельная история. В прежние годы у него их было с избытком, но несколько особо рьяных — выслеживая его, они даже сидели на деревьях. Среди них особенно выделялась одна — их предводительница. Она буквально преследовала Мишку: бесконечно звонила, не давала прохода, в общем, спасу от нее не было. И конечно же, вызывала этим не самые положительные эмоции. И вот однажды она опять встала постом возле дверей подъезда, а Михал Михалычу надо было выйти, ехать в театр. Так он надел плащ своей мамы, ее платок, очки и на полусогнутых ногах, в полуприседе, прошкондылял мимо нее к машине. Да еще что-то сказал ей женским голосом. Я наблюдала за этим спектаклем с балкона и рыдала от смеха… И по телефону иногда, скрываясь от кого-то, Мишка говорил женским голосом. «Алло, здравствуйте… Простите, но его нет дома… Кто с вами говорит? Так это его подруга Рита». Однажды мне пришло письмо: «Дорогая Роксана, должна вас предупредить: как только вы уезжаете на гастроли, в вашем доме поселяется женщина — называет себя подругой вашего мужа Ритой. Как женщина женщине советую вам проверить эту ситуацию». (Смеется.)

— Михаил Михайлович, с Роксаной вас тоже познакомили из сочувствия к вашей одинокой холостяцкой жизни?

— Нет. Тут нас буквально свела судьба. Однако до этой судьбоносной встречи о существовании Роксаны я знал, поскольку, когда вел радиопередачу «После полуночи», часто объявлял: песню такую-то композитора такого-то исполняет певица Роксана Бабаян! И воображение рисовало мне крупную, тучную армянскую девицу… И вот в преддверии развода с Ниной Семеновной я лечу в Джезказган на неделю российской культуры. Замечаю в составе большой компании артистов стройненькую черненькую миниатюрную женщину — абсолютно в моем вкусе. И мне ее представляют: «Миша, познакомься, это Роксаночка Бабаян». — «Как?! Не может быть!» В самолете мы садимся рядом и несколько часов полета беспрерывно разговариваем. Она меня знает — видела в разных телепрограммах. Я изо всех сил стараюсь произвести на нее впечатление. Очевидно, удачно, поскольку в Казахстане наше общение продолжается. Узнаю, что семейная жизнь Роксаны тоже на грани развала… Через несколько дней после нашего приезда в Москву Роксана улетает на трехмесячные гастроли в Африку. За время ее отсутствия я оформляю развод. Узнав об этом по возвращении, Роксана тоже окончательно расторгает брак со своим мужем. После чего мы женимся. И это решение вылилось в 33 года совместной жизни…

— Роксана, к чему вам было сложнее всего привыкать в семейной жизни с вашим мужем? Не мешал груз прежних привычек?

— В своем первом замужестве я не успела обрасти привычками. Это был короткий брак, да даже и не брак в полном смысле слова, скорее некое дружеское прикрытие. Настоящей семьи, такой как с Мишей, у нас не получилось… Знаете, к какому важному выводу я пришла за годы семейной жизни? Женщина выходит за­­муж не за мужчину, а за всю его семью. Да, собственно, и мужчина тоже женится на всей семье. И лучше это понимать сразу, быть к этому готовой, тогда и адаптироваться легче. Мне поначалу нелегко было к этому привыкнуть. Если бы я понимала то, что знаю сейчас, с самого начала, многих ошибок можно было избежать. Дело в том, что для Миши его семья всегда была очень важна. Оставшись рано единственным мужчиной в доме, он всю жизнь испытывал гиперответственность перед мамой и двумя сестрами. Они все крепко связаны друг с другом, словно приросшие. Я понимаю: с одной стороны, это крайне важно, но с другой — не всегда оправданно. Мне все-таки кажется, что каждый должен жить своей жизнью. Тем не менее, пусть и не сразу, но я поняла, что мне надо принять тот образ жизни, к которому привык Миша. К счастью, с Мишиной мамой, Ираидой Ивановной, и его сестрами у нас сложились хорошие отношения.

Михаил Михайлович: Роксана сумела наладить правильные отношения со всем моим «табором»: с Машкой — дочкой моей и ее семьей, с сестрами — старшей, Аней, и ее дочкой Олей и младшей, Таней, и ее сыном Мишей. Когда умер Танечкин муж, Боря Владимиров (эстрадный артист, игравший Авдотью Никитичну в дуэте с Вадимом Тонковым — Вероникой Маврикиевной. — Прим. «ТН»), Мишке (ныне актер Театра сатиры Михаил Владимиров. — Прим. «ТН») было три года. Разу­меется, я помогал его растить, но для меня важно, что и Роксана активно участвовала в этом процессе.

— А вам с чем труднее всего было свыкнуться, начав общаться с Роксаной?

— Она на 10 лет меня младше, и мне всегда неловко было перед ней заболеть. (С улыбкой.) Но сейчас уже не стесняюсь. Она лучше всякого доктора, а это уникально, между прочим. Вообще она человек уникальный. Во всех отношениях. Много ли вы знаете певиц с несколькими высшими образованиями? А у моей жены их три: за ее плечами Ташкентский институт инженеров железнодорожного транс­порта, продюсерский факультет ГИТИСа и факультет психологии Московского педагогического университета. Или, например, 14 лет назад, будучи популярной певицей, на пике музыкальной карьеры Роксана вдруг решила уйти со сцены. Причем сделала это спокойно, деликатно, без взрывов, не напоказ. И занялась новым, крайне серьезным делом: создала и возглавила Российскую лигу защиты животных, стала вести на телевидении передачу «Завтрак с Роксаной», снялась в кино, вышла на театральную сцену, а сейчас снова занята новыми проектами.

Роксана: Да просто я считаю, что для нормального человека любить и защищать животных — это норма поведения. Так уж повелось, что мне всегда дарили животных. У меня, видно, на лбу написано, что я их обожаю. Бывали и совсем невероятные случаи. Однажды, когда я была на гастролях в Барнауле, мне презентовали… медведя! Да еще в придачу перебинтованные рога — оленьи, лосиные, мараловые, — не знаю уж чьи. Они были не просто огромными, а какими-то нереально гигантскими. И мне пояснили: «Мы принесли вам самое дорогое, что у нас есть. Вы же любите животных, а он хороший, зовут его Мишка, и значит, с вами теперь будут два Михал Михалыча…» Кошмар, который я пережила, увидев такие преподношения, описать невозможно. Я стала умолять оставить этот бесценный дар себе. С рогами было попроще: объяснила, что они не влезут в самолет. А с медведем оказалось сложнее. Мне обещали, что его посадят в самолет и он долетит до Москвы в лучшем виде. Но все-таки удалось уговорить дарителей смилостивиться надо мной. Пообещала любить Мишку заочно. Потом какие-то деньги на него посылала…

— Роксана, а к профессиональному пению вы уже не вернетесь?

— Да по большому счету я с музыкой не расставалась. С концертами не выступала, но играла в музыкальных спектаклях, записывала для них фонограммы. И сейчас с Александром Ивановым, известным панк-рок-певцом, написавшим музыку к «Анархии» — нашумевшему спектаклю театра «Современник», решили спеть песню, которая вышла из музыкального фрагмента к этому спектаклю. Саша — человек очень талантливый, сам пишет и текст, и музыку. И вот мы вместе сделали клип «Курс на забвение» — такую социальную картинку сегодняшнего дня на тему взаимоотношений женщины и мужчины. Абсолютно жизненная ситуация. Для меня это новый опыт. Спеть панк-рок было так интересно… И я вдруг снова ощутила страстное желание петь, мне захотелось вернуться на сцену. В связи с чем на студии уже записан альбом, в который вошли и новые песни, и лучшие мои хиты в новой «одежде».

Михаил Михайлович: Я же говорю — уникальная женщина!

Роксана: Михал Михалыч тоже уникальный и тоже во всех отношениях. Он у нас мастеровой — на все руки мастак. Однажды, во времена, когда в стране невозможно ничего было купить, нам по блату, с огромным трудом, удалось добыть полированный стол. Нелегко, но он мог вписаться в нашу крохотную кухню. Все собрались обсудить, как правильнее это сделать, — я, Мишина мама, сестра Таня — они живут в нашем же подъезде… Миша заявляет, что у него есть замечательная идея, он знает, как разместить новый стол максимально удобно. Велел нам: «Идите в ту квартиру, когда я тут все сделаю, позову вас. Ужинать будем за новым столом». Мы ушли, сидим внизу, в квартире Ираиды Ивановны, ждем. Есть хочется, но терпим. Миша звонит часа через три: «Приходите, я все сделал». Мы взлетаем наверх и — о, ужас! — весь холл в стружке, досках, гвоздях, гайках, опилках. Пробираемся через все это к кухне и видим Мишу — мокрый от пота, счастливо улыбается. А к стене прикручен маленький раскладной столик-купе. Он распилил стол!!! Я обомлела и потеряла дар речи, а Ираида Ивановна сказала: «Сволочь, ты изгадил такое великолепие!» Потом уже, сидя за этим столом, мы дико хохотали. А Мишка был горд и говорил, что мы просто завистники, потому что сами так не умеем. И я видела человека, у которого горели глаза, и поняла очень важную штуку: да фиг с ним, со столом. Разве это главное? Главное, что человек захотел обустроить дом и сделал это творчески. И как можно его за это ругать? Ни один стол не стоит семейной гармонии. А для поддержания гармонии что требуется? Чувство юмора, помноженное на мир в семье.

Михаил Михайлович: Вот она — мудрость восточной женщины. А Восток  — дело тонкое…

---

Михаил Державин

Родился: 15 июня 1936 года в Москве

Семья: жена — Роксана Бабаян; дочь — Мария (от второго брака с Ниной Буденной); внуки — Петр (25 лет) и Павел (17 лет)

Образование: Театральное училище им. Щукина

Карьера: актер театра и кино. служил в Театре им. Ленинского комсомола, Театре на Малой Бронной. с 1967 года — в театре сатиры. Снимался в фильмах: «Трое в лодке, не считая собаки», «Моя морячка» и др. С 1967 по 1980 год вел программу «Кабачок «13 стульев». Народный артист РСФСР

Роксана Бабаян

Родилась: 30 мая 1946 года в Ташкенте

Семья: муж — Михаил Державин

Образование: Ташкентский институт инженеров железнодорожного транспорта, ГИТИС, Московский педагогический университет

Карьера: певица, актриса, телеведущая, была солисткой Государственного эстрадного оркестра под управлением Константина Орбеляна, ВИА «Голубые гитары», пела сольно. Президент Российской лиги защиты животных. Народная артистка России