Марина ЗУДИНА: иногда лучше заблуждаться, чем знать все про всех

— Во втором сезоне «Содержанок» сменился режиссер, на смену Константину Богомолову пришла Дарья Жук. Как вы с ней сработались?

— У Даши есть хорошее качество – она доброжелательна, позитивна и не обижается, когда ты предлагаешь какой-то свой вариант. Это не значит, что твой вариант будет совершеннее, но она в любом случае всегда его обсуждает. А есть режиссеры, которые априори считают, что предложенное ими всегда значительнее и интереснее. Хорошо, когда они при этом еще и талантливы. Но часто бывает, что такое мнение свойственно не очень талантливым режиссерам. Даше нужно было все осваивать с нуля, ведь она пришла в новый коллектив, к уже сработавшимся актерам, где сама не проводила кастинг и не набирала команду. Даша очень доброжелательна, мне было комфортно работать с ней, хотя, они и не похожи с Богомоловым.

— Вам его не хватало на площадке?

— Я знаю, что Константин Юрьевич отслеживал сцены, которые изначально вызывали у меня сомнения и потом иногда что-то писал по этому поводу. Если в первом сезоне ему позволили менять сцены и импровизировать на ходу, то сейчас он предварительно очень долго занимался сценарием, понимая, что на съемочной площадке его не будет. С Константином у нас был длительный опыт работы, в театре мы выпустили семь спектаклей. Конечно, его знание меня, и мое знание его, значительно облегчало процесс. Плюс, он относится к тем режиссерам, к которым идешь на площадку и можешь ни о чем не думать. Хотя, это конечно немножко расслабляет, когда ты понимаешь, что режиссер точно знает, чего хочет. Это особенность режиссера, который знает сильные и слабые стороны актерской индивидуальности и предлагает оптимальные варианты. Даша Жук была лишена этой возможности и знакомилась со всеми на площадке.

— Насколько вам близка героиня, пытались представить себя на ее месте?

— Вы представьте, сколько ролей у меня сыграно только в театре. Но я ведь не выбираю только те роли, которые мне близки, или про которые могу сказать – это я. И это гораздо интереснее, чем играть про себя. «Про себя» я играла в одном фильме – «Валентин и Валентина». Тут я могу на сто процентов сказать, что играла про себя и от себя, что это была я! А в целом, ты все равно играешь характер в каких-то конкретных ситуациях – ссора, обида и прочее, играешь проявления, которые тебе близки по краскам. И еще очень важно, когда в ощущении материала ты совпадаешь с партнерами. У всех нас разные школы, я считаю себя выпускницей мхатовской школы, потому что училась у Олега Павловича, хоть и в ГИТИСе. Сергей Бурунов, сыгравший в «Содержанках» моего мужа, оканчивал Щукинское училище, которое всегда противопоставляют МХАТу. Мы с Сергеем никогда ранее не встречались, тем большим было мое удивление, когда посмотрев первый сезон, у меня сложилось ощущение, что мы существуем в унисон. Была сцена, где мы говорим по телефону, нас снимали отдельно, причем, мы на тот момент были едва знакомы. Но при этом было полное ощущение, что мы пара и прожили вместе лет 15. Мне это было очень радостно.

— Говорят, у Сергея непростой характер, он комфортный партнер?

— Для меня любой талантливый партнер будет комфортным. На первом месте всегда талант, а характер уже дело второе. Выбирая между талантом и характером, я выберу партнера с тяжелейшим характером, главное, чтобы в кадре у меня с ним происходило что-то интересное. Поверьте, талантливые люди, невзирая на характер, очень ценят, когда с партнером возникает контакт, и вы в кадре существуете не сами по себе, а между вами происходит процесс именуемый творчеством.

— А про Александра Кузнецова, сыгравшего вашего любовника, что скажете?

— С ним я не была знакома, но хотя бы видела в спектакле Александра Молочникова «Бунтари». Должна отдать должное смелости Саши – играть любовные отношения с актрисой, которая значительно старше, не так просто. Тем более, он работал в театре, когда МХТ руководил Олег Павлович Табаков, и это, естественно, создавало еще большую дистанцию.

— Вы признавались, что в первом сезоне у вас было меньше откровенных сцен, чем у других актрис, а как было в этот раз?

—  Я понимаю, что эта тема интересует журналистов и читателей в связи с проектом «Содержанки» в первую очередь. Но я все- таки не большой специалист в подобного рода сценах. Продюсеры определили жанр, как эротический триллер. И действительно, в фильме есть откровенные сцены, но это коснулось в большей мере других актрис, которые значительно моложе. Для себя я определяю жанр, как психологическую драму. Моя линия в большей мере развивается во втором сезоне и интересна мне была именно с точки зрения развития отношений с мужем и молодым любовником. И были сложные сцены, которые занимали мои мысли значительно больше, чем размышления на тему, как выразить чувственность в кадре. Потому что это либо само возникает в кадре, либо не возникает, это скорее некая энергия, которую нельзя просчитать. И вообще мне кажется, что эротичность — это некая недосказанность…

Мне кажется, что все разговоры в обществе на эротические темы случаются от того, что в жизни возник дефицит этого чувства. Поэтому, на нем делается такой акцент. Когда в жизни нет дефицита любви и сексуальности, то люди более спокойны к этим темам. Достаточно много общаясь с поколением 20-30-ти летних, я понимаю, что вижу очень мало влюбленных пар. Вспоминаю свою юность, когда на улице ко мне обязательно кто-нибудь подходил и говорил «Девушка, давайте познакомимся! Дайте телефончик!». А сейчас молодые люди сидят в телефонах и не смотрят друг на друга, в их жизни очень мало личного общения. Для меня нонсенс, что так мало влюбленных вокруг, потому что для меня самой, особенно в юном возрасте, чувственная составляющая была основной. Мне приятельница, у которой дочь 30-ти лет, с удивлением рассказывает, как сидя в компании дочери и ее подруг пыталась расспрашивать их о романах, и выяснила, что ни у кого нет отношений и нет любви.

— А вы говорите с сыном на тему отношений?

— Безусловно. Мы вообще много с Павлом говорим на тему человеческих взаимоотношений. Когда мне кажется, что мой жизненный опыт может ему в чем-то помочь, я излагаю какие-то ситуации, со своими выводами, не навязывая при этом своего мнения. Категорична я только в каких-то принципиальных моментах, но с Павлом у нас не было ситуаций, которые я могла бы решить с позиции силы. Если я чего-то и добивалась, то другими путями. Я вообще не люблю запрещать, ограничивать, для меня это мука мученическая, стараюсь быть всегда в диалоге.

— Вы с детских лет давали сыну свободу?

— Разумную свободу. В 15 лет он поступил в театральный колледж и стал жить самостоятельно в общежитии. Потом, когда стали появляться девушки, он снимал квартиру. И сейчас сын живет отдельно, но я не ощущаю этого, потому что он постоянно приезжает к нам с Машей, мы все время списываемся и созваниваемся, у нас сильные человеческие связи и нет ощущения, что сын где-то далеко. Недавно мы были на новогоднем вечере, и встретили там актрису и телеведущую Катю Стриженову. И она вдруг начала говорить Павлу комплименты по поводу одной его работы. Тут мы с Пашей начали смеяться, потому что в свое время я высказала ему все, что думаю об этом фильме. И я ему со смехом сказала «Ну вот видишь, даже в таких работах люди что-то в тебе разглядели!». Мы любим вместе ходить в театр, на выставки. Иногда и дочка с нами ходит, когда ей интересно. Просто Маше только будет 14 лет, и мы очень следим за возрастным цензом – 12+, лишнее она не смотрит, во всяком случае, я стараюсь думать, что это так.

— Какую часть вашей жизни сейчас занимает театр?

— Театр, конечно, присутствует, я играю спектакли, езжу на гастроли. Последнюю премьеру выпустила в МХТ имени Чехова три года назад – «Сентрал-парк Вест» с Костей Богомоловым по пьесе Вуди Аллена. Должны были выпустить спектакль с Евгением Марчелли, но в театре сменился художественный руководитель и по каким-то причинам, он решил не выпускать этот спектакль. Но я достаточно философски к этому отнеслась. В свое время я очень много играла, был период, когда было одновременно несколько ролей мирового репертуара, играла Настасью Филипповну в «Идиоте», Ирину Николаевну Аркадину в чеховской «Чайке», Мамаеву в «Мудреце», Антигону и других. Тогда театр для меня был даже не вторым, а первым домом Я не рассматривала театр, как место работы, для меня это была огромная часть жизни в связи с тем, что Олег Павлович был руководителем двух театров. Тогда мне в театре было интересно все, сейчас же я не могу этого сказать. Раньше я любую неудачу театра переживала, как личную, любому успеху радовалась, как своему собственному. И в принципе, я наигралась – в хорошем смысле, так что пауза вполне закономерна. Хотя, мне по-прежнему интересно играть в спектаклях, которые остались со мной, и где у нас хорошая команда. В «Табакерке — это «Чайка», а в МХТ имени Чехова — «Карамазовы»,  «Идеальный муж» и «Сентрал-парк Вест». Важно ведь не просто работать в театре, а важно репетировать с режиссером, которому доверяешь и который способен увлечь своей идеей.

— Как сильно изменилась ваша жизнь за два года (почти) без Олега Павловича?

— Во-первых, еще раз убедилась в том, что я сильный человек. Думаю, что у каждого, кто проходит через определенные испытания, многое меняется внутри, происходит переосмысление очень многих вещей. Но я не из тех людей, кто упивается рассказами о своих переживаниях, предательствах и потерях. Очень глубоко переживаю сама, но не считаю нужным, чтобы окружающим это было заметно. И еще, я проделала большую работу над собой и научилась жить сегодняшним днем, чего никогда не умела – всегда жила будущим, торопила время. Раньше я либо мечтала о чем-то, либо вспоминала что-то, мне нужно было распланировать все на месяцы вперед… А сейчас, если я что-то и планирую, то не привязываюсь к этому и мне стало намного легче жить.

— Можно сказать, что вы сняли розовые очки, которые были на вас раньше?

— Нет, мне подруга как раз говорит «Ты смотришь на мир через розовые очки». Считаю, что лучше иногда в чем-то заблуждаться, чем знать все про всех, как оно есть на самом деле. Вообще стараюсь максимально ограждать себя от негативной информации. Если бы я занималась, допустим, бизнесом, и мне предстояло подписывать какой-то крупный контракт, то конечно, я бы хотела, чтобы накануне меня предупредили обо всех рисках. А творческая сущность совсем другая, я не хочу слышать про негативные проявления каких-то режиссеров, мне не интересно, как у кого-то складываются отношения в семьях. Мне интересно, как конкретно у меня складывается с человеком на сцене, или съемочной площадке. В очередной раз получила и хорошо усвоила урок, что надо относиться к людям так, как они относятся лично к тебе, а не слушать, как кто-то к ним, или они к кому-то относятся.

— В ком находите поддержку?

— Господь дал мне талант – во мне есть глобальное чувство любви. Говоря о любви, я подразумеваю не отношения между мужчиной и женщиной, а говорю о глобальном понятии любви, как о даре, данном свыше. И из этого я черпаю любовь к детям, любовь к работе и всему остальному. Я люблю рабочий процесс, стараюсь радоваться каждому мгновению. И у меня есть способность жить длительными периодами. Помню, у нас с Олегом Павловичем уже лет десять были отношения, а все ощущалось, как в первый раз – обиды, радости, волнения. И я смеялась, думая об обсуждаемых периодах в отношениях – кризисах трех, семи, десяти и так далее лет. Мы не вписывались ни в какие обозначенные рамки. Для нас первые десять лет пролетели на одном дыхании, как медовый месяц.

Да, я пережила колоссальную потерю, ведь и я сама и все мое мировоззрение с 16-ти лет было сформировано этим человеком. И сто с лишним дней, пока Олег Павлович лежал в реанимации, я ездила к нему в больницу с абсолютным ощущением счастья, потому что знала, что еду к любимому человеку и верила до конца. Может быть, нас и Господь свел с Олегом Павловичем потому, что у него было точно такое же, счастливое восприятие жизни и способность радоваться одному цветку точно так же, как и корзине цветов. Вот мне дочка Маша подарила свитер на день матери и для меня он дороже многих дорогих подарков. Никогда не забуду, как Паша в семь лет подарил мне первое украшение – кулон-погремушку Сваровски. Долго-долго выбирал втайне от меня и все деньги, что у него были, потратил на это украшение. Конечно, этот кулон мне дороже большинства моих украшений.

— То есть, вы сама себе – главная поддержка и опора?

— Почему же, есть близкие люди. Тот же крестный Маши – Глинка Сергей, близкий друг Олега Павловича, который сейчас любит Марию, как свою дочь. Притом, что у него самого пять родных дочерей и четыре сына.  Есть мои родители, которых я очень люблю, и я должна им помогать, чтобы они жили радостно и счастливо. Для меня главный стимул – любовь к детям и родителям.

— Кстати, я не нашла вас в соц.сетях. Вы с ними не дружите?

— Я думаю, что к выходу журнала у меня появится  страница в Instagram. Как раз к премьере второго сезона «Содержанок». Я первый раз подумала об этом , когда были выступления в поддержку Павла Устинова. При всем неоднозначном отношении к соц.сетям, я понимаю, что важно самой делать акценты на том, что важно или интересно тебе, потому что в интернете много старой и не всегда точной информации. А вообще, самая большая роскошь в наше время — это личное общение с близкими и друзьями.

— Вы следите за Instagram близких, сына, например?

— Мало того, как-то я захотела посмотреть Instagram Павла и спросила у него разрешения. Он удивился, мол, зачем мне это. Я объяснила, что могла бы зайти и, не говоря ему об этом, но мне важно, чтобы он знал. Хотелось посмотреть при нем и возможно, что-то обсудить. У меня очень уважительное отношение к личному пространству и внутренним границам другого человека. Я никогда не вмешивалась в жизнь сына и его отношения с девушками, кто-то мне нравился больше, кто-то меньше, но я никогда не высказывала свою точку зрения. Считаю, что если людям в этот промежуток времени хорошо вместе, то не надо им мешать. И потом, я сыну доверяю и считаю его достаточно умным и интуитивным человеком, чтобы говорить об очевидном.

— Многие же родители считают нужным максимально контролировать своих детей, чтобы обезопасить их, уберечь от каких-то ошибок…

— Бывают разные жизненные ситуации и разные дети, поэтому тут я не могу судить. Только зная своего ребенка, ты понимаешь, как правильно с ним обращаться, чтобы не навредить. У меня самой был непростой характер в детстве. Помню, мне было 13 лет, когда я как-то стояла в подъезде с мальчиком. Мама выносила мусор и увидела нас, а когда я вернулась, что-то сказала мне, причем, достаточно мягко. Но у меня это вызвало такой дикий протест, что я в ночи ушла из дома, каталась на троллейбусе, и вернулась, только когда транспорт уже перестал ходить. И я очень благодарна родителям, что когда потом у меня случались какие-то личные переживания, никто не вторгался на мою личную территорию. Думаю, и моя личная жизнь во многом сложилась потому, что никто не лез ко мне с нравоучениями. Ведь так легко все разрушить…

— Вы так же доверяете Маше? У нее ведь сейчас как раз тот самый пресловутый переходный возраст.

— Мы с Машей много говорим, и я думаю, что если она не захочет обсуждать что-то со мной, у нее всегда есть возможность обсудить это с Павлом, со своим крестным отцом, с лучшей подругой. Я вообще к чувствам людей отношусь очень деликатно. На протяжении большого количества лет были случаи, когда я видела чью-то жену с другим мужчиной, или наоборот, мужа с другой девушкой. Но я никогда в жизни не могла бы передать эту информацию кому-либо, особенно второй половинке этого человека. Какая бы ситуация не была, это личное дело каждого человека. Тем более люди могут просто общаться, не имея близких отношений. Всегда максимально оберегала свою личную территорию и ровно так же отношусь к личной территории других людей. Бывали ситуации, когда Павел в юности терял или забывал телефон, и я давала ему свой. А потом мне приходила на него какая-то жуткая переписка, и я просила сына «Павлик, ради Бога, отключи, я не могу это видеть». Всегда просила его быть внимательным, чтобы мне потом никто ничего не присылал по ошибке.

— В ком из детей вы больше узнаете себя?

— В Маше, она более ответственный человек на сегодняшний день, как и любая женщина. Павел, более закрытый, как и я, а Маша скорее открытая – в Олега Павловича. Я с детства была очень влюбчивой, в школу ходила с радостью во многом потому, что лет с 12-ти постоянно была влюблена в кого-то из мальчиков, меня это чувство переполняло. Тут Паша тоже пошел в меня, как впрочем, и папу, так как Олегу Павловичу это тоже было свойственно. Маша пока не в той степени интересуется мальчиками, как это было у меня в ее возрасте. Но ведь мы и жили в другое время, у нас не было других интересных стимулов – по телевизору нечего было смотреть, в кино редко ходили, ни телефонов, ни планшетов, ни интернета тогда не было. А сейчас и 20-30-ти летние проводят время не друг с другом, а в телефонах в соц.сетях, увы.

— Будущую профессию уже обсуждали с Машей?

— Не могу сказать, что мы окончательно пришли в себя после ухода Олега Павловича. Машин переходный возраст пришелся на период тяжелых перемен в жизни, потери самого близкого человека. И мы жили и живем пока другими делами и проблемами. Конечно, раньше Маше хотелось думать о том, что она будет поступать в театральный институт, или колледж, но так как эта тема связана с папой, сейчас она не поднимается. Я предполагаю, что если дочь все же захочет стать актрисой, то конечно будет пробовать, и я ее поддержу. Так же допускаю, что у нее может быть два образования, но пока не знаю, где она предпочтет учиться, в Москве, или за границей.

— Какие таланты сами отмечаете в Маше и стараетесь развивать?

— Это сложно, потому что Мария многое решает сама. Захотела заниматься конным спортом – занимается, захотела рисовать – рисует. Танцами позанималась, но сильно не увлеклась, бросила, а я в детстве просто обожала танцевать. Музыкой ни сын, ни дочь не стали заниматься, притом, что моя мама учительница музыки. Маша интересно пишет, правда, в основном на английском, так как учится в британской школе в Москве. Очень хорошо фотографирует, изобразительно хорошо мыслит, занимается живописью. Даже делала какие-то маленькие трогательные семейные фильмы, когда Олег Павлович еще был жив. Дочь однозначно творческий человек, я внимательно за ней наблюдаю, стараюсь ее понять и выявить главное, что ей дал Господь

— Как встретили Новый год, кто был с вами рядом?

— Я очень люблю Новый год. Уже последних лет десять мы встречаем его в Екатеринбурге в загородном доме наших друзей, семьи близкого друга Олега Павловича – Анатолия Ивановича Павлова. Они были дружны почти 30 лет, судьба свела их, когда Олег Павлович был на гастролях в Екатеринбурге, хотя Анатолий Иванович совсем не из театрального мира, он бизнесмен. У них очень дружная семья, его дочки выросли на моих глазах, а сейчас уже полон дом внуков. Когда мы в этот раз возвращались в Москву после новогодних праздников, Маша даже расплакалась при расставании, на что я ей пообещала поездку в Екатеринбург на ближайшие же каникулы.