Онлайн-журнал о шоу-бизнесе России, новости звезд, кино и телевидения

Леонид Якубович: «Жена и дочь вьют из меня веревки»

0

Нынешний год для Леонида Якубовича прямо-таки напичкан знаковыми событиями. В последний день июля артисту исполнится 70 лет. В октябре 25 лет отметит телешоу «Поле чудес». Ровно два десятка лет тому назад, в Троицын день, Леонид Аркадьевич первый раз самостоятельно поднялся в небо за штурвалом самолета…

«В них то прекрасно, что они похожи на всех, а на них — никто», — говорил Оноре де Бальзак о людях незаурядных. Леониду Якубовичу это определение соответствует абсолютно. Вроде бы свой в доску, с понятным юмором, ну просто один из нас, за что мы его и любим. Так, да не так. Потому что по другую сторону экрана Леонид Аркадьевич совсем другой, и жизнь его тамошняя — совершенно иная. Да что жизнь — жизни! То, что успевал и успевает делать этот экранный шоумен, в одну жизнь у обычного человека не поместится. Судите сами.


Перворазрядник по плаванию и стрельбе. Профессиональный токарь и электромеханик. Имеет высшее инженерное образование. Участник КВН с десятилетним стажем. Аукционист (провел более 400 различных аукционов). Шоумен. Автор сценария и ведущий первого конкурса красоты «Московская красавица». Летчик, освоивший управление разными типами самолетов и вертолетов (член российской сборной, участник Всемирных авиакосмических Олимпийских игр). Бильярдист (был вице-президентом Федерации бильярдного спорта РФ). Автогонщик (принимал участие в автогонках по Африке). Горнолыжник. Наездник. Ходил под парусом. Прыгает с парашютом. Гоняет на водных лыжах. Путешественник. Кулинар. Преферансист. Коллекционер (справочники, энциклопедии, словари, старинные книги). Нумизмат (бумажные деньги разных стран). Киноактер (сыграл в двух десятках фильмов, среди которых: «Однажды двадцать лет спустя», «Московские каникулы», «Тимур и его командо$», «Русские амазонки», «Клоунов не убивают»). Артист театра (спектакли «Давайте повеселимся», «Будьте здоровы, месье!»). Телеведущий (программы «Анализы недели», «Колесо истории», «Последние 24 часа», «Поле чудес»). Писатель: автор более 300 рассказов и монологов для эстрады; сценариев шоу и телепередач («Притяжение земли», «Парад пародистов», «Шире круг», «Нам победа как воздух нужна», «А ну-ка, парни!», «А ну-ка, девушки!»); пьес («Гостиница с привидениями», «Ку-ку, человек!», «Тутти»); киносценария «Дедушка моей мечты»; повестей, книги «По чуть-чуть»; ­стихотворений и басен.

Новогодний выпуск передачи с братьями Запашными

— Забава под названием «Поле чудес» не очень интеллектуальная. Ну, немножко отвлекает народ от тягот, а мое дело — создавать хорошее настроение, больше ничего. Новогодний выпуск передачи с братьями Запашными (2009). Фото: Руслан Рощупкин

Кроме того, Леонид Аркадьевич серь­езно изучает философию, психологию и религии народов мира. А еще почти 20 лет он ездит в горячие точки: Чечня, Дагестан, Косово… Говорит, что не может без этого, потому что там все настоящее и искреннее — люди, отношения, понятия мужества и чести. Является офицером запаса ВТА (военно-транспортной авиации). При этом Якубович находит время не только на членов семьи, но и на друзей, коих у него в избытке. Причем общается не формально-поверхностно, а полноценно, по-настоящему, не забывая по праздникам объехать всех с подарками и даже послать поздравительные эсэмэски в стихах.

— Леонид Аркадьевич, в одном из своих стихотворений вы пишете: «Зачем пришел я в этот мир? По всем земным законам я, в общем, просто пассажир из общего вагона…» Но тут-то вы точно лукавите. Вашей насыщенной жизни на десяток человек хватит. Большинство, как вы называете, «пассажиров» о таком и мечтать не смеют…

— На самом деле я лентяй каких поискать и часто просто помираю от безделья. Честно. Кстати, в такие моменты — вне дела — я для окружающих невыносим. Вот и заставляю себя лень свою перебарывать. Но и она, сволочь, старается. Так мы с ней и боремся с переменным успехом.



— И все же каким образом вам удается успевать так много?


— Иногда сам с удивлением наблюдаю за перемещением собственного тела в пространстве. То есть, конечно, какой-то приблизительный план на день у меня есть, но он может измениться в одну секунду, и я понятия не имею, где могу оказаться через пять минут. С другой стороны, я человек крайне обязательный, ни разу никуда не опоздал, что, кстати, многих раздражает, но одновременно с этим, повторяю, я не в состоянии ничего спрогнозировать. Неожиданно могу оказаться в Подмосковье, а то и в другом городе, допустим, в Уфе или в Воронеже. Почему так происходит, не сумею объяснить. Близкие уже не удивляются, привыкли. У меня с детства, что называется, 14 электричек в заднице, вот меня и разносит в разные стороны.

— Может, такую мобильность заложили вам родители?

— Ничего они не закладывали. Мы просто жили. В огромной московской коммуналке. Наша семья в составе восьми человек (мать, отец, я, семейство моей двоюродной сестры и мамины родители) разместилась в 40-метровой комнате (некогда кабинете владельца дома, эмигрировавшего в годы революции), поделив ее на три части. Вокруг 12 соседей. Прекрасная школа жизни: ссоры, драки, очереди в туалет, но и взаимная поддержка, совместные просмотры единственного на всех телевизора КВН, дни рождения всем кагалом.


Лишь сейчас я стал осознавать, что я счастливый человек, потому что у меня было две бабушки и дед, чего так недостает моим детям. Мама отца, Полина Савельевна, жила отдельно, тоже в ­коммунальной квартире, к ней мы ездили по воскресеньям. Очаровательная, абсолютно божий одуванчик, для которой я был светом в окошке. Она феноменально вкусно готовила, и я ее обожал. Другая бабушка, Анна Львовна, шумная, со сварливым характером, своим криком вызывала безумное раздражение. До тех пор пока однажды я не узнал, что во время войны она вывозила детей-дошкольников из Сталинграда. Их грузили на маленькие пароходики, и по ночам они плыли, а днем приставали к берегу. И бабушка, чтобы укрыть малышей от бомбежек, придумывала игру — мол, на них сейчас может напасть дракон, поэтому надо спрятать кораблик под веточками, и дети дружно маскировали свое плавсредство. А дед был светлым, наивным человеком, с распахнутыми голубыми глазами, свято верившим во все то, что говорят по радио и пишут в газетах. Их споры с моим отцом — это было что-то невероятное.

Папа, прошедший войну, прекрасно понимал, что творится вокруг. Работал сначала инженером, потом начальником конструкторского бюро «Асбоцеммаш». У него было несколько жизненных постулатов. К примеру: начальник не имеет права на награды. Все премии, грамоты, звания — для подчиненных. Начальник же должен получать выговоры. Или другой, который он на всю жизнь просто впечатал мне в сердце и чему я учу своих детей: не надо быть первым, надо быть лучшим.


Отец практически ничего не рассказывал о войне, сохранилось только пара фотографий, где он в военной форме и Буденный вручает ему орден. Знаю лишь, что участвовал во многих боях, вернулся подполковником, потерял на фронте многих друзей. Несколько раз я видел, как он плакал, когда смотрел кино про войну — «Отец солдата», например. А однажды у него потекли слезы, когда увидел, как одному из знаменитых спортсменов вручали орден Ленина. Тут отца вообще снесло, все не мог успокоиться. «Нельзя так, — возмущался. — Ну придумали бы какой-нибудь орден спортивной славы. Вы не представляете, что нужно было совершить на фронте, чтобы получить орден Ленина!» Мать в ужасе всплескивала руками: «Аркадий, замолчи!»

Мама по профессии была акушером-гинекологом, кстати, очень хорошим. Проработала врачом 42 года и всю жизнь говорила, что работает она в органах. Представьте, ее везде пропускали стоя навытяжку. Во всем, что касалось ее лично, мама была совершенно беспомощной, но для других горы могла свернуть, а энергия у нее была невероятная. Мне говорила: «Никогда не иди на поводу у своей пятой точки». Театралка, влюбленная в музыку, живопись, литературу,­ она буквально ­насильно приучала меня к чтению, водила в консерваторию, на выставки, в театры…


Познакомились мои родители довольно странно. Однажды отец в числе прочих фронтовиков получил посылку из тыла. Так было принято: женщины посылали незнакомым бойцам теп­лые вещи, продукты, какие-то милые безделушки. В свертке, доставшемся капитану Якубовичу, оказалось письмо от девушки-москвички и пара вязаных рукавиц… на одну руку. Умилившись, он написал ответ. А вскоре его откомандировали в Москву для получения ордена, и там он решил познакомиться со странной барышней. Они встретились и поженились. Как-то мама мне призналась: «Ты уж меня прости, но вся моя любовь ушла на твоего отца. Я до такой степени его любила, что на тебя меня не осталось. В некотором смысле ты нам даже немножко мешал».



— Как же вас воспитывали?

— Отец был вечно занят на работе, а для матери, повторяю, светом в окошке был он. Принес как-то папе школьный дневник на проверку, а он даже не взглянул. «Мне он ни к чему, — сказал. — Как учиться — это твое дело. А ко мне обращайся, если возникнут проблемы». У нас были товарищеские отношения, без всяких сюсюканий. Я не был избалованным.

— Чем вы заполняли мальчишеский досуг?


— Занимался в разных кружках, как было тогда принято. Мы жили на Земляном Валу, неподалеку от Курского вокзала, — тот еще был райончик по части хулиганства. Правда, опасные рифы я как-то счастливо миновал. Хотя бывали моменты, когда мы могли запросто влипнуть в какую-нибудь серьезную неприятность, но судьба все-таки отвела. Что характерно: в нашей весьма шпанистой компании я не помню ни одного человека, который не занимался бы хоть чем-то. Все ходили в какие-то секции: бокс, борьба, баскетбол…

Меня в раннем детстве родители пытались обучить музыке. Мать пригласила консерваторского педагога, к нам пришла старушечка-профессор, которая стала давать мне уроки — у соседки было пианино. Через пять занятий она сказала матери: «Римма Семеновна, я больше не буду заниматься с вашим сыном». И пояснила: «Я теряю слух». На этом мое обучение закончилось. Как потом мне объяснили, так бывает: я прекрасно слышу музыку, причем довольно точно замечаю фальшь у других, но воспроизвести не могу ничего. Наверное, потому, что не люблю собственный голос — и тембр мне не нравится, и звучание, поэтому никогда не смотрел ни передачи со своим участием, ни фильмы. Ни разу.

В общем, избавленный от занятий музыкой, я посещал кучу кружков: радиоэлектроники, шахматный, театральный, в конькобежную секцию ходил, плавательную, ездил на стрельбище «Динамо» в Мытищи. Очень хорошо стрелял. Учился неплохо, но шебутной был.

— В чем это выражалось?

— Однажды отца вызывали аж в гороно. Мы с ребятами устроились на крыше школы поесть арбуз, и, когда разрезали, я уронил половинку, которая шмякнулась на голову директора. А в восьмом классе меня и вовсе исключили — за трехмесячный прогул. После чего перешел в вечернюю школу, а для этого устроился на работу.


Я пошел на знаменитый авиационный завод Туполева — почтовый ящик № 116. То был один из самых светлых периодов в моей жизни. Работал сначала токарем, потом в электроцехе, в бригаде электромонтажников по грузоподъемным механизмам — лифтам, кранам. Настоящая рабочая обстановка, потрясающие люди, у которых я был поистине сыном полка. Меня таскали за собой во все компании, но опекали — запрещали курить, выпивать, и если я ругался матом, получал подзатыльник. Не помню потом ни одного дня в своей жизни, чтобы я с таким удовольствием ехал на работу. Завод буквально стал моим домом. Но в итоге меня выпихнули в институт — пришла пора получать высшее образование. Я поступил в Институт электронного машиностроения. А попутно приобщился к Студенческому театру эстрадных миниатюр и КВН.

— Тогда же познакомились с солисткой ВИА «Горожанки» Галиной Антоновой, ставшей вашей женой и матерью сына?


— Чуть позже. Из МИЭМа через два года я перевелся в Инженерно-строительный институт. По двум причинам. Во-первых, ректор предупредил отца, что после окончания вуза мне с моим «пятым пунктом» — национальностью — не светит трудоустройство. Но главное — в МИСИ имени Куйбышева была великолепная команда КВН, в которую я стремился попасть. Вот в тот период, в гастрольном полете ­команды МИСИ по гарнизонам военно-транспортной авиации, мы и встретились с Галей — студенткой этого же вуза, только учившейся на другом ­факультете. Веселое было время. ­Покуролесили вместе по стране, поженились и родили Артема.



— Большинство мужчин, ставших в молодости отцами, не слишком осознают смысл отцовства. А у вас как было?

— Точно так же. Вот когда четверть века спустя на свет появилась Варя, я испытал совершенно другие ощущения — будто сам себе внучку родил. И внутренне я был полностью к этому подготовлен. Да и как могло быть иначе, если дочь родилась, когда мне шел шестой десяток? А с сыном у нас все складывалось ненормально.

— В каком смысле?


— В прямом. К сожалению, жена не слушала мою мать, которая, будучи гинекологом, естественно, рекомендовала, как следует себя вести во время беременности. В итоге на выходе мы получили всю патологию, какая только может быть. Для начала у нас ночью отошли воды. До скорой я не смог дозвониться и, сам не знаю почему, ринулся в расположенное напротив нашего дома отделение милиции: «Ребята, выручайте!» В три ночи мне дали дежурную машину, и мы торжественно въехали в роддом на милицейском авто с мигалкой. На второй день после родов Галя в окно показала мне на нос и написала в записочке, что он сопит, — сначала было подозрение на ОРЗ, а потом выяснилось, что это двустороннее воспаление легких. А у жены еще дикая кровопотеря — где-то три с половиной литра минус, и врачи бьют тревогу. Молока не было совсем.

Наконец после диких мытарств мы с мамой вытащили жену с сыном с того света. В субботу утром мне сказали: «Ну, теперь все слава Богу, в понедельник можете забирать». Я ответил: «Ни за что, увезу сейчас!» Они объясняют, что транспорт будет только в день выписки. Я пошел в соседнее заведение — пожарную часть, и мне дали пожарную машину, на которой мы и явились домой. Вот почему он стал у нас Артемом — в переводе с древнегреческого это имя означает «невредимый», «безупречного здоровья».


Из-за того что во время лечения пенициллин сыну вкалывали такими дикими дозами, что сбили всю флору, в двухлетнем возрасте он вновь загремел в больницу, причем не в простую, а по страшному блату в ЦКБ — Геннаша Хазанов кого-то попросил. Налаживали мы флору в течение десяти дней, после чего нас отправили на реабилитацию аж в подмосковный цековский санаторий. Счастливый от того, что в моем распоряжении оказалась пустая квартира, я стал радостно кому-то звонить, звать в гости, как вдруг мои явились обратно — их не приняли, потому что сын оказался… вшивым. Как?! Жену там спросили: «А он, собственно, откуда?» Она сказала: «Из детской ЦКБ». Они с пониманием закивали: «А-а, тогда понятно, там у всех педикулез…» Нормально? Я обалдел. И дальше мы мазали голову керосином. В общем, развеселая была история.

— Материально сносно ­жили?

— После института, получив диплом инженера по специальности «вентиляция и кондиционирование воздуха», я пошел на Завод имени Лихачева, где отработал шесть лет, а потом на три года связал себя с пусконаладочным управлением. С вычетами зарабатывал 93 ­рубля в месяц. Галя не работала, поэтому по ночам я занимался извозом. Каждый день к 23:30 подъезжал в пивную «Валдай», забирал двух официантов — мужа с женой — и вез их в Малаховку, а потом возвращался домой. За что получал еще 100 рублей в месяц. Так что мы не голодали. Наш дом всегда был полон гостей, все приходили со своей жратвой, выпивкой, и все было замечательно.

— В тот период вы уже начали писать свои юмористические миниатюры?

— Да, конечно, но не считал это чем-то серьезным — так, чиркал какую-то ерунду. Просто какое-то странное увлечение, непонятно по какой причине интересующее других.

— Но с ними выступали эстрадные исполнители. Владимир Винокур вообще прославился с вашим «Монологом старшины».


— Для Володечки мы с моим соавтором, светлой памяти Маркушей Спиваком, писали бесконечно, просто километры текстов, кроме того, сценарии массовых представлений по разным поводам сочиняли во множестве. Самое порази­тельное было то, что нам за это стали платить. Страшно удивлялись, когда вдруг звонили из агентства и говорили, что мы должны получить авторские. Почему-то Марку всегда начисляли больше. На каком-то загадочном основании я расписывался за 41 рубль, а он — за 42 рубля 42 копейки. Как они это подсчитывали, хрен его знает. Мы дружили втроем: Марк, Геннаша Хазанов и я, не разлей вода были очень много лет.

Отлично помню нашу первую с Марком большую программу, заказанную Министерством культуры РСФСР к Олимпийским играм 1980 года. Нам за нее определили гонорар 500 рублей. Но получить эти деньги мы никак не могли, потому что их переводили на сберкнижки, каковых у нас не было. А чтобы открыть, надо было иметь, по-моему, десять рублей, коих у нас также не обнаруживалось. И мне на день рождения подарили сберегательную книжку с десятирублевым вкладом, на которую нам сразу же перечислили деньги. Мы с Маркушей уговорили своих жен отпраздновать это событие. И даже напели им в уши, что наш приятель — потрясающий повар — накрыл для нас стол в ресторане аэропорта Внуково. Взяли такси, приехали во Внуково, усадили их в самолет, летевший в Тбилиси, там все вместе пообедали, а потом прилетели обратно. Это произвело на наших барышень неизгладимое впечатление.

— В комедийном спектакле «Будьте здоровы, месье!», где вы играете одну из главных ролей, речь идет о роковой власти денег над людьми. Скажите, а для вас деньги какое имеют значение?

— Раньше — второстепенное, а сейчас — основополагающее. То есть еще где-то в глубине меня, отдаленно, звучит то, что всосал с молоком матери: не все покупается, и не все продается. Но это уже бесконечно далекие отзвуки, как эхо. Потому что жизнь радикально изменилась. Теперь, наоборот, практически все покупается и продается.

Сцена из спектакля «Будьте здоровы, месье!»

Сцена из спектакля «Будьте здоровы, месье!». Леонид Якубович с Ольгой Волковой и Галиной Даниловой



Раньше я страшно гордился тем, что знаком с девочкой, у которой папа академик, художник, или дружбой с мальчиком, сыном генерала. О, как я завидовал! А потом как-то так случилось, что стали завидовать мне, из-за того что у меня образовалось два знакомых мясника — отец меня с ними свел. Я звонил по специальному телефону, и они говорили: «Придешь в среду». Приходил, и мне выдавали отложенное мясо. А кто-то из приятелей был знаком с директором магазина — ну, это вообще что-то!


А теперь никого не интересует, кто ты, кем работаешь. Всем наплевать на всех. Интерес один: сколько ты стоишь. Вот главный компонент, определяющий твое место в обществе. Можно сопротивляться как угодно, но это факт. Вывод? Я обязан сделать все возможное для того, чтобы мои дети жили лучше, чем я. Но если раньше достаточно было обеспечить морально, то теперь в первую очередь необходима материальная поддержка. Хотя бы на первых порах. Потому что все стоит немереных денег — и значит, их должно быть много. И вопрос, где заработать, бесконечно витает надо мной, как, впрочем, и над всеми. Для меня много денег — это достаток, совместимый с моим представлением об обеспеченной и здоровой жизни моих родных. А мне лично ничего не надо. Мне довольно машинки, чтобы я мог сочинять.

— Вы свои произведения печатаете на машинке?!

— Нет, конечно, на компьютере. И все близкие знают: если я за него сел, лучше ко мне не подходить. Кстати, я ненавижу компьютер больше, чем что-либо в жизни, весь запас моей ненависти обрушивается на него. Потому что он, сволочь, бесконечно меня правит, он, видите ли, лучше меня знает, где надо расставлять запятые, как правильно писать слова. При этом, если я что-то не нажимаю, вдруг выкидывает целый абзац. Какой-то кошмар! Компьютер мешает мне ужасно, а я — ему. И эта война у нас вечная.

— Тем не менее именно на компьютере вы в соавторстве с Аркадием Ининым написали свой первый киносценарий к фильму «Дедушка моей мечты», который на нескольких фестивалях отмечен призами зрительских симпатий, а вы даже стали обладателем приза за главную мужскую роль.

— Да, и это очень греет самолюбие. Теперь с волнением ждем проката. Все-таки в картине пальбы-стрельбы-мордобоя нет, эротики-секса тоже нет. Это просто семейная комедия, доброе кино. Честно говоря, мы и снимали ее потому, что соскучились по добру. И были бы счастливы, если бы после просмотра люди выходили с улыбкой.


Киносценарий этот возник из моей повести. Сочинял я ее изначально под себя. Когда я учился в шестом классе, составил список из 15 фамилий, дальше он увеличился до 40, затем до 100 и — уже после института — разросся до 750. Это были фамилии моих родных, друзей, знакомых, их приятелей, и напротив каждой было написано, кому что надо. Я жутко хотел иметь очень много денег: сначала 100 рублей, потом 500, тысячу, дальше 10 тысяч, и наконец я указал сумасшедшую сумму — миллион рублей, которую через некоторое время поправил на миллион долларов. В мечтах я собирал всех в огромном зале и говорил: «Ты хотел квартиру? На тебе ордер. Ты хотел машину? Возьми ключи…» Так все и раздал бы. И как-то я задумался по поводу себя: а если бы на меня обрушилось богатство? а если бы я оказался обладателем, скажем, миллиона долларов или десяти? интересно, изменился бы я или нет и сколько бы оставил себе? Отсюда и возникла повесть.


Когда дело дошло до киносценария, я до крайности возненавидел Аркашу Инина, который объяснял мне, как надо его писать. По его команде я стал переписывать написанное, а это, поверьте, процесс чудовищный. Я приносил ему то, что мне безумно нравилось, а он тут же заявлял, что это литературщина, словоблудие, и зачеркивал целые страницы. Причем марал их маркером. Я чуть не удавил его. Наконец, когда мы все написали, явился режиссер — Саша Стриженов, который стал не просто вымарывать маркером, а буквально выкидывал целые страницы. Поэтому его я возненавидел еще больше. На самом-то деле он был прав: исписанную мной половину страницы в кино можно выразить одним взглядом, жестом, поворотом головы… Потом к нашей работе подключились прокатчики и объяснили, что аудитория кинозрителей страшно молодеет и нашу историю надо как-то омолодить. Пришлось видоизменять действующих лиц. Какой-то ужас!

И вот дело дошло до съемок. Дедушку решили найти где-нибудь в глухой деревне, чтобы типаж был совсем из народа. Тут выяснилось, что денег у нас не то что на поиски Деда, но и собственно на съемки нет. Но нам неожиданно повезло: мало того что мы выиграли конкурс на лучший сценарий в Министерстве культуры, так еще и спонсор нашелся. И тут Стриженов сказал: «Слушай, сыграл бы ты Деда сам. Состарим тебя немножко — и порядок». Я обалдел. Но он потащил меня на «Мосфильм»,­ где ­замечательные гримеры недели за полторы создали образ моего Дедушки. А в конце сказали сочувственно: «Ты даже не представляешь, на что себя обрекаешь». Я действительно не понимал, во что вляпался. Приходилось являться в студию за три часа до начала съемок, чтобы делать пластический грим.

Леонид Якубович с Александром Стриженовым на съемках фильма «Дедушка моей мечты»

— Стриженов сказал: «Сыграл бы ты Деда сам. Состарим тебя немножко — и порядок». Я обалдел. Приходилось являться в студию за три часа до начала съемок, чтобы делать этот грим. C Александром Стриженовым на съемках фильма «Дедушка моей мечты»



Но хоть что-то мне удалось повернуть в свою пользу. Может, с виду я идиот, но вообще-то человек неглупый и сообразил, что мне придется учить километры текста, поэтому сразу же сделал Деда глухонемым. То есть выдрал ему все зубы, он стал шепелявым, и то, что он произносит, непонятно никому. Так что еще 30 страниц текста выпали к чертовой матери: Дед лишь кивает и шамкает, зато мне, в отличие от всех остальных, не надо было заучивать роль. И я не произнес в фильме ни одного слова! Шутки по этому поводу витали в студии бесконечно. Стриженов то и дело орал: «Аркадич, ближе к тексту!» — и все помирали от хохота.

— Благодаря «Полю чудес» вы стали народным любимцем. Наверное, потому что почти четверть века в некотором смысле, процитирую вашу специальность по диплому, «кондиционируете воздух»: дарите людям капельки позитивной энергии, доброжелательности, оптимизма. Говорите всем добрые слова.

— Перестаньте, ничего особенного не происходит. Это просто эффект публичной профессии. Если я на протяжении 25 лет каждую пятницу мелькал на экране, естественно, стал узнаваемым, но не более. А то, про что вы говорите, — показатель того, насколько все мы вляпались. Отвыкли от обыкновенных человеческих взаимоотношений,

удивляемся, когда мужик встает, если входит женщина, перестали ходить на свидание с цветами, не говорим «спасибо» и «пожалуйста», вместо «здравствуйте» у нас «привет». А то, как я общаюсь с людьми и всем говорю «дай Бог…», — абсолютно нормальное явление. Так же, как то, что к детям обращаюсь на «вы» и по имени-отчеству. Я и с дочкой своей с детства был на «вы», и она, пяти-шестилетняя, представляясь, говорила: «Здравствуйте, меня зовут Варвара Леонидовна!» Милый, слегка ироничный стиль общения. И от того, что вы это возводите в ранг поступка, мне грустно, поскольку никакого поступка здесь нет, просто вбитое с детства воспитание. Согласитесь, что забава под названием «Поле чудес» не очень интеллектуальная, смысловой нагрузки не несет практически никакой. Ну, немножко отвлекает народ от тягот, а мое дело — создавать хорошее настроение, больше ничего. И что тут особенного?

Леонид Якубович с дочерью

— Я с дочкой с ее детства был на «вы», и она, пяти-шестилетняя, представляясь, говорила: «Здравствуйте, меня зовут Варвара Леонидовна!». С дочерью на Центральном московском ипподроме (2010). Фото: Сергей Иванов

— Союз ваших родителей, «вбивших» в вас такое воспитание, держался на любви. А вы каков в семье?


— Я ходячий взрывпакет, порох, могу взорваться, взреветь по любому поводу. И уже никто не обращает внимания на мои крики, поскольку знают: это пройдет. Через секунду. Причем мне потом надо долго напоминать, из-за чего я орал. Как и в доме моих родителей, у нас не приняты сюсюканья. С сыном у меня всегда были взаимоотношения товарищеские — такие же, как у моих отца и матери со мной. На удивление, Артем вырос абсолютно спокойным человеком. Точно не в меня — наверное, в маму. А еще он трудоголик. Просто по-настоящему упертый — если ему поставить задачу, остановить его невозможно. У него два высших образования: как и я, окончил МИСИ имени Куйбышева, а потом Академию внешней торговли. Работает на Первом канале в группе редакторов информационно-политического блока, по-моему, возглавляет какое-то подразделение по спецпроектам. А Варвара Леонидовна оканчивает школу. С малых лет она девушка серьезная, строгая и вдумчивая, что никогда не мешало нам вместе валять дурака.

Леонид Якубович с сыном

— С сыном у меня всегда были взаимоотношения товарищеские. На удивление, Артем получился абсолютно спокойным человеком. Точно не в меня — наверное, в маму. Фото: Наталья Треколич



Воспитатель я никакой. И сына-то воспитывать толком не умел, а с девочкой воспитательный процесс вообще сошел нет. Над дочерью витает моя великая любовь, и Варя этим пользуется. Как и внучка, Сонечка, которая почти ровесница дочери — она младше своей тети всего на два года. Жаль, вижу ее редко, в основном на семейных торжествах. В общем, все они вьют из меня веревки, и с этим ничего нельзя поделать.

Леонид Якубович с дочерью

— Воспитатель я никакой. И сына-то воспитывать толком не умел, а с дочкой просто не могу этого делать, потому что над ней витает моя великая любовь, и Варя этим пользуется. Фото: Сергей Иванов

— Супруга тоже?

— У нас с Мариной то, что называется параллельное существование: каждый занят своим делом, и один другому не мешает. Раньше жена работала в  рекламном агентстве при теле­компании «ВИD». Познакомились мы на теплоходе,­ в круизе по Средиземноморью во время съемок одной из программ. Кучковались там вместе, вот

и докучковались. Со временем работать Марина перестала. Она держит дом, и это, кстати, великая профессия. Я вообще считаю, что миссия женщины, если, конечно, у нее нет дикого влечения к какому-то делу, — дом. Другой задачи для своей жены не представляю. Зачем? Если захочет работать — пускай, но я в этом смысла не вижу. А мое дело — обеспечить ее быт таким образом, чтобы она занималась тем, что ей нравится. Марине нравится хозяйничать, плюс она до умопомрачения увлечена всякой растительностью — ковыряется в саду без устали, живностью занимается — у нас две кошки и собака, да еще мы с Варварой Леонидовной на ней.

Леонид Якубович с женой Мариной

— Миссия женщины, если, конечно, у нее нет дикого влечения к какому-то делу, — дом. Другой задачи для своей жены не представляю. Зачем? А я должен обеспечить ее быт таким образом, чтобы она занималась тем, что ей нравится. C женой Мариной (2010). Фото: Сергей Иванов

— А ваше увлечение, значит, экстрим?

— Где вы нашли экстрим, объясните мне? Никакого экстрима в моей жизни не существует. Если вы об авиации, так это досужие представления. Ничего более спокойного, чем полет, нет. Небо — другое измерение, иной мир. Никого нет вокруг — ни встречных, ни поперечных, ни ГИБДД. Более безмятежного существования, чем в небе, не найти. И к Богу поближе…

Леонид Якубович, Аэропорт Мячково

— Небо — другое измерение, иной мир. Никого нет вокруг — ни встречных, ни поперечных, ни ГИБДД. Более безмятежного существования, чем в небе, не найти. И к Богу поближе. Аэропорт Мячково (1990-е). Фото: Сергей Иванов

А влюбился я в авиацию, когда разменял пятый десяток. Благодаря Юре Николаеву. Мы ехали на его дачу, и по пути он вроде как на минуточку завез меня на аэродром, где посадил вместе с собой в самолет. А сам сел за штурвал. И еще инструктор был с нами. Я обалдел. Никак не мог осознать, что Юра, мой приятель, сам управляет самолетом — выруливает на взлетную полосу, взлетает, летит, приземляется. Я был совершенно потрясен, и тут же захотелось самому попробовать. Мне сказали: «Давай!»

Ничего не соображая, весь взмокший от ужаса, под руководством инструктора я все-таки кое-как взлетел. Разумеется, ничего не получилось, я дико обозлился и решил больше никогда в жизни таких экспериментов не проводить. После чего поступил в Калужское авиационное училище, а затем в учебно-тренировочный отряд в Быково. В итоге получил лицензию пилота коммерческой авиации третьего класса с правом управления самолетом Як-40 в качестве второго пилота. И стал летать. А в свой первый самостоятельный полет взял Марину.



Я не могу выразить словами, какое испытываю счастье, глядя на землю из самолета! Сверху меняется восприятие, весь негатив улетучивается, проблемы и тревоги кажутся мелкими, незначимыми. Очень хочу, чтобы нас перестали пугать страшными случаями, которые происходят с самолетами. Если бы каждый день сообщали обо всех, кто разбился на машине, вы вообще не успевали бы следить за информацией — по всему земному шару это миллионы аварий в день. Не говоря уж о морских и железнодорожных.

— Вы буквально таете на глазах многомиллионной аудитории. На сколько же вы похудели и каким образом, если не секрет?

— На 26 кг. Никаких тайн, все просто. В марте прошлого года я весил 102 кг. Как-то глянул на себя в зеркало и увидел что-то непотребное, какой-то раздутый шар. А уже были проблемы с сердцем, давление скакало, задыхался. Я испугался. И потом повезло, нашлась чудо-доктор, которая занимается здоровьем мужиков старше 45 лет. Она

меня обследовала и дала несколько рекомендаций. Я доверился и поволокся за ней, как баран на веревочке. Я вообще по жизни ведомый: поставь мне задачу — с удовольствием ее выполню. И вот стал ходить в фитнес-клуб, заниматься на тренажерах, а в августе первый раз в жизни взял в руки теннисную ракетку. И теперь каждый день 45 минут провожу в тренажерном зале и полтора-два часа играю в теннис на корте. Пропускаю только по острой необходимости. И еще перестал пользоваться лифтом — на свой девятый этаж поднимаюсь пешком. А вот в еде практически себя не ограничил, из-за чего доктор страшно ругается. Но на самом деле я ем немного — настолько устаю, что не хочется. Зато стал выглядеть вполне прилично. На пляже раздеться не стыдно, да и с моими стройными женой и дочкой могу показываться без ущерба для самолюбия.

— Как-то вы написали: «И без веры в душе, без надежды я все думаю только о том: хорошо, что не будет как прежде. Плохо то, что не будет «потом»…» Достигнув такого уважаемого возраста, вы что-то поняли про жизнь, сформулировали для себя, что это за штука?

— Жизнь — это удовольствие, которое нам подарил Бог, и больше ничего. Мы явились сюда с задачей ­продлить род. А все остальное — абсолютное счастье от того, что ты живешь. Две руки, две ноги, башка работает, что ж еще! И если задуматься на секундочку о том, что меня, вас вообще могло не быть или по дороге сюда могло что-то произойти, то остается только восхищаться тем, что мы живем, сидим вот с вами и разговариваем. А ведь этой минуты могло и не произойти, просто физически. Так что лучше всего жить радостно и на полную катушку.

Леонид Якубович с дочерью

— Жизнь — это удовольствие, которое нам подарил Бог, и больше ничего. Вообще мы явились сюда с задачей продлить род. А все остальное — абсолютное счастье от того, что ты живешь. С дочерью на открытии ММКФ-2015. Фото: Сергей Иванов

А что до возраста, о котором мне все время напоминают, так я понятия не имею, сколько мне лет. Вообще не в курсе. Для меня 70 лет — это глубокий старик, пенсионер. Но при чем тут я, имеющий 17-летнюю дочь, работающий, занятый чем-то с утра до вечера, счастливо занимающийся своим любимым делом — литературой? Какой такой юбилей, вы шутите?! Не вижу смысла смотреть в календарь и пересчитывать года. Мне столько лет, на сколько я себя ощущаю. А по ощущениям — я еще в комсомоле.


Леонид ЯкубовичЛеонид Якубович

Родился: 31 июля 1945 года в Москве

Семья: жена — Марина Видо, домохозяйка; дочь — Варвара (17 лет); сын от брака с Галиной Антоновой — Артем (42 года), работает в редакции информации на Первом канале; внучка — Софья (15 лет)



Образование:
окончил МИСИ им. Куйбышева, Калужское авиационное училище (пилот третьего класса коммерческой авиации)



Карьера:
телеведущий, артист, шоумен, писатель, продюсер. Народный артист РФ, трижды лауреат премии «ТЭФИ»

Загрузка...