Юлия Пересильд: я мама-подруга, но при этом строгая

— Юля, для начала не могу не спросить, как переживаете наступившие времена пандемии и вынужденной самоизоляции?

— В каждом минусе всегда есть и свои плюсы – книг больше прочитаем, фильмов хороших посмотрим, с детьми время продуктивно проведем. Сотрудники нашего Благотворительного фонда «ГАЛЧОНОК» тоже находятся на удаленке, но запустили флешмоб «Сказочные чтения», приуроченный к 100-летию Джанни Родари. Могу назвать себя его фанаткой, мы с детьми до дыр зачитали его сказки и знаем их практически наизусть. Давно планировали осуществить эту историю, но карантин заставил работать мозг быстрее и в современных реалиях мы буквально за день смогли запустить наш проект в соц.сетях. Мы с коллегами артистами не можем находиться на карантине без творческой деятельности и предлагаем зрителям разнообразить времяпрепровождение с детьми в новых реалиях, сделать общение веселым и увлекательным. Каждый день артист-участник на своей странице в социальных сетях выкладывает видео, где читает одну из сказок Джанни Родари. Люди уже сейчас начинают благодарить, рассказывать, с каким удовольствием они послушали сказки со своим ребенком… И в эти моменты я абсолютно счастлива! Что я не поленилась, что фонд поддержал, что все наши друзья артисты с нами, и мы целый месяц будем каждый вечер радовать людей.

— Какие меры предосторожности сегодня используете вы сами? И какой совет дадите согражданам?

— Раньше я ездила в метро, сейчас, конечно, перестала. Создавшаяся паника – нормальная и естественная реакция людей на введенные ограничения. Многие люди помимо всего прочего лишаются еще и работы в первую очередь. Поэтому, сложно советовать, как не паниковать, ведь все понимают, что это надолго, ситуация продлится не одну неделю. Важно внутренне подготовить себя к наиболее худшему варианту, что изоляция не закончится в апреле, и летом тоже, скорее всего не получится никуда поехать отдохнуть. Важно себя настроить на такой расклад, а если он не осуществится – здорово, будет повод для радости. Главное, не ждите, что все скоро закончится, потому что быстро не будет, и это уже понятно. Сама я хожу в маске, постоянно мою руки, мажу нос разными мазями – от оксолиновой до виферона, пью много воды. Так как лекарства от коронавируса в продаже пока нет, важно соблюдать все меры гигиены.

— Расскажите о премьере сериала «Зулейха открывает глаза» на канале «Россия-1», насколько это важная для вас работа?

— Это было интересно! В первую очередь, интересно само произведение, его автор Гузель Яхина на сегодняшний день один из самых интересных прозаиков. Так сложилось, что сначала я прочла книгу, и уже потом Гузель пришла к нам на спектакль в театр Наций. Как сейчас помню, мы играли «Фрекен Жюли», Гузель зашла пообщаться к нам за кулисы и в том числе рассказывала о книге. Мне было интересно ее послушать, поскольку книгу к тому времени я уже прочла. И только через год закрутилась вся наша история со сценарием и съемками фильма.

— Чем сегодня вспоминаются съемки, которым вы посвятили семь месяцев жизни?

— Прямо скажем – было нелегко. Река Кама, баржи, корабли, постоянный холод и огромное количество народу вокруг. Несмотря на то, что капитаны судов, что стояли вокруг, нас – артистов, просто обожали, кормили слепленными вручную пельменями, сушеной рыбой и прочими вкусностями, спасая нас от холода, голода и состояния грусти. После съемочного дня мы перебирались к ним на корабли, потому что у них было всегда весело, тепло и душевно. А вокруг было невероятно холодно, большинство съемок проходило зимой в дикой природе, и самым комфортным из локаций был вагон поезда, в котором было практически так же холодно, как и на улице. Мокрая, грязная одежда, которой даже негде высохнуть за ночь. Костюмеры сушили ее фенами, но утром одежда все равно была влажной. Те, кто читал произведение, сразу понимают, что такие съемки легкими быть не могут, так что морально мы были готовы ко всем трудностям. Главное, что у нас сложился замечательный внутренний микроклимат и отличная команда — Чулпан Хаматова, Сергей Васильевич Маковецкий, Женя Морозов, режиссер Егор Анашкин, оператор Леша Федоров и вся остальная съемочная группа. С такой командой можно пережить любые трудности, в самые тяжелые моменты спасали юмор, шутки и ночные посиделки с песнями и задушевными разговорами в номере после съемочного дня.

— Как вам далась езда верхом на конях?

— Это был мой первый опыт верховой езды. Не могу сказать, что стала великой наездницей, но я действительно научилась ездить на лошади. Какое-то время тренировалась до начала съемок, чтобы найти контакт с конем, который стал моим партнером на съемочной площадке. У меня был конь Калейдоскоп, а для меня просто Коля, с которым мы быстро подружились. Лошади довольно пугливые создания, но мой Коля даже на выстрелы не реагировал, сохранял спокойствие. Он был очень хорошим и надежным партнером, слушался меня во всем, и я его полюбила по-настоящему.

— А что было сложнее всего?

— Недели две мы провели в степях под Казанью верхом на лошадях. Был обоз из 20-ти лошадей, плюс, верховые всадники. На всех обозах женщины, дети, старики, всем холодно. Кони тоже мерзли, как и люди. Конечно, все это было очень трудно, но пережить физические неудобства можно. Для меня самое трудное началось, когда я стала вести тетрадь своей роли и поняла, что свою героиню Настасью очень не люблю, потому что она тварь несусветная! Я понимала, что она готова расстрелять тут всех и сразу, лишь бы осуществить мифический план о светлом будущем коммунизма. Это было сложнее всего, потому что сама я придерживаюсь других взглядов на все, что происходило в то время. Нельзя было делать Настасью настолько необаятельной, важно было понять ее мотивы и тот момент, когда же она начала заблуждаться. И мы с режиссером Егором Анашкиным пришли к тому, что ее мозги были настолько замусорены агитацией, что она просто перестала думать сама. Когда ты с юности слышишь «Вперед! Сейчас мы раскулачим всех богачей, и начнется прекрасное светлое будущее! Прошлое можно смыть только кровью», то иного пути и не представляешь. Я думаю, что и юные нацисты не считали свои идеи плохими и разрушительными. Ведь самые страшные идеи всегда начинаются из благих намерений. Моя героиня Елена из «Варшавской мелодии» говорит такую фразу «Я часто думаю про фашизм. И знаешь, он выглядит очень обаятельным. Такой бодрый, веселый, сапоги блестят. Он целые страны соблазнил своей улыбкой». И вот как-то так я начала оправдывать потом свою героиню. И в конце она все-таки приходит к некоему разочарованию в этой системе.

— Но Настасьей ведь двигала еще и любовь к мужчине?

— Любовь, безусловно, все в нашей жизни происходит из-за любви. Но первой причиной, почему она поехала раскулачивать крестьян, было то, что она была женщиной-революцией. И ее вела по жизни сверхидея о светлом будущем! А потом она влюбилась, и уже эта любовь начала менять ее в лучшую сторону.

— Что вы знали о той эпохе раскулачивания 30-х годов прошлого века? Не было ли в вашем роду кого-то, так же пострадавшего от репрессий и высылки? 

— Мой прапрапрадед был расстрелян в 1938 году особой тройкой НКВД под Ленинградом по статье «враг народа». А был он работящим крестьянином, который имел хорошее хозяйство. Выяснила я его судьбу совсем недавно. Так что я хорошо знаю, что творилось в то время, много читала об этом и до того, как мне в руки попала книга «Зулейха открывает глаза». Мне кажется, что талант Гузель Яхиной именно в том, что она смогла не просто рассказать о той эпохе, но в ее книге есть еще и много поэзии. Надеюсь, что у нас получилось перенести эту художественную ценность и в кино.

— У вас бывают эмоциональные откаты после тяжелых ролей, когда хочется закрыться ото всех, уйти в депрессию?

— Безусловно, подобные состояния у меня бывают разными – долгие, короткие, глубокие, быстропроходящие. Но мне всегда очень стыдно и неловко об этом говорить, объясню почему. Да, у актеров множество эмоциональных откатов, нервов, психозов и так далее. Но я знаю, что есть огромное количество людей, трудящихся на тяжелой работе, которые живут очень трудно и очень плохо. Но их никто не спрашивает про эмоциональные откаты и то, как они из них выкарабкиваются. Помню, однажды глубокой летней ночью я вышла после 20-ти часовой репетиции спектакля «Женихи» и поняла, что уже через четыре часа мне нужно вернуться обратно в театр. И я легла на скамейку перед Театром Наций, решив, что лучше я тут посплю, и заодно воздухом подышу. На что мне мои друзья с хорошим чувством юмора прислали на телефон картинку, на которой замученные шахтеры поднимаются их шахты, с подписью «Расскажи им, как ты устал на репетиции». Надеюсь, что большинство артистов занимаются нашей профессией только потому, что не могут без нее жить и страстно любят свою работу. В актерстве выделяется столько адреналина, что, несмотря на все трудности, тебе все равно хорошо, тебя никто не заставляет работать, ты сам хочешь этим заниматься, в том числе и мерзнуть на сменах по 16 часов. Так что нам надо не жаловаться, а благодарить судьбу за такой шанс.

— Подарило ли вам лишние волнения празднование 35-летия в прошлом году? Вы вообще как к возрасту относитесь?

— С возрастом чуть увеличился размер таблетницы (смеется), но как к этому относится, кроме как с юмором, я не знаю. Потому что все эти изменения неизбежны. Но у меня случилось два хороших подарка к юбилею. Первый – за несколько дней до моего дня рождения мы провели очень крутой инклюзивный фестиваль «Галафест», после которого я была дико уставшей, но абсолютно счастливой, ведь нам удалось попробовать очень интересные вещи. И второй – пусть я и не собиралась праздновать юбилей, но ночью у меня собрался целый дом друзей, хоть я никого и не приглашала специально, Оказалось, что можно обойтись и без пышных торжеств, но самые важные и любимые люди все равно будут рядом.

— Вы очень молодо выглядите, почти как старшая сестра своих дочерей. Что в этом помогает? Есть у вас какие-то свои женские секретики?

— Есть ли у меня дома какие-то крема? Навалом всяких разных! Отношусь ли я к ним, как к некой панацее – вряд ли. Мне кажется, все всегда идет от головы. Да, есть какие-то элементарные вещи, как например, держать себя в форме. Не знаю правда, как у нас получится это делать сейчас на карантине… Никаких бабушкиных рецептов я вам не открою, у меня их нет. Все очень просто, в уходе за собой важна регулярность – я никогда не лягу спать с накрашенными глазами и не снятой косметикой, даже если ползком буду добираться на кровать. И утром я обязательно умоюсь и нанесу то необходимое количество кремов, на которое хватит сил с утра. А если говорить про съемки, то там приходится особенно внимательно следить за состоянием своего организма. Ты уже не можешь наесться вечером селедки, а если позволишь себе такую слабость, то утром все увидишь на своем лице.

— Неужели у вас нет своего косметолога?

— Есть, и мне дико повезло, что она по совместительству моя подруга. Но очень часто она мне звонит и напоминает «Может, ты хоть раз в этом году заглянешь ко мне? Хотя бы просто в гости?». Мне физически очень трудно все совмещать, и находить время на себя.

— Вы соучредитель благотворительного фонда «ГАЛЧОНОК». Можно сказать, скольким детям он помог?

— Дело в том, что нашу проблему нельзя посчитать количеством. Любая болезнь, она либо излечивается, либо нет. В нашем случае дети рождаются с органическим поражением центральной нервной системы, это разновидность ДЦП. Мы не можем, оплатить ребенку один курс реабилитации и считать, что мы ему помогли. Нет, мы должны взять ребенка и довести его до 25 лет, что очень трудно. Каждому ребенку необходимы два-три курса реабилитации в год. Мы помогаем детям и молодежи, сдвинув возрастную границу до 25 лет, так как с 18 до 25 – для них самый неблагоприятный период, когда необходима помощь. Сейчас под опекой нашего фонда около тысячи детей, но дело ведь не в цифре. Мы не хотим измерять помощь количественно, намного важнее делать это качественно. Мы открываем ресурсные инклюзивные классы в школах, и теперь наши дети могут учиться. Сейчас мы больше работаем над тем, чтобы наши дети могли не просто лечиться, но и учиться жить, заводить друзей, осваивать этот мир на равных со здоровыми людьми. Это занимает гораздо больше сил и времени, чем просто сбор денег, даже на курсы реабилитации. Я даже не буду вас пугать суммой на открытие только одного ресурсного класса, но вы представьте, какое количество специалистов должно разработать программу для пяти обучающихся детей!

— Юля, но ведь это очень энергозатратно? Как вы себя сохраняете?

— Я не так часто думаю о сохранении и в принципе, верю в то, что чем больше энергии ты отдаешь в этот мир, тем больше ее к тебе приходит.

— Ваши дочери Аня и Маша знают, чем занимаетесь вы и ваш фонд? Как научить детей сострадать и помогать ближним?

— Учить и подготавливать нужно взрослых, у детей с этим нет проблем. Пускай ходят, встречаются с нашими детьми, не боятся их. Моя младшая дочка, например, говорит «А Саша (условно называю) приедет ко мне на день рождения?». Я могу даже немного удивиться «Ты хочешь его пригласить?», на что дочка с полной уверенностью отвечает «Конечно! Ведь мы уже подружились!». Дети гораздо гибче, мягче, тоньше, и для них внешняя оболочка не имеет значения, если родители не успели их настращать. Помню, на одном из первых «Галафестом» много лет назад, аниматор предложил детям играть в пятнашки. А поскольку дети были разные, в том числе и с недоразвитыми руками, через мгновение аниматор несколько растерялся, поняв, что они не очень-то могут пятнать руками. И вдруг, обычный здоровый ребенок согнул руки в локтях, и ребята сразу заиграли и начали пятнать друг друга локтями. Так что у детей подобные процессы адаптации намного легче происходят.

— Ваши дочки такие же боевые и энергичные, как вы?

— Время покажет, пока сложно сказать. Но я сама в детстве была очень тихой, спокойной и молчаливой девочкой до определенного момента. Сейчас Аня и Маша занимаются теннисом, бальными танцами, музыкой, учат английский язык, любят читать.

— Вы строгая мама, или мама-подруга?

— Наверное, я мама-подруга, но при этом и строгая тоже, когда это необходимо. Скажем так, я даю детям свободу, когда понимаю, что могу все контролировать. Главное, что мне хотелось бы сохранить и дальше по возможности в наших отношениях – уважение к выбору своих детей. Почему мы – родители, привыкли считать, что дети глупее нас? Почему мы лишаем их права самим совершить ошибку? Свобода и вседозволенность – разные вещи, как мне кажется, в свободе все расцветают.

— Ваши девочки ведь уже снимались в кино (фильмы «Черновик», «47» и др. – прим.ред), это было их желание?

— Да, я как раз не очень этого хотела, и какое-то время мне удавалось сдерживать все приглашения их на пробы и кастинги. Но потом я подумала и решила – а почему бы нет? Почему они не могут попробовать, если им хочется?

— Вы присутствовали на съемочной площадке, помогали девочкам?

— Нет, я считаю неправильным вмешиваться своим авторитетом в чужую работу. Я же понимаю, что мое присутствие «зажмет» всех на площадке – пришла мама! Этого не нужно делать. Ребенок на съемках должен слушаться режиссера, чтобы он не говорил, а не маму.  А если я приду, то мне может что-то не понравиться, я начну давать свои советы. И ребенок тогда совсем растеряется. Но я знаю, что девочкам важно мое признание, поэтому я, конечно, их хвалила после просмотра фильма, ну и обсуждала какие-то нюансы, уже как с коллегами.

фото: телеканал «Россия 1″/личный архив