Онлайн-журнал о шоу-бизнесе России, новости звезд, кино и телевидения

Гойко Митич: «Я — жертва своей работы, из-за нее не создал семьи»

0

С легендарным Чингачгуком «ТН» встретилась в Москве, куда он приехал на съемки российско-сербской картины «Балканский рубеж». Актер не выглядит на свои 78 лет, он полон энергии, сил. Как ему удается сохранять отличную форму, почему он поселился в Германии и как воспитывает дочь Наташу?

— Помните, когда вы впервые побывали в нашей стране? Какие перемены видите в Москве?

 

— В этот приезд все время работал и смотрел на город из окна машины. Отметил, что в Москве очень много автомобилей. Впервые я побывал здесь, когда снимался на Кавказе, летел туда через вашу столицу и останавливался в гостинице «Украина». Помню, что удалось тогда немного погулять, увидеть Большой театр. А в другой приезд ходил в Театр на Таганке. Владимир Высоцкий — один из моих любимых русских артистов, интересно было побывать в театре, где он играл. Кстати, над сценарием «Балканского рубежа» и конкретно над моей ролью работал в числе авторов его сын — Аркадий Высоцкий, очень хочу с ним познакомиться.

Сейчас я приехал в Москву на съемки фильма «Балканский рубеж». Это основанная на реальных событиях история о том, как в 1999 году натовские самолеты бомбили мою родину Сербию и отдали Косово албанцам. Когда российские продюсеры предложили мне участвовать в картине, они спросили: «Как вы относитесь к этой теме?» Я ответил: «Я серб — значит, должен здесь сняться!» У меня в фильме не главная, но довольно значимая роль — я играю начальника полиции.

— Говорят, у вас очень личное отношение к этой теме…

 

— Для меня это больная тема — история моей страны, наша национальная трагедия. Когда я узнал из теленовостей, что НАТО бомбит мою родину, не поверил: как такое возможно? Я тогда уже жил в Берлине и всегда был на связи с младшим братом Драганом, оставшимся в Югославии. Мы постоянно созванивались. Брат с мамой жили в 120 километрах от Косово, мы все родились и выросли в этом местечке. Я каждый вечер им звонил, чтобы узнать обстановку, мама плакала: «Ой, сыночек, так страшно» — там уже бомбили. Взрывы были такой силы, что мама однажды чуть не упала с кровати. Я хотел их вывезти, но это уже было невозможно. В один из вечеров на мою просьбу поговорить с матерью брат ответил: «Мама замкнулась в себе, не ест, не говорит». Она очень страдала, и ее сердце не выдержало: через несколько дней мама умерла. Я хотел приехать на похороны — как сын обязан был попрощаться, — но не смог. Дороги и мосты взорваны, не было бензина, чтобы поехать на машине, разве только идти пешком. В итоге брат настоял, чтобы я не подвергал себя опасности. Я смог приехать на могилу лишь через полгода.


Гойко Митич выступает в роли Виннету на фестивале Карла Мая в Бад-Зегеберге (15 июня 1995). Фото: DPA/ТАСС

Брат с семьей по-прежнему живет в доме, где мы родились. Он юрист, как и его жена, сын и даже невестка. Сейчас брат на пенсии, у него много свободного времени, и он посвящает его саду. Раз в год я обязательно приезжаю на родину, чтобы посетить могилу матери, зажечь на ней свечу. Брат тоже приезжает ко мне в Берлин, последний раз был на Новый год. Я — серб, до сих пор готовлю любимые мамины блюда: пребранац — запеченная фасоль по-сербски, сарма — голубцы из листьев квашеной капусты с начинкой, мясной гуляш, люблю все по­острее. Приглашаю друзей, устраиваю пикник на лужайке перед домом, и гости восхищаются: «Как вкусно!» Но и от немцев за пятьдесят лет жизни в Германии я перенял многое: пунктуальность, точность, дисциплинированность. Подписав в начале 1960-х первый долгосрочный контракт, я остался жить и работать в Германии.

В обычной жизни я человек спокойный

— Мне сказали, что вы категорически отказались от дублера и все трюки, даже самые сложные, выполняли сами… Зачем такой риск?

 

— Съемки начались еще в прошлом году в Сербии. Придя в первый день на съемочную площадку, я увидел мужчину, похожего на меня: рост, прическа — волосы покрашены в седину, в такой же униформе. Не мог понять, что он тут делает. И мне сказали: он будет меня заменять в физически сложных сценах, так как я уже немолод для драк. Да, мне было тогда 77 лет. По сюжету предстояла борьба с двумя противниками, одного я должен был быстро убить и почти сразу убрать второго — требовались очень слаженные движения. Но я заявил, что меня обидели этим предложением, я хочу все делать сам. Уверен, что дублер не сделал бы лучше, чем я.


Гойко Митич (слева) в фильме, принесшем ему наибольшую славу, — «Чингачгук — Большой Змей» (1967)

— А хоть когда-то вы пользовались услугами каскадеров?

 

— Ни в одном фильме у меня не было дублеров, даже когда в роли индейца я объезжал дикую лошадь. Помню, снимали мы в Грузии, на Кавказе, и я сказал: нужна настоящая дикая лошадь, чтобы зрители нам поверили. И мы поехали в Пятигорск на конезавод, ехали долго — сутки, на «Волге», через горные перевалы. В итоге нашли очень красивого арабского скакуна, которого я ловил лассо по-настоящему. Лошадь вырывалась, брыкалась, но я смог на нее запрыгнуть и удержаться, причем без седла и какого-либо снаряжения. Сейчас, когда смотрю эти кадры, сам не верю, что такое возможно. За годы съемок получал иногда небольшие травмы, но серьезные — никогда. Я всегда умел правильно концентрироваться, а это главное в нашей профессии.

— В повседневной жизни вам часто приходилось рисковать?

 

— В жизни я очень спокойный человек, всегда и во всем поддерживаю порядок. Так как я знаю, что могу выполнить любой трюк, то никому ничего доказывать мне уже не нужно. Я живу в Берлине, в своем доме на берегу речки Даме, и это настоящее счастье. У меня четкий распорядок: просыпаюсь и сразу иду плавать в реке, потом принимаю душ на улице, завтракаю и чувствую себя бодрым и сильным, готовым к любой работе. Спортом занимаюсь всю жизнь, у меня есть маленький каяк (байдарка), летом часто езжу в Грецию нырять с аквалангом на глубину. Дома за всеми покупками и по делам езжу на велосипеде. На машине — только на дальние расстояния. Я люблю животных и именно поэтому их не завожу, понимая, какая это ответственность. Но ко мне приходят птицы с реки — лебеди, чайки, утки, — я их подкармливаю. В саду повесил скворечники, птички высиживают там птенцов — они у меня ручные, семечки и орешки едят с руки. Я даже рыбу не даю ловить у своего берега — рыбки тоже домашние, ничего не боятся, подплывают. Мы ведь все живые организмы — люди, птицы, животные, даже деревья, — никому нельзя причинять боль. Кстати, так же считают и все индейцы — для них даже камень живой, имеет душу.

— А правда, что вы всю жизнь следовали наставлению своей бабушки, считающей, что «хороший человек не должен пить и курить»?

 

— Правда. Помню, у нас в городке прокладывали дорогу и моя бабушка Вукана, показав мне, маленькому, на горячий асфальт, сказала: «Если будешь курить, твои легкие будут вот такими». В другой раз она взяла куриную печень, опустила ее в стакан с ракией со словами: «То, что сейчас происходит с ней (а она изменила цвет и структуру), будет с твоей печенью, если станешь пить». Меня это очень напугало. Я по сей день не выкурил ни одной сигареты. Однажды в кино нужно было раскуривать трубку мира — это один из самых мучительных эпизодов в жизни (смеется), я очень долго кашлял. Алкоголь я тоже не употреб­ляю, хотя в молодости в Германии мне пытались привить любовь к нацио­нальному немецкому напитку — пиву. Я попробовал раз-два, но в привычку это не вошло. Немного пил красное вино, но как-то ночью проснулся с сильнейшей головной болью и сказал себе: «Зачем тебе это нужно? Прекращай!»


Таков индеец Митич (в центре) в картине «Сыновья Большой Медведицы» (1966)

С возрастом я все больше похож на отца

— Вы прекрасно говорите по-русски… Кого за это благодарить?

 

— Я учил русский в югославской школе, это был у нас практически второй родной язык. Нам его преподавал профессор русского языка, интеллигентный человек из русского дворянства. Потом я много практиковался, снимаясь в Советском Союзе, периодически устраиваю творческие вечера в Германии, и там бывают русские зрители, которые задают вопросы. Но я бы хотел знать русский еще лучше!

— В России вы всегда были и остаетесь народным любимцем. Как думаете, почему?

 

— Не знаю, людям всегда интересны скандалы, связанные с личной жизнью актеров, но у меня их никогда не было. Я ведь случайно попал в кино студентом физкультурного института. В то время в Югославии снималось много фильмов кинематографистами разных стран — Германии, Франции, Чехии. И постоянно требовались люди в массовку. Как-то к нам в институт пришли люди из съемочной группы английского фильма «Ланселот и королева» выбирать физически крепких ребят. Ассистент по актерам спрашивает: кто умеет ездить верхом на лошади, я говорю, что умею. И меня взяли дублером главного героя, вручили длиннющее копье, тяжелый щит, усадили на коня, и я должен был вести отряд из двухсот всадников. Мне все показалось интересным, я наблюдал за главными героями, как они репетируют, учат текст, и думал: «Ничего сложного, я тоже так смогу!» Но когда мне стали давать роли с текстом, я понял, как это непросто. Снялся в нескольких фильмах, сначала в маленьких ролях, потом все в больших и больших, а после выхода картины «Сыновья Большой Медведицы»  понял, что возврата к прошлой жизни нет: я стану только актером.

Помню, как получил приглашение сыграть индейца Токей Ито (главного героя фильма «Сыновья Большой Медведицы». — Прим. «ТН»), еще живя в Югославии. Я собирался уехать кататься на лыжах, уже вышел за дверь, и вдруг звонок, с неохотой вернулся. Секретарша «Югославия-фильм» говорит, что срочно нужно ехать на пробы. Приехала съемочная группа из Германии и хочет со мной встретиться. А я ей в ответ: мне нужно кататься на лыжах, остальное подождет. Но, поразмыслив, на белградскую студию поехал. Там меня ждало уже все начальство. Спросили, езжу ли я верхом, говорю по-немецки. Сказал: да, учил в школе. Режиссер воскликнул: «Вот наш Токей Ито!» — меня утвердили. В общем, вот так порой случай решает многое в жизни. Я мог бы не взять трубку, поехать на лыжах, и моя жизнь прошла бы по-другому. Но я ответил на звонок и получил шанс, который сумел использовать.


Фото: Юлии Ханиной

— Что вы помните из своего военного и послевоенного детства?

 

— Я был совсем маленьким и плохо помню Вторую мировую войну. Помню лишь людей в военной форме. Мой отец был партизаном, он уже потом рассказывал мне про то, как воевал. Для меня отец всегда был героем, он был честным человеком, не боялся ничего. После войны отказался от пенсии ветерана боевых действий. Думаю, что это от него мне передалось: я никогда не обманывал, поступал по справедливости и с годами все больше становлюсь похожим на отца.

— Росли послушным ребенком?

 

— Сейчас понимаю: у меня было счастливое детство… Родился в деревне, лазил по деревьям, огородам, у нас там росло все — овощи, фрукты, виноград… Я точно знал, когда какой сорт созревает, какой вкусный, какой — не очень. У моей бабки были буйволы, и каждое утро она поила меня парным молоком. Я был деревенский мальчишка, сорванец, но при этом хорошо учился в школе. Бабка, видимо, устала со мной возиться и отдала меня в школу на год раньше, чтобы я под ногами не вертелся. Бабушка тоже многому меня научила, говорила: «Не оценивай и не суди никого. Каждый человек знает и умеет что-то лучше, чем ты. Ты можешь этому у них научиться». Мама была как невидимая рука — всегда меня поддерживала и помогала, оберегала. Стоило мне ночью захотеть пить, мама уже несла кружку с водой. Я был послушным ребенком, но один проступок помню до сих пор. Соседский мальчик старше меня предложил украсть у соседей детенышей ангорских кроликов, и мы украли по одному крольчонку каждый. Отец увидел меня с добычей и велел отнести обратно, где взял. Я вернул зверька, но совесть меня мучила очень долго. Хоть отец ни разу меня даже не шлепнул за всю жизнь, только на словах все объяснял.


На съемках фильма «Балканский рубеж». Фото: PR-агентство Sarafan

Порою мне за дочь страшно

— Любопытно, а вам доводилось встречаться с индейцами?

 

— Дважды во время приезда в Америку (в 1998 и 2001 годах) я объездил много резерваций — в Юте, Монтане, Южной Дакоте, — и везде индейцы меня принимали как своего. В племени черноногих в Монтане я был приглашен на церемонию типа нашей бани или сауны, куда чужаков обычно не пускают. Процедура такова. Под специальный шатер приносят раскаленные камни, передают по кругу курительную трубку, омываются травами и ведут важные разговоры. Я, как полагается, купил и принес в подарок табак. И между делом главный шаман спросил: «Какое твое второе имя — животное? У всех индейцев есть второе имя». Я ответил, что только играл индейцев, потому у меня нет другого имени. «Тогда ты его получишь. Подумай, какое животное ты сейчас видишь перед собой, а я назову его». Я закрыл глаза и увидел смотрящего мне в глаза волка. И он тут же произнес: «Ты Волк! Ты счастливый! Самые удачные животные для индейца — волк и орел». Я привез с собой два фильма, показал им, после чего шаман сказал: «Я всегда считал себя человеком второго класса. А ты подарил мне гордость за свой народ! Ты — наш герой!» Индейцы тяжело живут в резервациях, жаль, ведь это их земля.

— Почему вы выбрали для жизни именно Германию?

 

— В ГДР меня принимали как своего — я сразу почувствовал себя здесь дома. Но после объединения Германии стало сложнее, многое утеряно, ушли теплые отношения между людьми. Сейчас каждый сам за себя. Но я живу спокойно, у меня есть друзья, коллеги. Кстати, на нынешнем чемпионате мира по футболу я болел за Россию и хотел, чтобы вы победили. А в остальных случаях болею за Сербию.


С дочерью Наташей. Кадр из передачи немецкого телеканала MDR (2018)

— Кто сегодня для вас самый близкий человек?

 

— Я жертва своей работы, из-за нее я не смог создать семью — не было времени. Но у меня есть любимая дочка, ей сейчас 25 лет. У нее русское имя Наташа, ласково я называю ее Нати. Дедушкой она меня еще не сделала, но я ее не тороплю, в личную жизнь не вмешиваюсь. У нас очень близкие отношение. Думаю, характером дочка похожа на меня. Мне порой страшно за нее — она слишком хороша для нашего жестокого мира, слишком добрая и открытая. В детстве Наташа играла со мной на театральной сцене, но, повзрослев, не выбрала эту профессию. Она понимает, что стать сегодня успешным актером трудно. И я ей сказал: «Выбирай что-то более реальное, что нравится». Сейчас Наташа работает менеджером в отеле в Индонезии. Она часто ездила на Бали и в Индонезию, занимается серфингом. Я ее в детстве научил плавать, погружаться с аквалангом. И вот как-то она позвонила с отдыха, сказала: «Папа, я бы хотела тут остаться на полгода, устроюсь на работу». Ее взяли на работу в отель, но это занимало очень много времени, и я ей сказал: «Зачем тебе это? Бросай! Я же помогаю тебе». Потом открылся новый отель, и Наташу туда позвали старшим менеджером, в итоге два года дочка живет в Индонезии.

— Вас обожали миллионы женщин. Но ни одну из них вы так и не повели под венец. Почему?

 

— Не было времени, но я не убежденный холостяк — такой установки нет. Для меня главное, чтобы женщина была женщиной — нежной, романтичной, хорошей матерью. Не люб­лю «крутых», которые берут на себя функции мужчин. Признаюсь, что у меня не было времени долго находиться в отношениях, создавать семью. Маму Наташи зовут Рамона, она немка, у нас был гражданский брак, и вопрос свадьбы не стоял. Для меня важнее то, насколько хорошо нам вместе, как мы понимаем друг друга. Это все равно моя семья, ведь Наташа моя дочь, которую я официально признал. Я никогда не был строгим родителем — не ругал, не воспитывал, только мягко направлял. Дети — наше главное предназначение в жизни: мы все умираем рано или поздно, и все, что после нас остается, — дети. Жизнь продолжается в них, и мы должны растить их своим примером. Моя дочка, как и я, не пьет, не курит, занимается спортом. Я присутствовал при родах, и это главное чувство, что я испытал в жизни. Когда взял дочку на руки, был самым счастливым человеком. Роды были тяжелые, Наташа шла ножками, и мы все переживали. После родов акушерка, которая принимала дочь, стала ее купать и удивилась: «Надо же, малышка любит воду! Обычно все дети плачут, а она смеется!» Я снимал все на видео­камеру, а потом смонтировал фильм, который мы теперь вместе пересматриваем.

 


 

Гойко Митич

Родился: 13 июня 1940 года в с. Стройковце (Югославия)

Семья: дочь — Наталья (25 лет), менеджер

Образование: окончил Белградский институт физической культуры

Карьера: актер, режиссер и каскадер. Приобрел мировую известность как исполнитель ролей индейцев — Чингачгука, Текумсе и др. Снялся более чем в 70 фильмах и сериалах, среди которых: «Сыновья Большой Медведицы», «Чингачгук — Большой Змей», «Апачи», «Братья по крови», «Вождь Белое Перо»

Загрузка...