Дмитрий Нагиев: «Еще раз стать отцом мне хочется больше, чем впервые дедушкой»

Дмитрию Нагиеву был 21 год, когда у него родился ребенок. В роли мужа Дмитрий был далек от идеала, но это не помешало ему стать замечательным отцом. Он учился с восьми утра до позднего вечера, подрабатывал, а дома стирал пеленки и ночами, читая учебник, катал по квартире коляску с плачущим сыном. Сейчас Кирилл на голову выше папы и с высоты своего могучего роста и груза прожитых 23 лет дает отцу советы.

— Мало кто из мужчин в 21 год радуется, узнав, что станет папой…

— У нас все случилось внезапно. И надо сказать спасибо Алисе — она молодец, настояла, твердо заявила: «Буду рожать». А уровень моей паники был десятка по десятибалльной шкале! Я вообще не понимал, что делать. Первый курс театра­льного института, 35 рублей стипендия. Как это мы вдруг будем родителями? На что вообще будем жить?

— Мысль об ответственности включилась сразу?

— Я очень ответственный человек — это мой большой плюс и моя большая беда. Даже встречаясь с женщинами на один раз, чувствую потом угрызения совести и помогаю им чем-то, тащу на себе эти вериги. И, в общем, как мне кажется, из меня получился хороший папа. Хотя наверняка у Кирилла есть свои мысли на этот счет, потому что Пэрис Хилтон выросла в замке, а Кирюша все детство провел в комнате площадью 14 кв. м. Много ему было дано, но и много недодано.

— Помните момент, когда его привезли из роддома? Страшно было брать на руки?

— Страшно. И было удивительно, когда одни говорили: «Батюшки, как он похож на тебя!» Другие: «А глазки — копия маминых!» А я себя совсем не ассоциировал с этим грудным младенцем. Смотрел на кричащий кусочек мяса и думал: «Как в принципе возможно понять, на кого эта розовая биомасса похожа?»

— Но знающие люди говорили, что он на вас похож?

— Да. Моя мама утверждала, что очень похож, пусть и покрупнее. Меня не удивило, что младенец получился крупным, — это было логично. Мы жили с родителями Алисы, и меня окружали большие, высокие люди. Жена крупная, Кирилл крупный, дедушка крупный, бабушка крупная, и мое существование там было похоже на фильм «Смерть среди айсбергов» — кругом одни глыбы. Надо заметить, что соседствовали мы неплохо, но все-таки жизнь в квартире тещи и тестя накладывала отпечаток на мою психику. Когда мама и папа супруги уезжали на дачу, я на вокзале от радости готов был расцеловать паровоз!

Особо наша молодая семья не жировала, прямо скажем. Помню ощущение бесконечной радости, когда мой педагог по танцам Валерий Звездочкин, большой друг Михаила Барышникова, привез с гастролей Кириллу маленькие джинсики и крохотные кроссовки. Я любовался этой заграничной красотой и был счастлив как идиот! Ведь в начале 1990-х мало кто жил не то что богато — хотя бы сыто. Это было время абсолютного безденежья и пустоты. Кирюше варили супчик из кусочка хорошего мяса, и то, что он, кривя физиономию, недоедал, я с большим удовольствием подбирал ложкой, а потом вылизывал посуду. Сами мы не ели ни нормального мяса, ни колбасы, ни сыра. Если я видел в холодильнике хорошие продукты, знал: это для ребенка. Даже когда мы перестали жить впроголодь, я не мог, увидев в холодильнике что-то вкусненькое, избавиться от привычки уточнять: «Это можно есть?»

Мне так хотелось, чтобы у моего ребенка была классная одежка и крутые игрушки. А где взять и на что купить? Алиса работала в «Ленконцерте», где зарплата немногим отличалась от моей студенческой стипендии. Помогали родители, но они не были Ротшильдами… Я с еще большим рвением, чем раньше, хватался за любую подработку.

— А ведь ее надо было найти…

— Я играл в массовке на «Ленфильме». Хотя тогда выходило очень мало фильмов, у меня получилось влезть в круг избранных счастливчиков, которые снимаются. Там произошло мое знакомство с Виктором Титовым, режиссером фильмов «Здравствуйте, я ваша тетя!» и «Жизнь Клима Самгина». В 1991 году я снимался у него в массовке в картине «Дитя», а восемь лет спустя — в главной роли в фильме «Дом надежды». Летние ночные съемки у Титова мне здорово помогли. Мы тогда жили на государственной даче барачного типа — моя мама преподавала в военной академии, и ей полагалась комната в бараке, где жили поступающие в академию. И помню, как гордо приехал к семье, получив за одну или две ночные смены 15 рублей, что при стипендии 35 рублей казалось патологически много. Но чаще подработки были далеки от кино и театра, как декабристы от народа. Я торговал на улице бутербродами, работал швейцаром в казино. Через несколько лет, когда я стал более-менее известным ведущим, одна женщина мне сказала: «Мне кажется, я вас помню. Кудрявый мальчишка, стоявший в ливрее возле казино на Невском проспекте, — это же были вы?» Тогда я стеснялся подобных фактов биографии и ответил, что нет. Сейчас честно бы признался, что да. «Дверь всем вы открывали?» — «Я». — «В фильмах эротического содержания вы снимались?» — «Тоже я».

— Стоя у казино, мечтали пойти туда и выиграть кучу денег?

— Нет, я не азартный человек абсолютно. Хотя в казино однажды все-таки выиграл. Это случилось гораздо позже, когда мы с Алисой, став известными ведущими радио «Модерн», делали программу «Радиорулетка». Я поставил фишку ради шутки. Алиса тогда находилась в самом казино, а я сидел в студии — было прямое включение. Она сказала: «Дмитрий, давайте я поставлю что-нибудь за вас». — «Ну поставьте фишечку на зеро». И мы в одночасье выиграли 500 рублей! Приличная сумма, на которую был куплен роскошный светлый диван. Хорошей конструкции, с красивыми подлокотниками — разительный контраст развалюхе, которую папа Алисы купил на радостях в честь полета Гагарина в космос. У «старичка» пружины змеями впивались в ягодицы, но мы себя убеждали, что так и должно быть и что это полезно с медицинской точки зрения — мы бесплатно получаем подобие массажа. К новому дивану был куплен коврик, в паре они образовали островок роскошной жизни, к которой я так долго стремился. Через три дня Кирюша успешно разрисовал весь диван фломастерами. А коврик еще до этого разодрала в поисках лисьей норы собака — у нас жил тогда бассет-хаунд. Еще через несколько дней Кирюша затемпературил ночью, и его стошнило прямо на диван. Обстановка, о которой я мечтал всю свою жизнь, в одночасье превратилась в руины… Похожая судьба постигла другую мою мечту о красивой жизни — поездку на заграничный курорт.

Мы с Алисой копили-копили и за год собрали деньги на путевку в Болгарию в двухзвездочный отель. Предвкушали две недели рая, с упоением собирались, выехали. Кирюша к вечеру первого дня заболел, а выздоровел к концу последнего. У него была высоченная температура, он лежал в номере и иногда глядел с балкончика на море, в котором в день приезда успел побарахтаться, а мы с Алисой состояли при сыне сиделками и по очереди ходили купаться. Ребенок почти не ел. Сейчас, глядя на Кирюшу, с трудом верится, что маленький умница плохо кушал, доводя маму до истерик. Помню, как в одно прекрасное утро мы все-таки вышли на завтрак вместе с ребенком и Алисе удалось запихнуть в него кусочек яишенки. Она порадовалась, что сыночек наконец-то пошел на поправку, и тут мимо нашего стола прошла очень грязная кошка без одного уха, без одного глаза и без одной лапы. У кого-то она бы вызвала сострадание, но нашего пятилетнего малыша моментально стошнило всем съеденным завтраком.

— Первый заграничный блин комом. А потом вы куда ездили?

— На Майорку. Там ребеночек уже кушал охотно, начал набирать массу и стал стремительно приближаться к своим нынешним 100 кг. Потом мы с Кириллом много путешествовали, я его брал на гастроли в Америку. Когда ему было 14 лет, я стал вести «Большие гонки» и он работал на съемках во Франции администратором — подносил мне и артистам кофе, сигареты, воду.

— Хорошо справлялся?

— Отвратительно! Мне гораздо проще было все делать самому. Но ощущение близости с сыном и возможность побыть с ним подольше стоило той зарплаты, которую я платил ребенку. Да и ему казалось, что он помогает людям, серьезному делу — что тоже важно. Кирюше было интересно потрындеть с артистами, которых он когда-то видел по телевизору, пообщаться с Алексеем Немовым, с которым они в первую же встречу напились. До сих пор не могу простить великому спортсмену! Это произошло в самолете уже при взлете. Кирилл сказал: «Папа, я очень боюсь лететь, можно я сделаю глоточек у дяди Леши?» Когда папа проснулся через час, рядом сидел такой же трезвый Леша Немов и груда юношеского мяса… Как-то его отправили за водой в супермаркет, и он пропал на три часа. Представляете состояние отца? Телефона у ребенка нет, где его искать, непонятно. Он один в чужой стране, в чужом городе Ницце. Для всех это просто необязательный мальчик-администратор, а для меня любимый сын, который мог попасть в любую беду… В итоге Кирилл появился веселый, наевшийся пиццы и забывший купить воду. Поскольку английский у него был великолепный, он, в отличие от нас, простых артистов, там себя чувствовал как рыба в воде… Еще он работал администратором на съемках моего комедийного сериала «Прапорщик Задов». То есть это он думал, что он администратор. Мы его и еще одного такого же пентюха, Диму Блажко, за глаза звали просто рабами. У нашей съемочной группы была масса переездов — и всегда в какие-то подворотни, подвалы, заброшенные квартиры. В Димины и Кирюшины обязанности входило первым делом вымыть туалеты.

— И не уклонялись?!

— Нет! Разгребали то, что там оставили жильцы за последние триста лет. Никто никаких поблажек Кириллу не делал — это была моя просьба. Он тас­кал огромные баулы с реквизитом, с едой, с париками и накладными носами. Мама, к сожалению, не приучила мальчика справляться с бытом, и для него до сих пор проблема пожарить картошку. Но я его специально макал головой в тяготы жизни, и он понемножку привык к ним.

— Вы же к этому времени уже несколько лет были в разводе с Алисой. Сколько Кириллу было лет, когда вы разошлись?

— 12 лет — очень тяжелый возраст становления, противоречий, сопротивлений. Печально, что наш развод пришелся именно на это время. Сыну было тяжело, хотя я всегда был рядом, не проходило дня, чтобы не звонил, не интересовался его жизнью. Развод не может идти гладко, хотя мы с Алисой не дрались, не ссорились, старались вести переговоры. Много лет спустя Кирилл рассказал, что тогда он вынашивал план убийства женщины, которая на тот момент оказалась рядом со мной. Мне понятны его чувства: мои родители разошлись, когда мне тоже было лет 11-12, а моему брату — восемь. Сейчас мы с папой близкие люди. Я прошел все этапы, через которые проходит сейчас Кирилл, — от неприятия, ненависти, непонимания, отрицания к принятию. Я только сейчас понимаю, что меня не должны касаться отношения родителей. Сегодня, когда мне уже больше сорока, я пришел к тому, что отец мне близок не меньше мамы.

— Наверное, Кирилл раньше прошел эти этапы…

— Я не думаю, что он их прошел. Детские обиды длятся гораздо дольше или не проходят никогда. Если человек жил в нищете и вдруг на него свалились деньги, он не может почувствовать себя Рокфеллером, для этого должно пройти 20 лет. Человек либо рождается Рокфеллером, либо становится им спустя десятилетия, если говорить не об антураже, а о том, что внутри-внутри. Так же и с детской обидой. Она не может пройти за пять лет, если она в нем сидит.

— Кирилл тогда начал ездить в летние лагеря под другой фамилией?

— Тогда даже медсестры и уборщицы в поликлинике прибегали и спрашивали ребенка: «Ну расскажи, как тебе живется в богатенькой семейке?» Мы переживали и защищали его от ненужных впечатлений. Я никогда не ездил к нему в лагеря, чтобы не портить отдых. В школе знали, чей сын Кирилл. Но она была приличная — туда даже, если верить передаваемой из уст в уста школьной легенде, однажды заезжал сам Пресняков. Так что прикрытие под другой фамилией — это как раз была наша предосторожность, а не его обида. Хотя я старался как-то загладить свою вину перед ним. Например, платил ему из своего кармана за работу на «Больших гонках». Он это, может быть, оценит позже.

— Он не догадывался тогда о происхождении своей зарплаты?

— Нет. Он узнал об этом сейчас.

— Сильно удивился?

— Ну да. Кирилл был уверен, что он очень нужная деталь в машине шоу-бизнеса. На самом деле можно было взять нормального работящего дядьку, который выполнял бы все гораздо дешевле и качественнее.

— Наверное, благодарность взрослого Кирилла не имела границ, ведь эта подробность ясно говорит, как вы тогда хотели быть с ним рядом…

— Он благодарный человек, но все равно, как мне казалось и кажется, что папа сделал для меня не все, так и ему кажется, что я мог сделать для него намного больше. И что при моих доходах зарплата подростку — вещь весьма несущественная… Он считает, что я могу давать гораздо больше. Но это уже, наверное, неправильно. Человек должен сам понять, чем и как он может зарабатывать. Поэтому я, конечно, Кириллу помогаю, но меньше, чем ему хотелось бы.

— А размеры и периодичность материальной помощи как-то оговариваются?

— Ежегодно говорю: «Ну вот и все, сынок, ты вырос — хватит». И дальше разговора пока не идет, через месяц папа опять отстегивает деньги. Кирюша за словом в карман не лезет и в шутливой форме может черта лысого уговорить отдать что угодно. Ну а я человек добрый… Хотя во мне еще теплятся остатки молодости и я не считаю, что должен делиться деньгами с молодым здоровым дядей.

— И деньгами, и жилплощадью… Ведь когда Кирилл поступил в Школу-студию МХАТ и переехал из Питера в Москву, хотя у вас и есть московская квартира, он все равно обитал в общежитии. Почему вы так сделали? Взрослому сыну и еще молодому отцу, долгое время жившим отдельно, оказалось тяжело под одной крышей? Или это был экспресс-курс по развитию бытовой самостоятельности?

— Он периодами жил то со мной, то в общежитии. И даже на вокзале ночевал регулярно — видимо, чтобы не чувствовать себя папенькиным сынком. Он изучил все московские вокзалы и все платные ночлежки, куда пускают переночевать за 30 рублей. У него и еще нескольких пацанов с его курса была такая фишка.

— Когда Кирилл отучился в Москве два курса, его отчислили. Вы пробовали заступиться за сына?

— Я не понимаю, с чем было связано отчисление. Но почему-то под раздачу попали несколько не самых бездарных детей с известными фамилиями, например Иван Макаревич. Я тогда был в Люксембурге на съемках, Кирилл мне звонил каждый час, сидя в моей квартире в Москве, что-то спрашивал, я его успокаивал, но не более того. А потом он стал искать, куда перевестись на третий курс, и узнал, что в Мос­кве добора нет ни в «Щуке», ни в «Щепке» — нигде. Терять год ему не хотелось, и он вернулся в родной город и пришел на курс к великолепному режиссеру, актеру и педагогу Григорию Дитятковскому. Он решил, что не испортит свой курс, если возьмет Кирилла. Кстати, я не хлопотал за него ни во время первого поступления, ни во время второго.

— У вас была принципиальная позиция — не вмешиваться?

— Я скорее боялся ему все испортить. Это сейчас мой статус уже немного другой. А тогда я был известен в основном благодаря прапорщику Задову и скандальным шоу-программам. Хотя за одного талантливого соседского мальчика я все-таки замолвил слово в питерском театральном. Теперь он успешно снимается, все знают его, и многие любят. Хочется верить, что и моего сына скоро все будут знать и любить.

— Вы вместе играли в сериале «Столица греха», ввели его в свой спектакль «Кыся». А сейчас, когда начинали сниматься в сериале СТС «Два отца, два сына», где вашему герою как снег на голову сваливаются сын и внук, не было мысли взять на роль сына Кирилла?

— Он пробовался, но оказался крупноват и молодоват. Все-таки моему герою под пятьдесят, а сыну почти тридцатник, и к тому же он типичный «ботаник». Кирилл же, как ни причесывай, какие очки на него ни надевай, слишком юный и брутальный.

— Внешне Кирилл не очень похож на вас. А привычками, характером, жизненными ценностями?

— О, эти жизненные ценности! Кирюша недавно сказал в интервью, что любит три вещи на земле: сноу­борд, рыбалку и сниматься в кино. Мой друг, знаменитый актер Игорь Лифанов, закрыв лицо рукой, сказал: «Господи, у такого папы родился рыбак! Какой позор!» Потому что у меня другие прерогативы: на первом месте, где у сына стоит сноуборд, у меня всегда стояли женщины, а на втором, где у сына рыбалка — у меня кино и театр. И на третьем — они же.

— Откуда у вашего ребенка эта порочная, позорная страсть к рыбалке?

— От дедушки со стороны Алисы. Он деревенский, был младшим ребенком в большой семье, из невероятной тьмутаракани приехал в Ленинград, окончил институт и стал великолепным инженером, настоящим интеллигентом. Вот этот прекрасный дед никогда связи с землей не терял, любил и в земле копаться, и мастерить, и рыбачить. И Кирюшу с детства приучал. Не знаю, пригодятся ли эти знания Кириллу в жизни. Как в анекдоте: во время драки мальчик пытался вспомнить все, чему учил его отец, — но умение коптить свинью не пригодилось… Но у Кирилла шансов выжить в джунглях больше, чем у меня. Он прекрасно рыбачит и разбирается в сельхозработах. Другое дело, что они заканчиваются у него через четыре минуты после начала: лень вперед Кирилла родилась. Это когда он попадает в атмосферу любимого дела, она улетучивается. Сын, снимаясь в кино, готов работать по 24 часа в сутки. Но если ему сказать: «Я вернусь в восемь, пожарь, пожалуйста, к моему приходу курочку и картошку» — он может проснуться без четырех минут восемь, понять, что жизнь кончена, и побросать картошку на сковородку прямо целиком и нечищеную.

— Когда вам с сыном было интереснее: когда он был маленьким или когда уже стал взрослым?

— С годика мне было очень увлекательно. Сейчас, может быть, уже не так интересно, поскольку у нас есть какие-то разногласия — зачастую это разная музыка, разная манера одеваться, разные взгляды на жизнь, на подход к профессии и к женщинам. А в тот момент он был абсолютный пластилин, мое зеркальное отражение.

— Вы записывали его первые слова?

— У нас это не принято было. И время от первого Кирюшиного «ма-ма» до «твою мать» пролетело как-то незаметно.

—…И теперь он старше, чем были вы, когда стали его папой. И в принципе в любой момент может сделать вас дедом. Как вам, человеку, полному молодого задора и любви к женщинам, такая перспектива?

— Как написал режиссер Лев Ильич Рахлин в своих мемуарах: «Я думал, что все знаю о любви. Но когда родилась внучка, понял, что о любви не знал ничего». Но еще раз стать отцом мне хочется больше, чем впервые сделаться дедушкой.

— Ходят слухи, что вы уже стали второй раз отцом, что у вас есть маленький сын…

— Для чего мне говорить о таких вещах? Рассказывать, например, о здоровье моей мамы, о том, с кем я сейчас живу и есть ли у меня еще один ребенок? Кирилл с 12 лет был отчасти публичной фигурой: сначала его мама написала о всех нас книгу «Я была женой Нагиева», а в 14 лет я его взял администратором на «Большие гонки», потом он стал актером, выбрал публичную профессию. Поэтому о нем я рассказываю. Но все остальное, что происходит в моей жизни, не касается ни-ко-го. Это абсолютно интимная территория.

---

Дмитрий Нагиев

Родился: 4 апреля 1967 года в Ленинграде

Семья: сын — Кирилл (23 года), актер (от брака с радиоведущей Алисой Шер)

Образование: в 1991 году окончил актерский факультет Ленинградского института театра, музыки и кинематографии

Карьера: был вeдyщим радио «Модерн». Снялся более чем в 40 фильмах и сериалах, среди них: «Чистилище», «Каменская», «Мастер и Маргарита», «Савва Морозов», «Самый лучший фильм», «Кухня», «Мужчина с гарантией» и др. С 2002 по 2005 год вел программу «Окна» (ТНТ), в 2006-2007 годах — «Большой спор» (Первый канал). С 2005 года ведет шоу «Большие гонки». Ведущий телешоу «Голос», «Две звезды» (Первый канал)