Анфиса ЧЕРНЫХ: Я — за любовь! Детей нужно рожать в любви, а не в браке

— Анфиса, вся страна еще живет новогодним настроением после долгих праздников…

— Я очень спокойно отношусь к празднованию Нового года всю свою сознательную жизнь, сколько себя помню. Для меня этот праздник всегда был большим стрессом. На мой взгляд, на фоне безудержного веселья и радости на самом деле происходит очень мало искреннего и настоящего. Если серьезно поговорить с большинством людей, все признаются, что им очень грустно в этот день. Но все старательно это скрывают за какой‑то мишурой, стараются бодриться, а на самом деле это праздник больше грустный, чем позитивный. По крайней мере, для меня именно так.

 

— Что же, и в детстве не верили в Дедушку Мороза и не ждали подарков?

— Ждала, лет до восьми. А потом поняла, что все это большая профанация, и еще больнее было разочаровываться в этой иллюзии. Более того, взрослея, я стала ложиться спать
31 декабря в 11 вечера и не праздновала Новый год. Для меня это был день, который хотелось скорее пережить, чтобы начать новый год с чистого листа.

— Подвели итоги ушедшего года? Чего было больше — радости, побед, приобретений или же сложных моментов?

— Именно прошлый, 2019 год для меня характеризуется состоянием «больше, выше, сильнее, мощнее». У меня даже не было времени задуматься и порефлексировать, понять, что я чувствую, потому что я постоянно работала. Мне кажется, я никогда в жизни столько не работала, как в 2019 году. Постоянно какие‑то новые форматы, погружение себя абсолютно в новые зоны, в которых еще не бывала. В этом году я победила в шоу «Последний герой», стала артисткой труппы театра Ермоловой под руководством Олега Меньшикова. До этого я никогда в жизни не выходила на театральную сцену, но за десять дней смогла войти в премьерный спектакль «Господин слуга» в главной роли — это абсолютно новый для меня формат. А теперь я еще пробую себя в качестве журналиста как телеведущая на канале «Пятница». В общем, постоянно охватываю новые форматы, бросаю себе вызовы и кидаюсь в авантюры, поэтому год получился максимально ярким и продуктивным.

— Чем сегодня вспоминается ваша громкая победа в «Последнем герое»?

— Это такой опыт и трансформация, которые меняют жизнь. Я провела на острове 39 дней, и это была перепрошивка конкретная. Но сейчас, спустя почти год, я очень скучаю по этому состоянию, даже по тому, когда физически было очень плохо. И когда меня спрашивают: «Хотела бы ты еще раз туда поехать?», — я говорю: «Да!». Хотя под конец было действительно очень плохо физически, все тело болело, сил не оставалось. Но несмотря на все это, в душе открывалась великая благодарность просто за то, что мне дана эта жизнь и шанс ее прожить. На острове фокус внимания останавливается на самых простых вещах, и ты понимаешь: вот оно — правдивое и настоящее. Это был потрясающий опыт и подарок, ведь когда еще будет возможность прожить 39 дней без телефона, без какой‑либо ответственности, ни с кем не общаясь? Очень тяжело держать такое состояние и такие ощущения, когда ты находишься в мегаполисе.

— Вы не обращались к психологу по возвращении в Москву? Наверняка же была какая‑то ломка…

— К психологам не обращалась, но ломка была по полной. Было очень тяжело спать в комнате, казалось, что находишься в клетке. Было мало пространства, потому что привыкла спать под небом. Очень напрягало огромное количество шума, информации, случались панические атаки, не могла заходить в супермаркеты, где много людей, голосов, цветов, разных запахов. Но не было времени ходить к психологам, так как я сразу же начала работать. Понимаю, что это было неправильно, нужно было дать себе время на перестройку организма, но я сразу кинулась в гущу событий.

— Вы всегда стремились побеждать и быть лучшей? В детстве были лидером?

— У меня никогда не было слепых лидерских амбиций, не помню себя в таком состоянии, когда ничего не видишь и не слышишь, главное — победа. Но у меня бывают такие состояния, когда пропускаешь суть процесса, видишь цель и идешь к ней. Хотя это скорее азарт и, на мой взгляд, неадекватное состояние. Если со мной такое и случается, то это бывает в шутку, когда мы, например, в «Монополию» с друзьями играем. А в жизни, когда я чувствую, что не мое, то не буду стремиться и доказывать. Мы все прекрасны в своей индивидуальности. Не нужно стремиться во всем быть лучшим, и не нужно пытаться отобрать что‑то у кого‑то. Если чувствуешь, что это твое, — делай, но не для того, чтобы кому‑то что‑то доказать и быть лучшим. И не нужно сильно переживать, если ты в чем‑то не побеждаешь, мы все разные — каждому свое. Если вернуться к «Последнему герою», то у меня не было амбиций выиграть, и это, как мне кажется, меня и спасло — я не тратила силы, чтобы выстраивать какие‑то стратегии, я всегда доверяю пространству.

— О чем вы мечтали в детстве, и как появился в вашей жизни кинематограф?

— Все произошло случайно, в детстве я хотела стать адвокатом. Я была отличницей, хорошо училась и хотела получить стабильную профессию. Жила в районе Ботанического сада, ходила в школу рядом с домом, всегда была разговорчивая, любила травить анекдоты, но актрисой становиться не собиралась. Все решил случай. Как‑то раз я шла в школу (мне тогда было 11 лет), и меня заметили ассистенты худрука «Ералаша» Бориса Юрьевича Грачевского. Рядом с Ботаническим садом находится Киностудия имени Горького, и в тот момент как раз начался кастинг в первый полнометражный фильм Грачевского «Крыша». Меня пригласили на кастинг, и каким‑то чудом я его прошла, обойдя пять тысяч девочек. Сыграла главную роль и немножко, видимо, обалдела, решила, что я актриса, — зазвездилась. Слава богу, меня быстро спустили с небес на землю, я поняла, что одна роль ничего не значит и никакая я не звезда. Насмотрелась еще передач про трагические судьбы детей-знаменитостей, как они спиваются и умирают, и снова передумала быть актрисой. Но когда мне было 15, я — опять же каким‑то чудом — встретилась с режиссером Александром Велединским, и он пригласил меня в свой фильм «Географ глобус пропил». И тогда я поняла, что раз уж жизнь меня второй раз так круто разворачивает, то надо ей довериться и идти учиться в театральный. Так я поступила в ГИТИС к Олегу Львовичу Кудряшову.

— Известность в детском возрасте стала тяжелым испытанием на медные трубы?

— Во времена съемок «Крыши», в одиннадцатилетнем возрасте, моя детская психика оказалась не готова к тому, что мне досталась сразу главная роль, особенно когда маму играет Мария Шукшина, а папу — Валерий Гаркалин. Потом мы еще ездили на гастроли по стране с этим фильмом, встречались со зрителями, и у меня началась звездная болезнь, которая продлилась недели две. Я почувствовала себя особенной, ведь меня везде возили на машине, на съемочной площадке пытались угодить, принести чай-кофе. И я возомнила себя великой актрисой. Но по окончании съемок мне пришлось догонять в школе все, что я пропустила. И моя учительница по английскому Анна Дмитриевна (если вдруг она будет читать это интервью — спасибо ей огромное!) очень грамотно меня осадила, сказав: «Черных, ты звездой решила стать? Тогда всем один параграф учить, а тебе четыре. Иди, учи». В общем, спустили меня с небес на землю, с того момента звездная болезнь меня покинула и, надеюсь, больше никогда не вернется.

— А в переходном возрасте вы были бунтаркой?

— Что касается максимализма, то тут тоже очень странно все происходило, с одной стороны — да, я была бунтаркой, очень темпераментной, своенравной и себе на уме. Для меня не было авторитетов, не слушала никого, если считала, что знаю, как правильно. Не слушала старших и в этом плане была сложным ребенком. Я Телец, очень упрямая, резкая, д
д импульсивная, вспыльчивая, договориться со мной и переубедить было невозможно. Сейчас, с возрастом, стараюсь становиться мягче и прислушиваться к каким‑то советам. Хотя поступаю все равно так, как считаю нужным. В переходном возрасте могла уйти из дома на сутки-двое, и меня искали с собаками. Но при этом мой максимализм выливался в забастовки ради отстаивания своего мнения, я считала, что моя правда имеет право на существование. Но я никогда не перекрашивала волосы, как это обычно бывает у девочек в 14‑15 лет. Я не прокалывала себе пупки и носы, не делала татуировки, не курила за подъездом и не бухала украдкой сидр и пиво за школой. Это даже скучно и обидно, но вся моя школьная и институтская жизнь прошла без единого негативного инцидента. Ни разу не разбила стекло, не подралась ни с кем, не сделала ничего, за что было бы стыдно моей семье. Все мои порывы были скорее внутреннего, духовного характера, а внешние проявления никогда не приносили неудобств, и никому за меня не пришлось краснеть. Так что меня можно назвать идеальной дочерью, потому что я ни разу не подставила своих родителей.

— Видимо, и комплексы такой самоуверенной девушке, как вы, были несвойственны?

— Наверное, я очень счастливый человек, потому что у меня никогда не было желания что‑то в себе менять внешне. Я боюсь всего, что связано с пластикой. А вот желание меняться внутренне присутствует постоянно, но это не комплексы, а стремление к чему‑то новому, раскрытию своих граней, желание исследовать себя, людей вокруг. Помню, был единственный момент, когда я чувствовала себя неловко среди людей. Это было лет шесть назад, когда я приехала на свой первый кинофестиваль «Кинотавр» с фильмом «Географ глобус пропил». Была очень юная, мне еще не исполнилось 18 лет, и я оказалась самой маленькой среди взрослых людей, уже известных артистов. Мои родители не из актерской среды, никто меня там не опекал, и совсем не с кем было посоветоваться. В то время мне постоянно приходилось общаться с взрослыми дядьками-продюсерами 40‑50 лет, и я пребывала в состоянии стресса, потому что приходилось все время прыгать выше своей головы, обговаривая серьезные вопросы, в том числе по контрактам и гонорарам, а я ведь еще ни в чем не разбиралась. Не менее страшно было выходить в свет, на красные дорожки, где все друг друга знают, целуются, делятся последними новостями. Все такие крутые, а ты стоишь на этой дорожке, трясешься, как бы не сломался каблук, и мечтаешь скорее сбежать оттуда. Это был самый большой стресс в жизни — оказаться маленькой девочкой во взрослом обществе, где все стоят в шикарных нарядах с бокалами в руках. Но я мужалась, как могла. (Смеется.)

— Но хоть кто‑то вас там поддержал?

— Сейчас я могу легко общаться с любым человеком, неважно, сколько ему лет, я уважаю людей в принципе, независимо от возраста и заслуг. Чувствую себя абсолютно комфортно в разговорах с любыми людьми. Во многом меня этому научил режиссер Александр Алексеевич Велединский. Больше никого даже называть не буду, хотя вокруг меня много хороших людей было, есть и будет. Спасибо Вселенной за то, что она дарит мне таких людей. Но режиссер фильма «Географ глобус пропил» Александр Велединский относится ко мне по‑особенному тепло, наши отношения давно вышли за рамки работы. Я называю его своим кинопапой, как и он меня — кинодочкой, а порой даже доченькой. Александр Алексеевич очень трепетно ко мне относился, на том же «Кинотавре» старался опекать и ограждать от нетрезвых мужиков и разврата, провожал всегда в номер, чтобы ничего со мной не случилось, не дай бог. И сейчас мы постоянно общаемся, созваниваемся, поддерживаем очень теплые отношения, недавно я снялась в его новой картине «В Кейптаунском порту». У нас сработанный тандем, я рада, что вдохновляю такого мастера, а сказать, что он меня вдохновляет, — ничего не сказать!

— Вы никогда не жалели, что бросили учебу в ГИТИСе?

— Ни разу не было рефлексии на эту тему. Когда я ушла со второго курса, был очень сложный период. До поступления в ГИТИС я убойно снималась и, когда приняла решение уйти, думала: «О, сейчас меня снова разорвут с предложениями!». А меня никто не разорвал, я сидела на мели, совсем одна и думала: «Ну какая же ты балбесина! Почему нельзя было, как все нормальные люди, получить диплом?». Но потом я приняла это свое решение, которое было совсем не импульсивным, кстати, что мне обычно свойственно. Я долго шла к этому шагу, страшно было уходить с бюджета, тем более что никакого серьезного конфликта у меня не было. Решение бросить учебу было серьезным и вымученным, потому что я уже на первом курсе понимала, что как‑то не так все идет, как я себе представляла. В итоге я просто поняла, что это мой путь, я так решила и сделала. И перестала кому‑то что‑то объяснять. И как только я приняла происходящее, все встало на свои места. И теперь я не то что не жалею об уходе из ГИТИСа, я благодарна себе, что не побоялась так поступить, получив бесценный опыт и понимание того, что никто тебя не ждет с распростертыми объятьями, что учеба не заканчивается институтом, что если ты сам ничего не будешь делать, то ничего не произойдет, поняла, как важна самодисциплина. Я благодарна, что поняла все это раньше, чем мои однокурсники, которые выпустились после четвертого курса, привыкнув все время быть занятыми. И тут — опа! — вот он, открытый мир и полная свобода, которой нужно уметь управлять. А я к тому моменту уже очень хорошо понимала, что делать с этой свободой.

— Мне кажется, вы очень смелый и авантюрный человек. Вспомните какой‑то из самых безбашенных своих поступков?

— Их очень много, например недавно я впервые прыгнула с парашютом с высоты четырех тысяч метров. Было очень круто, хоть и страшно, хочу еще повторить! Стараюсь брать от жизни все возможности, которые она мне дает, потому что вижу, как люди с возрастом обрастают своеобразной «коростой». Даже я сама сейчас зачастую выберу дом и чтение книги под одеялом вместо ночной тусовки с друзьями, что я так любила в 18 лет. С годами мы все обрастаем удобствами и все с меньшим удовольствием покидаем приятную зону комфорта. Поэтому пока я все‑таки стараюсь использовать большинство возможностей узнать что‑то новое, испытать себя. Возможно, в 40 лет я уже не прыгну с парашютом, тем более, я надеюсь, к тому моменту у меня будут дети — а это совсем другая ответственность, не только за себя.

— А когда вы почувствовали себя самостоятельной и вылетели из родительского гнезда?

— Я с пятнадцати лет живу одна, абсолютно самостоятельно. Мама, конечно, была против, но я просто собрала вещи и ушла — опять же, проявила характер. Я, в принципе, хорошая хозяйка, люблю готовить, хоть и делаю это нечасто. Но если делаю, то делаю с душой, кайфово. Обожаю приобретать для дома всякую полезную утварь — посуду, шторы, полотенца и все такое, эти магазины — мои любимые. При этом терпеть не могу шопинг и магазины одежды. Дом для меня очень важен, и хочется, чтобы в нем было комфортно, тепло и уютно. Понимать это я стала не так давно, когда начала очень много работать, а на отдых стало оставаться пять-шесть часов в сутки. И когда ты приходишь ночью домой, ты должен быть там полностью защищен.

— Ваш «Инстаграм» напоминает бесконечный праздник, фейерверк событий…

— У меня действительно очень яркая жизнь, я обожаю свой путь, своих друзей, людей, с которыми работаю. У меня есть главная цель, которая, как мне кажется, вполне удается. Когда‑то я сказала себе, что не хочу делить работу и отдых, жить в ожидании выходных. Я хочу просто жить и быть максимально честной и продуктивной в том, что я делаю. Хочу делать лучше мир, себя и людей вокруг.

— Есть любимые точки на земном шаре, куда любите возвращаться?

— Индия, где я бываю по несколько раз в году. Считаю ее своей кармической родиной и местом силы. Больше нигде в мире я не чувствую себя так хорошо, как там. И нигде со мной не происходят такие внутренние процессы, как в Индии.

— Пару лет назад вы признавались, что очень хотите стать матерью. Весьма неожиданное заявление для 20‑летней девушки… Сегодня создание семьи и рождение наследников есть в ваших планах на ближайшую пятилетку?

— Конечно, безусловно! Меня многие убеждают, что невозможно успешно совмещать карьеру и воспитание детей. Даже знакомые актрисы, у которых есть дети, мне обычно говорят: «Анфиса, не торопись! Ты не понимаешь, что это такое!». Говорят, что придется делать выбор — либо профессия, либо ребенок, по‑другому не бывает. Я все это слушаю и поддакиваю, но при этом уверена, что у меня все будет совсем иначе. Это все из той же серии — не делить работу и жизнь, не делить работу и выходные. Так же я не хочу делить работу и семью с ребенком. Нужно просто жить и стараться при этом быть счастливым. Конечно, я понимаю, что у мамы другие энергозатраты, растить малыша и параллельно создавать какие‑то проекты, конечно, непросто. Но опять же я верю, что все происходит наверху, с Божьей помощью и своевременно. Все случается так, как оно должно быть.

— Вы придерживаетесь мнения, что ребенка нужно рожать обязательно в браке?

— Это полный бред. Брак — это всего лишь штамп в паспорте. Я — за любовь! Детей нужно рожать в любви, а не в браке.

— А какие качества вам импонируют в мужчинах?

— Сила воли — прежде всего. Он должен быть сильнее меня, а таких не очень много. Если я вижу, что мужчина меня «не тянет», я могу быть просто ужасной. Мне важно, чтобы человек с себя много спрашивал, потому что я сама с себя спрашиваю по максимуму. Любовь к себе — это не лежать на диване, любовь к себе — это делать себя лучше, искать и находить в себе лучшую версию себя. Вот таких мужчин я уважаю. Также, помимо силы воли и требовательности к себе, очень важна самоирония. Мужчина, который не может над собой посмеяться, — это провал. И конечно же, чувство юмора и доброта. К счастью, мне встречались мужчины, сочетающие в себе все эти качества.

— Какие моменты в жизни вас вдохновляли в последнее время?

— Не знаю, почему мне сейчас вспомнилась эта история… Выхожу недавно утром из дома, вызываю лифт и вдруг чувствую вкусный-превкусный запах, как из детства. Оборачиваюсь и вижу соседку по этажу, стоит она с тарелкой горячих сырников, прикрытых полотенцем, говорит мне: «Хочешь сырничек?». Было неловко, но я не удержалась, взяла попробовать, было потрясающе вкусно. Оказалось, что соседка с утра наделала сырников, чтобы порадовать свою дочку, которая живет в соседнем подъезде. Мы спускаемся на лифте, выходим на улицу, и я смотрю, как она бежит к своей дочке с этими сырниками… Меня почему‑то это так тронуло, прямо‑таки покорило! Я почувствовала в этом моменте столько любви и добра, что сама оказалась ими наполнена и получила заряд позитива на долгое время.