Алексей Ягудин: «Появились дети, и нам стало некогда выяснять отношения»

Алексей: Мы с Таней привыкли жить сегодняшним днем, редко когда планируем далеко вперед. Но про второго ребенка, признаюсь, я часто заговаривал, мечтал о том, что когда-нибудь у нас родится еще одна дочь. Таня на это отвечала: «Снова рожать? Да никогда!» Я все понимаю. Лиза, наша старшая, далась непросто. Тане делали кесарево сечение, соответственно, для появления второго ребенка тоже требовалась операция. Однако я был уверен: пройдет время, и она изменит свое мнение. Вообще-то мы хотим троих детей.

Татьяна: Рождение Лизы — в большей степени моя инициатива. Это я заводила разговоры о том, что хочу ребенка. Быть может, Леша мечтал о том же, но первое время явно сомневался: не рано ли, готов ли он взять на себя ответственность. И это неудивительно, он был слишком молод, совсем мальчишка! В 25-27 лет хочется наслаждаться жизнью, а не воспитывать детей. А с Мишель вышла другая история. Лиза подросла,

и Леша захотел еще одну дочку. Тут уже я не спешила. Не то чтобы меня напугали сами роды — я испытывала страх другого порядка. Лиза появилась на свет в тот же год, когда не стало моей мамы. Я вышла из роддома в полнейшей растерянности: как жить? кто нам поможет? О втором ребенке даже думать не хотела. Есть дочь — и прекрасно! Но шло время, у наших друзей и знакомых рождались вторые, третьи дети, и на Лешу это влияло. Как-то он сказал мне: «Все, нам нужен второй ребенок, и точка!» Пришлось совмещать наши рабочие графики, чтобы видеться чаще. (Смеется.)

Алексей: Да, в какой-то момент я настоял. Мы собирались родить летом, когда в ледовых проектах пауза и фигуристы отдыхают. Таня ведь катается в паре с Максимом Марининым, и нам надо было подгадать, чтобы не подставить Максима, не лишить его работы. Как ни старались, летом не получилось — дочь должна была родиться в ноябре. Но… Мишель появилась на свет на два месяца раньше. Ну и хорошо, иначе что бы я делал с тремя Скорпионами?! (Татьяна Тотьмянина и старшая дочь, Лиза, по знаку зодиака Скорпионы. — Прим. «ТН».)

— Шутки шутками, но преждевременные роды — большой риск. Переживали?

Алексей: Конечно, переживал. Но в целом я всегда настроен позитивно. Коллеги-фигуристы даже прозвали меня Человеком-удачей, и если, допустим, мы опаздываем на рейс, они друг другу говорят: «Не переживайте, с нами Ягудин, значит, успеем». И мы действительно успеваем. Почему-то я абсолютно уверен, что все сложится самым лучшим образом. Наверное, это внутреннее ощущение помогло нам с Таней пережить первые, самые сложные месяцы жизни Мишель.

— А почему ребенок родился раньше? Таня, вы работали до последнего? Мало отдыхали?

— Наоборот, уже на 12-й неделе ушла в декрет: все наши проекты в это время закончились. Наслаждалась жизнью, гуляла, занималась йогой. Ничто не предвещало осложнений.

Алексей: Таня была во Франции с Лизой (у Ягудиных дом недалеко от Парижа. — Прим. «ТН»). И вдруг в СМС она сообщает мне о том, что неважно себя чувствует. Вопрос, где рожать — там или в Москве, — даже не стоял, и хотя срок еще не подошел, я попросил Таню срочно прилететь домой. Мало ли что! Встретил ее в Шереметьево, а сам вечером отправился в Сочи на спектакль. Пока долетел, ее уже положили в больницу. Мне следовало бы находиться с ней рядом, но в нашем ледовом шоу у меня нет замены. Чувствовал полное бессилие, понимал, что

никак не могу повлиять на ситуацию, поэтому оставалось одно: гнать плохие мысли и верить, что все обойдется. Откровенно говоря, я был не в курсе, насколько опасны преждевременные роды. А Таня (вот ведь характер!), узнав от врача, что требуется срочная госпитализация, села за руль и поехала в наш загородный дом — накормить собаку и пристроить ее куда-то на время — и только потом вернулась в больницу.

Перед началом вечернего спектакля она позвонила мне и сказала, что ее везут в операционную. Не передать, с какими эмоциями я в тот вечер катался! Той же ночью вылетел в Москву и сразу поехал в роддом.

Татьяна: Леша не осознавал сложности нашего положения. Ну а я не объясняла — не нагнетала обстановку, хотела, чтобы он сохранял свойственный ему позитив. Леша примчался, когда Мишель уже родилась и ее поместили в реанимацию, как положено недоношенному ребенку. Я и сама находилась в реанимационном отделении, вставать мне не разрешали, и я попросила Лешу пойти и сфотографировать нашу девочку. Через пять минут он вернулся, говорит: все плохо, ребенок от макушки до пяток обмотан проводами, весь в трубочках… Мишель была подключена к аппарату искусственного дыхания, и Леше там стало дурно. При этом он продолжал свято верить в то, что все обойдется, надо лишь набраться терпения. Он настолько был рад рождению дочери, что чуть не на каждом углу всем сообщал об этом. А я, наоборот, закрылась: ни с кем не хотела обсуждать здоровье ребенка. Врачи без утайки говорили, что состояние тяжелое. Как только мне разрешили ходить, я стала наведываться в детское отделение каждые два-три часа. Спрашивала у медсестер: «Ну что, дышит сама?» — «Нет, не дышит…» И так шесть суток подряд. Доктора — люди суеверные: даже увидев улучшение, не говорят об этом, не обнадеживают. Когда у Мишель убирали хоть одну трубочку,

я это замечала и ликовала, считая победой. И вот, наконец, прихожу к ней, а молоденькая медсестра с порога сообщает: «Ваша-то задышала!» Я разрыдалась… Леша про все это не знал. Я слала ему фотографии Мишель с приписками, что все хорошо. Ну а чем он мог помочь?

Надежда на то, что страшное осталось позади, укрепилась на 11-й день, когда ребенка перевели на так называемый второй этап реабилитации — набор веса. Хотя и тогда в любой миг могло случиться всякое. Еще три недели дочь находилась в клинике под строгим контролем врачей, а я выписалась и даже вышла на лед. Забирали мы ее тихо, не афишируя это событие. Леша отыг­рал «Кармен», после чего мы ночью поехали в больницу и привезли дочку домой, где накануне продезинфицировали каждый сантиметр.

— Наверное, не отходили от ребенка ни на минуту?

Татьяна: Я беспокойная мать, однако сразу определила Мишель в ее комнату. Мы с Лешей против того, чтобы дети спали с родителями в одной кровати и не слезали с рук.

Алексей: Когда у нас появилась Лиза, я дал ей понять, что никто не собирается реагировать на каждый ее писк. Если она — сытая и чистая — заливалась слезами, мы к ней не подходили. Таня, конечно, рвалась, но я ее просто не подпускал. В итоге у нас получился самостоятельный ребенок, всегда умеющий себя занять. С Мишель мы поступили так же. Ночами она дает нам высыпаться.

— Как Лиза отреагировала на то, что теперь она у мамы с папой не одна?

Татьяна: Когда мы сказали, что у нее скоро будет братик или сестричка, она разволновалась. Ходила за мной хвостом и твердила: «А может,

не появится? Где живот-то?» Потом начала истязать нас вопросом, где поселится новый ребенок. Не в ее ли комнате? Потому что там, где теперь вторая детская, была гостевая.

Алексей: Первый раз она увидела Мишель в больнице. В палату ее не пустили, пришлось Лизе стоять за стеклом и наблюдать, как Таня кормит малышку. При этом она обеспокоенно меня спрашивала: «Папа, почему мама так нежно смотрит на младенца?!» Я постарался объяснить, что это не посторонняя девочка, а ее родная сестра, говорил: «Ты тоже ее полюбишь, вы будете вместе играть, дружить». Понимаю, что в это трудно поверить, когда сестра размером с батон. Лиза страдала от ревности и слегла в тот день, когда мы привезли Мишель домой.

— Даже так?!

Татьяна: Лежала, отвернувшись к стене, с нами не разговаривала. Лишь жаловалась: «Встать не могу, ножки не ходят, погладьте мне животик». Или предлагала мне себя проглотить…

— Все точно так, как описано в книжках по детской психологии.

Татьяна: Абсолютно! Через три дня мне пришлось приводить дочку в чувство. Строго объяснила, что ей придется смириться, что жизнь продолжается, что Мишель есть и никуда не денется. Месяц Елизавета Алексеевна переваривала эту новость, постепенно привыкая. Не сказать, что прониклась обожанием и стремится сестру целовать или с ней играть, но подходит, держит ее за ручки… Правда, без особенного пыла.

— Насколько вас изменил второй ребенок?

Татьяна: Иногда я просто стою над кроваткой дочери и боюсь отойти: мне кажется, ей станет плохо. Леша гонит: мол, уйди отсюда, у нее все

в порядке. Я не могу никого к ней подпустить! В течение недели уволила трех нянь — мне показалось, что они все делают не так. Полная шизофрения! (Смеется.) Сейчас, если уезжаем вдвоем, выручает мой папа, медик по образованию, я полностью ему доверяю. А когда мне одной надо отлучиться по делам, с ребенком остается Леша. Он бесстрашный отец. С ­маленькой Лизой справлялся лучше меня: и купал, и пеленал, и кормил. Я же боялась взять ребенка на руки. Казалось, девочка настолько хрупкая, что я ненароком ей что-нибудь сломаю. С Мишель он тоже здорово справляется.

— Алексей, что для вас оказалось самым трудным в двойном отцовстве?

Алексей: Почти ничего, кроме глобального контроля за перемещением родных по миру. Рисую график в блокноте, в котором синие квадратики — это Лиза (приличную часть времени она проводит во Франции, где ходит в школу), красные — Таня, зеленые — я сам. А еще есть Мишель, Варя (наша собака)… Поскольку мы с Таней заняты в разных проектах, непросто все рассчитать, четко забронировать билеты. На жене — другие заботы. Их тоже немало: прикормы, питание, прививки, Лизина аллергия… Когда выяснилось, что наша старшая дочь покрывается сыпью от шерсти любого животного, дел прибавилось. За год до ее появления на свет я подарил Тане йоркширского терьера — Варю. На мое счастье, у этой породы шерсть по структуре похожа на человеческий волос, и Лиза на нее не реагирует. Не представляю, что я делал бы, будь это другая порода. Собак я обожаю и всегда мечтал, чтобы их было много. Но в пору моего детства мы с мамой жили в коммуналке и не могли себе этого позволить.

— Алексей, вы не боитесь, что долгие разлуки с родителями могут травмировать Лизу? Ведь она много времени проводит за границей…

Алексей: Разлук как таковых и нет.  Мы все время находимся рядом с Лизой, по крайней мере по очереди — либо я, либо Таня.  Нас многие спрашивают, почему дочь учится в другой стране. А почему нет? XXI век на дворе! Для нас с Таней в приоритете — хорошее образование. Умному человеку проще жить. Спорт — это здорово, только успеха в нем добивается один из тысячи. Физкультура в жизни Лизы присутствует — лыжи, плавание, коньки, — но как элемент оздоровления. Чтобы отбить у нее желание заняться фигурным катанием, повторял ей с самого раннего детства: «На катке холодно, падать на лед больно, синяки остаются. А ты принцесса — некрасиво с синяками ходить». Вроде

сработало. Продолжает кататься, но без фанатизма. Думаем отдать ее в художественную гимнастику, балет. Пусть развивается. Когда Лиза живет в России, на выходные отправляем ее к бабушке (моей маме) в Петербург. Там у них своя программа: пробежки по утрам, Эрмитаж, театры.

Татьяна: В наш век высоких технологий разлуки условны. Например, когда я экстренно улетела рожать, мы с Лизой три недели провели в Скайпе. Просыпались, включали экраны, завтракали, разговаривали, я «провожала» ее в школу (не важно, что на самом деле туда ее вела няня), потом «встречала», читала книжки. Так и жили.

— Много времени предоставляете ребенку на игры? Или загружаете по полной?

Татьяна: Лиза в школе с полдесятого утра до пяти вечера, а в 20:30 у нее отбой. Свободного времени, на мой взгляд, достаточно: три с половиной часа. Вполне хватает, чтобы посмотреть мультфильмы, книжку почитать.

— Всего три часа?! Не жалко ребенка?

Татьяна: Не жалко. Мы с Лешей жили в еще более жестком графике, и благодаря настойчивости и упорству наших мам из нас что-то получилось… Мне кажется, Лизе идет на пользу то, что в субботу, в свой выходной, прежде чем усесться смотреть мультики, она пишет в прописях на русском и на французском, читает. А потом пересказывает нам то, что прочла. Это необходимо для формирования правильной речи и грамотности. В свои шесть лет она бегло читает на двух языках. Разве это плохо?

Алексей: Мы не знаем, что будет дальше, что вообще произойдет с миром, но пока есть возможность расширять горизонты детей, да и свои собственные, мы это будем делать. Не желая отстать от дочери, мы тоже сели за учебники французского. Таня уже понимает речь, со мной сложнее, потому что я прилично знаю английский и, когда надо, использую его. Но возник спортивный интерес: хочу показать Лизе, что папа

не лыком шит и скоро ее догонит. Дал себе установку уже этим летом выучить французский. Раньше российские аристократы свободно изъяснялись на нескольких языках.  Почему бы не вернуть традицию? Но только не в ущерб родному языку. Ужасно, когда наши дети, обучающиеся за границей, вдруг начинают говорить на ломаном русском.

— Алексей, несколько раз прозвучало, что вы мечтали именно о дочерях. Разве так бывает, чтобы мужчина не хотел сына?

Алексей: Я не лукавлю, говоря, что безумно счастлив и благодарен Тане за то, что она подарила мне дочерей. Я сошел бы с ума, если бы родился мальчик. Не спрашивайте меня почему. Не знаю! (Со смехом.) Такая, видимо, эгоистичная позиция: не представляю, чтобы по этому дому бегал мальчик, маленький мужчина.

Татьяна: Когда я забеременела второй раз и мы поехали с Лешей на УЗИ, он сказал: «Если выяснится, что у нас девочка, подарю тебе часы».

Алексей: И добавил: «А если мальчик, заберу всю ювелирку, что есть». Это шутка, разумеется.

Татьяна: В первый раз Леша не так сильно мечтал о дочке, как сейчас. Но когда мы ждали Мишель, у него даже паника началась: «А что, если сын?!» У нас полон дом коробок с вещами для девочки. Мы собирали Лизины вещи, надеялись, что пригодятся. И имена девчонкам сразу придумали. А с мужскими проблема была — ни одного подходящего не вспомнили.

— Алексей, в самом начале вашей с Таней совместной жизни все было непросто. То вы собирали сумку и уходили из дома, то она… Двое детей и наконец поставленный в паспорте штамп сильно изменили отношения?

Алексей: Мы действительно несколько лет притирались друг к другу, искали подходы, пробовали разные варианты совместного существования. Почему я однажды ни с того ни с ­сего собрался и ушел, уже и не вспомню. Это было очень давно. Совершенно точно, что я уходил просто так, не к кому-то. Мне показалось странным, что между нами уж слишком все спокойно и хорошо. Несколько раз мы съезжались, затем вновь разъезжались.

Татьяна: В основном уезжала я. Возможно, потому что не хотела, чтобы первым это сделал Леша. Размышляла: как правильно себя вести? что дальше? До сих пор никто не написал книгу, отвечающую на все эти вопросы. А насколько всем стало бы проще.

Алексей: И у меня было много вопросов, а ответов не было. Но как-то справились: 9 апреля будет девять лет, как мы вместе.

Татьяна: Появились дети, и стало меньше времени на ненужные раздумья. Нам совершенно некогда выяснять отношения.

— Таня, теперь вы больше уверены в любимом мужчине?

— Невозможно быть уверенной ни в ком, даже в себе. Не хочу быть излишне самонадеянной — мол, родила Ягудину двоих детей и теперь могу делать что хочу и вить из него веревки. Конечно же нет. Безусловно, душевно мы стали ближе друг к другу, но это не значит, что прекратили заботиться об отношениях, работать над ними. Даже олимпийские чемпио­ны по фигурному катанию падают на льду, если перестают тренироваться. То же самое происходит и в семейной жизни: плюешь на то, как выглядишь, что говоришь, каким тоном, и… любовь проходит.

Алексей: А я в своей любимой женщине уверен на все сто процентов, да и в себе. Понятно, что в жизни бывает что угодно, но скажу так: мне очень хорошо с Таней, и я благодарен ­судьбе за то, что у меня такая прекрасная семья, которую мы создали с ней вместе. Я не любитель комплиментов, но к чему лукавить: Таня шикарная женщина, и я рад, что у нас все так замечательно складывается. Во многом это Танина заслуга. Она работала над собой, ломала себя, находила силы, чтобы меняться, становиться мягче, училась уклоняться от споров и так далее. Хотя это непросто, у нас жесткие характеры, иначе мы ничего не добились бы в спорте. В итоге со мной сегодня совсем не та Татьяна, с которой я начал встречаться девять лет назад и которую знаю двадцать лет. Но я тоже старался, научился признавать ошибки и извиняться. В результате мы вообще перестали ссориться.

— Признаться, я удивилась, узнав, что в феврале вы расписались. Зачем, раз и так все хорошо?

Алексей: Чтобы больше не задавали вопрос: «Почему вы не женитесь?!» Надоело отвечать! (Смеется.) А если серьезно, то никакой особенной причины нет, всему свое время. Прежде я не то чтобы был против свадьбы — просто не видел повода регистрировать отношения. А теперь вот захотелось. Таня правильно делала, что никогда не поднимала эту тему. Все же мне с ней реально повезло! (Смеется.)

— Таня, а вы считаете себя везунчиком?

Татьяна: Недавно шла по улице с детьми. Везу коляску, рядом Лиза прыгает, Варя бежит. И такая меня гордость взяла! Думаю: «Какая я классная! Мать двоих детей, при этом прекрасно выгляжу, у меня интересная работа, замечательный муж. О чем еще можно мечтать?!» Ничем никогда так сильно не гордилась, как своей семьей. Даже олимпийской медалью. В конце концов, это была коллективная победа. А вот Леша и дети — моя собственная. (Смеется.)