Алена Хмельницкая: улетная травма
Зима 1996 года. Мы с дочкой Сашей, которой тогда было два года, собрались в Германию — в гости к моим родителям.
Вышли на улицу к машине, чтобы ехать в аэропорт. И пока Тигран (Кеосаян, муж актрисы) укладывал вещи в багажник, я решила сбегать проголосовать. Тогда шли президентские выборы. Так вот, влетаю я на избирательный участок и… каблуком запинаюсь о приступок! Подворачиваю ногу и с неприличными криками вваливаюсь в дверь. Было очень больно! Но я проголосовала, вернулась и села в машину. Говорю мужу: «Слушай, а может, заедем в травмпункт: я, кажется, ногу сломала». А он отвечает: мол, ну что ты, если бы сломала, ты бы сейчас от боли говорить не могла. И я с ним согласилась.
Но в самолете уже готова была лезть на стенку от боли. А когда мы приземлились и увидели огромный, с его километровыми расстояниями, франкфуртский аэропорт, то я чуть не заплакала. Взяла тележку, поставила на нее сумку, посадила Сашу и оперлась сама, чтобы хоть как-то держаться. Мама, которая нас встречала, тут же повела меня в медпункт. Рентген показал трещину в стопе.
«Ну что ж, будем накладывать гипс, — сказал доктор. — И так как другой одежды у вас нет, придется разрезать штанину». А я была одета по последней моде: шубка, узенькие брючки с иголочки, совершенно новые, в первый раз надела. В ужасе кричу: «Ни за что! Не отдам брюки!» Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы мама не предложила: «Алена, давай меняться». Пожертвовала мне свои брюки, а сама надела мои. Переодевались мы на глазах у изумленного немецкого травматолога — он такого еще не видел. Штанину разрезали, ногу загипсовали — и всю следующую неделю отпуска я провела, ковыляя на костылях. Но, вспоминая ту ситуацию у травматолога, сразу начинаю хохотать.