Онлайн-журнал о шоу-бизнесе России, новости звезд, кино и телевидения

Сати Казанова: «По нашим кавказским понятиям я уже давно старая дева»

0

Певица Сати Казанова пригласила «ТН» в город Нальчик, в родной дом, где до сих пор живут ее родители. В этот приезд дочь встречал только папа, мама была в отъезде — в США на днях должен родиться ее внук. Зато отец Сати и другая родня закатили в честь приезда гостей настоящий пир.

— Сегодня за нашим столом, к сожалению, собралась не вся моя семья. Сестра Света сейчас живет в Америке и вот-вот родит второго ребенка. Первому — моему любимому племяннику Давиду — уже год с небольшим. Мы с ним общаемся по Cкайпу, я ему песни пою, а он внимательно слушает. Обожаю его!

Нас у мамы с папой четверо, и все девочки. Света младше меня на полтора года, Марьяна — на семь, а Мадина — на 11 лет. Марьяна в Москве живет, оканчивает продюсерский факультет Гнесинского училища. Одно время она была моим администратором, но мы с ней не поладили. Причем папа меня предупреждал: «Не работай с сестрами, испортишь отношения!» — а я не послушалась. У Марьяны очень мощный характер, да и я не подарок. В общем, решили, что лучше будет разойтись. Сейчас мы прекрасно общаемся, но видимся, увы, нечасто — сильно заняты. Сестра работает арт-директором в одном ресторане. Мадина живет в Италии, учится в школе дизайна модельному бизнесу. Она настоящая красавица, великолепно рисует, и чувство стиля у нее необыкновенное. Сестра планирует стать дизайнером одежды, но пока решила побыть в шкуре модели сама. И мне кажется, это правильно. Одним словом, то, что я со своими сестрами вела себя в детстве как настоящий тиран, на наших нынешних отношениях никак не отразилось. Мы с ними хорошие друзья.

— Вели себя как тиран?! Каким образом вы их тиранили?

— Они со мной хлебнули лиха, что и говорить. Но в свое оправдание могу сказать, что время тогда было весьма непростое. Когда мне исполнилось 12 лет, мы переехали из села в Нальчик, в семье было отчаянное положение с деньгами. Тогда всей стране тяжко приходилось. Выживали натурально. Папа с мамой на рынке торговали с утра до вечера, чтобы нас прокормить, а на мне, 12-летней девочке, лежало все хозяйство. У меня первые увлечения, первые мысли о мальчиках, хочется наряжаться, гулять, нравиться. А надо стирать, убираться, готовить, полоть, копать, воспитывать сестер. Я всегда была очень чистоплотной, хотела, чтобы и в доме идеальный порядок, и сестры в чистых платьицах. И вот я с утра все вымою, уберусь, девочек в красивую одежду наряжу, а потом, чтобы они не испачкались сами и не насорили мне в доме, сажаю их в кресла и запрещаю вставать. Они положат ручки на коленочки и не смеют шелохнуться. Идеальная чистота, идеально чистые дети… сидят и грустят. Мама возвращается с работы, девчонки бегут к ней: «Не оставляй нас больше с Сати, мы не хотим сидеть, мы гулять хотим, играть». Мама сокрушалась: «Не терроризируй детей!» Но я была непреклонна: во всем должен быть порядок! Потом я много раз просила у них прощения за испорченное детство. Слава Богу, теперь никто и не помнит обид, вспоминаем об этом времени с добрым смехом.

У меня с малолетства был непростой характер. Мама говорила, что не проходило и дня, чтобы я не сломала какую-нибудь куклу в попытке разобраться, как она устроена и каким мес­том произносит «Мама». А однажды в гостях у родственников родители меня и вовсе потеряли. Обыскали весь дом, через час заметили, что хозяйская огромная кавказская овчарка сидит и  грустно смотрит на свою будку. Кто-то догадался заглянуть внутрь. Оказалось, что я выгнала пса, залезла на его место и спокойненько уснула.

— Отважной вы были девчонкой! А с хозяйством и сейчас также ловко управляетесь?

— Я недавно принимала гостей-музыкантов в своей московской квартире, накрыла весьма скромный, на мой взгляд, стол — чай, закуски немудреные. И один из гостей восхитился: «Ничего себе, какая ты хозяйственная!» Говорю: «Ты считаешь, я сделала что-то необыкновенное?» А он грустно так: «Понимаешь, просто я уже два года живу с балериной…»  Посочувствовала ему, конечно. Я ни в коей мере не хвастаюсь, просто констатирую: я могу очень многое делать по хозяйству. И не только то, что понимают под этим словом городские жители. Я умею доить корову, копать картошку, работать граблями, лопатой. Когда я была маленькой, мы жили в селе, и у нас  было огромное хозяйство, сад — полтора гектара, яблони и груши, дававшие обильный урожай. У моего отца уникальная способность: к какому бы растению он ни прикоснулся — все цветет и плодоносит. Бывало, пройдет град, у соседей, весь огород загублен — у нас все в целости. Не знаю, как ему это удается. Стоит папе дотронуться до дерева, оно оживает. «Давай, — предлагаем, — спилим дерево, оно уже умирает». А папа поколдует немного, и оно опять живет. Однажды приезжал к нам агроном совхозный и только диву давался. Никогда, говорит, не видел, чтобы с одного помидорного куста по 57 плодов собирали. Но тем не менее когда началась у нас в республике рыночная экономика и папа решил заработать денег на том, что умеет: взял в аренду землю, посадил огурцы-помидоры, редиску — ему не повезло. Партнеры по бизнесу его, как сейчас говорят, кинули, дело про­горело, и нам пришлось продавать все в селе и перебираться в Нальчик. 

Биография Сати Казановой >>> 

— Как вы, будучи таким загруженным ребенком, ухитрились еще и музыке учиться?

— Надо папе спасибо сказать. Ему пришла в голову безумная, как казалось окружающим и маме в первую очередь, мысль — отвести меня учиться музыке. Петь я хотела всегда. В раннем детстве, едва начав разговаривать, хватала со стола то ложку, то вилку, брала, как микрофон, и давай петь. Папа решил дать мне шанс. Вся семья против была: «Что за профессия такая — певица?»  А он говорил: «Вдруг именно в этом ее призвание. Пусть поет!»

— А вместе с семьей вы в детстве часто пели? В Кабарде есть традиции застольного пения?

— Понимаете, кабардинцы — это не грузины. Грузины более южный народ, более раскрепощенный — в еде, в проявлении эмоций, в песнях. У них и сациви 150 видов, и песни за столом, и танцы лихие. Кабардинцы гораздо аскетичнее. Наша кухня — паста (блюдо из пшена с мукой, напоминающее густую кашу, подобие мамалыги) и вяленое мясо. И танцы более сдержанные. И песни мы за столом не поем. Даже мой папа, который в юности был профессиональным певцом и гастролировал с вокально-инструментальным танцевальным ансамблем «Ашамаз» по России и Европе, при нас не пел — это считалось проявлением несдержанности и излишней эмоциональности. По телевизору я тоже мало слышала песен: в селе у нас был всего один канал телевидения, и тот показывал с перебоями. Но национальная музыка впиталась, что называется, с молоком матери и, пусть и услышанная где-то по крупицам, все равно осталась в душе.

— Думаю, что в человеке на генном уровне живет не только любовь к родным песням, но и уважение к национальным традициям. Вы это замечаете?

— Да, замечала неоднократно. Во мне, например, генетически заложено уважение к старшим. В вагоне метро, едва завидев человека в возрасте, я моментально вскакиваю. У моего народа много традиций, касающихся правил общения старших и младших, взаимоотношений в семье. Эти правила выверены веками. У наших предков было четко регламентировано все: по какую руку от отца должна идти или сидеть мать, по какую — дети. На больших семейных торжествах самый старший сидел в центре стола и обязательно напротив двери, чтобы видеть, кто входит. В нашей семье было заведено: когда дедушка трапезничал, ни папа, ни мама не могли сесть рядом — это неуважение. По традиции сначала ел самый старший и самый уважаемый. И только когда дедушка вставал из-за стола, к еде приступали родители. Нам же, детям, всегда накрывали отдельно. Я за один стол с папой села лет в 17 уже. Конечно, многие обычаи отмерли. Раньше, например, существовало железобетонное правило: если всадник видит идущую ему навстречу женщину, он должен спешиться и поприветствовать ее, а если дама идет одна, без мужчины, — проводить,  следуя за ней на почтительном расстоянии. Даже если он то­ропится и ему вообще в другую сторону надо. 

У нас принято слушаться старших. Папе в юности очень нравилось выступать, гастролировать. Но когда он женился, дедушка сказал: «Ты теперь семейный человек, будь добр, займись чем-нибудь посерьезней, не­­гоже взрослому мужчине скакать по сцене и песни распевать». И папа послушался, сел за руль КамАЗа и стал дальнобойщиком. Мне повезло больше — я свою мечту в итоге реализовала. Уже с 12 лет, можно сказать, начался мой профессиональный путь артистки-певицы. В 15 лет я поступила в училище культуры и искусств, в 16 лет стала лауреатом конкурса «Нальчикские зори». А параллельно я активно принимала участие в сборных концертах, съемках местного телеканала республики. Были даже видеоклипы, которые сейчас мне кажутся такими трогательными и забавными!

А однажды, когда мне исполнилось 17 лет, папина двоюродная сестра уговорила его позволить мне петь в ресторане гостиницы, которой она управляла. Мама возмущалась, но отец сказал: «А почему бы нет?» Тетя брала на себя ответственность за мою безопасность, приглядывала за мной, да и ситуация с деньгами в семье по-прежнему оставляла желать лучшего. Но папа все равно очень за меня переживал.

Сколько я буду жить, столько буду благодарить отца за мудрость. Все наши родственники отказывались его понять, особенно когда я уехала в Москву. «Куда ты отпустил ребенка?! Как она там выживет?!» На что папа сказал: «Если есть голова на плечах, она и в тундре не пропадет. А если головы нет, хоть запри на все замки — глупость лазейку всегда найдет». У меня очень мудрый папа!

— Бытует мнение, что дочкам правильных и хороших отцов сложно бывает найти себе мужа. Общаясь с молодыми людьми, такие девушки невольно меряют их по той планке, которую задал отец.

— Да, запросы у меня просто высоченные, и им есть откуда взяться. Когда ты всю жизнь видишь рядом с собой такое благородство, такую щедрость души и поступков, как у папы, и для тебя это — норма, потом сложно свыкнуться с тем, что не все мужчины так живут и так действуют. Может быть, с точки зрения мамы отец — транжира, но для меня папа — всегда праздник. Идя в гости, он привозит с собой мешки подарков. Если кто-то приходит к нам, то без гостинцев его никто не отпускает. И я уверена, что так и надо. Мне повезло с правильным жизненным ориентиром. Но, конечно, найти человека, который бы соответствовал этим качествам, да и еще чтобы между нами возникла любовь, непросто. Пока этого не случилось. Сейчас мне 30 лет, и по нашим кавказским понятиям я давно старая дева. Но надо сказать, что, выбрав себе профессию, я уже разгромила наши привычные рамки, так что для меня 30 лет — вполне нежный возраст и думать о семье еще рано. Да и не до того. Я затеваю очень масштабные проекты, чем обеспечиваю себе нескучное существование на несколько десятилетий вперед. И в творчестве, и в бизнесе у меня все только начинается. А еще хочу сниматься в кино и рассматриваю несколько интересных предложений. Но и при всей невероятной загруженности я верю, что можно работать, быть полезной обществу и при этом счастливой в семье.

— А какие у вас масштабные проекты?

—  В моей жизни идет непростой, но невероятно интересный период. Я постепенно выхожу из-под крыла продюсерского центра Игоря Матвиенко и начинаю полностью самостоятельную жизнь. Мое самое любимое на сегодняшний момент детище — фестиваль этнических культур  «ЭтноStyle». Я сознательно решила сделать название фестиваля дву­­­язычным, потому что в первую очередь хочу заинтересовать молодежь. Она у нас сейчас вся продвинутая, «прозападная». И лично мне очень грустно, что слово «этно» и вообще все, что связано с народной культурой, перестает быть интересным. «Что за скука?! Гармошки-балалайки какие-то!» — говорят подростки про народную музыку. Я стараюсь держать нос по вет­ру, отслеживать, что модно, что, так сказать, в тренде. И понимаю, что прочтение этнической культуры — ста­ринных песен и танцев — в современном ключе вполне возможно и молодежь это обязательно заинтересует. Если, к примеру, приедет казачий хор и споет «Ой, мороз, мороз» в жанре R’n’B или хип-хопа — это зацепит. И позволит сохранить традиции, которые с каждым новым поколением все больше теряются. Если несколько десятилетий назад с национальными песнями и плясками был знаком, наверное, каждый житель Северного Кавказа, то сейчас, увы, нет. Очень хочу поспособствовать улучшению этой ситуации!

Сначала я думала провести свой фестиваль только в том регионе, где родилась, — на Кавказе. Но, начав рассылать первые приглашения, увидела, что в моем мероприятии заинтересованы уже и Калмыкия, и Краснодарский край, и Ставропольский. Мы решили расшириться. И географию расширить, и жанры — то есть будем не только петь и танцевать. У нас будут живопись, фото, видео, дизайн одежды, декоративно-прикладное искусство — все, где могут прочитываться национальные мотивы. Ярмарку организуем, чтобы люди могли продавать сделанное своими руками — украшения, посуду, пояса, кинжалы. Руки же золотые у людей, и не все еще перешли на компьютерный дизайн, сами кое-что могут сделать.

В данный момент все еще ведутся переговоры с чиновниками, с аппаратом полпреда президента РФ по Северному Кавказу, с главой Кабарди­но-Балкарской Республики Арсеном Ба­­­шировичем Каноковым, с минис­терством культуры России… Моя меч­­та — вывести мероприятие на федеральный уровень, а впоследствии на мировой! Я верю в эту возможность, иначе и не бралась бы. Фестиваль планируем провести осенью в столице родной Кабардино-Балкарии, в городе Нальчике. Очень надеюсь, что все успеем и все звезды встанут как надо! А главное, что фестиваль пройдет настолько успешно, что станет ежегодным. Обменом культурными ценностями мы укрепим отношения между народами России. Вот такие у меня грандиозные планы.

—  Живя столько лет в Москве, в этом городе-космополите, вы не чувствуете, что постепенно отдаляетесь от своей родины, своей культуры?

— Ничего подобного, даже наоборот. Но дорасти до понимания того, насколько важны для человека его корни, я смогла далеко не сразу. Для начала прошла через обычный для каждого подростка нигилизм и отрицание очевидных вещей. Переехав в Москву в 18 лет, я испытывала трепет, услышав родную речь, но ни за что не хотела признаться себе в этом, убеждая себя, что это не круто.

Я очень люблю Москву, я ей благодарна за все то, что она мне дала и дает. Конечно, в этом городе мне не хватает гор и родного воздуха. Когда я устаю и мне грустно, вспоминаю родное село, мысленно выхожу в наш огромный сад и вдыхаю сказочные вкусные запахи. И когда силы оставляют совсем, сажусь в самолет и лечу на родину. Но там уже после пяти дней отдыха начинаю беспокоиться, волноваться, скучать, даже мышцы крутит от желания двигаться куда-то дальше, бежать, что-то делать. Цели у меня огромные, они мне кажутся в какой-то степени недостижимыми, но так интересней жить. Когда то, чем ты занимаешься, по-настоящему нравится, силы находятся. И если впереди ты видишь свою цель, мечту, это не дает ни заблудиться, ни потерять надежду.


Сати КазановаСати Казанова

Родилась: 2 октября 1982 года в Кабардино-Балкарии

Семья: отец — Сетгалий Талустанович, частный предприниматель; мать — Фатима Исмаиловна, врач; сестры — Светлана, юрист, Марьяна, арт-директор, продюсер, Мадина, дизайнер, модель

Образование: окончила Кабардино-Балкарский колледж культуры и искусств по специальности «академическое пение», училась в Российской академии музыки им. Гнесиных по специальности  «эстрадно-джазовое пение», в этом году оканчивает актерский факультет РАТИ

Карьера: в 2002 году приняла участие в проекте «Фабрика звезд-1», с декабря 2002 по май 2010 года — солистка группы «Фабрика». Вела программу «Призрак оперы» (Первый канал). Принимала участие в телепроектах «Лед и пламень» и «Один в один» (все — Первый канал). Заслуженная артистка Республики Адыгея, Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии.

Загрузка...