Я завидовала даже ее имени

Я всегда ей завидовала, всегда!

В пять лет завидовала, что не умею так лихо, как она, прокатиться по двору на двухколесном велосипеде, в двенадцать завидовала, что ее уже приглашают на свидания мальчишки, в пятнадцать — что родители не запрещают ей красить губы и ресницы. Даже имени ее завидовала: мое собственное — Анжела — было вычурным, претенциозным и каким-то сериальным и не шло ни в какое сравнение с благородно-романтическим именем Мария. Маша и в детстве была красивой девочкой, а когда повзрослела, превратилась в настоящую красавицу. Как мне хотелось иметь такие же густые пепельные волосы, такие же зеленые глаза, такие же длинные ресницы!.. Я старательно копировала походку сестры, ее манеру говорить, улыбаться. Даже стриглась, как она, хотя каре с низкой челкой совсем не шло к моему широкому скуластому лицу. Но как бы я ни старалась стать похожей на

сестру, природу невозможно было обмануть. Ну почему проклятые гены подложили мне свинью: сделали точной копией тетки Галины — такой же рыжей, веснушчатой и толстой?! К десятому классу мне удалось избавиться от веснушек и похудеть, но завидовать сестре я меньше не стала, потому что как раз в это время она начала встречаться с самым красивым парнем, которого я когда-либо видела. Конечно же, мой будущий зять оказался не только красив, но и богат. После свадьбы Маша переехала в его роскошный загородный дом, а через полгода на деньги мужа открыла косметический салон.

— Зря она это затеяла, — переживали родители, — нужно было сначала окончить вуз, а уж потом заняться бизнесом.

— А зачем ей образование, если и так денег куры не клюют? — возражала я, изо всех сил стараясь не выказать зависти, которая, как ржавчина, разъедала мою душу.

— Анжела, ну как ты не понимаешь? Твоя сестра такая способная, просто грех с такими способностями не окончить хоть один вуз, — подливали родители масло в огонь. Они постоянно говорили о старшей дочери: о том, какая она добрая, какая умная, какая трудолюбивая… И с мужем повезло (кому же, если не ей), и хозяйка замечательная… Напрасно они так расхваливали Машку, потому что моя зависть к старшей сестре постепенно превращалась в ненависть. Хуже всего было то, что Машка сама все время проявляла обо мне заботу: дарила дорогие шмотки,

оплатила поездку в Болгарию… 

Не исключено, что она все это делала от чистого сердца, не ожидая никакой благодарности, но родители вечно напоминали мне, скольким я ей обязана.

«Ничего, — думала я, лежа без сна и глотая злые слезы, — вы еще будете гордиться мною. Не меньше, чем Машкой. И институт, в отличие от нее, окончу, и мужа найду ничуть не хуже. Во что бы то ни стало стану успешной и счастливой, а она пусть своими подачками подавится!»

Поступать я уехала в другой город. Поступила без всякого блата, причем на «бюджет». Училась на круглые пятерки, на втором курсе познакомилась со славным парнем. Дипломник Женя был симпатичным, остроумным, серьезным и строил большие планы относительно карьеры и нашего совместного будущего.

 

Íе удержавшись, я позвонила родителям, чтобы похвастаться: «Привет, у меня все хорошо, сессию сдала на «отлично», — бодро отрапортовала я и добавила: — Знаешь, мам, я с таким замечательным парнем встречаюсь…»

— Поздравляю, я рада за тебя, доченька… — коротко ответила мама, а потом стала с восторгом рассказывать об успехах старшей дочери и зятя: «Представляешь, Александр открыл два филиала своей фирмы: один — в Воронеже, второй — в Курске, а Машенька арендовала под салон новое помещение, в два раза больше прежнего, сделала евроремонт и наняла еще четырех сотрудниц…» Она еще что-то хотела сказать, но я просто не могла этого слушать, поэтому сухо попрощалась и повесила трубку. Вернувшись в общежитие, несколько часов проплакала. Никто меня не любит, никто не понимает, никому не интересны мои успехи! Никому я не нужна, разве что Жене. Господи, что бы я без него делала! Он, наверное, первый человек, который не сравнивает меня с сестрой, а любит такой, какая я есть.

Через год мы подали заявление в загс.

— Ты должна познакомить меня со своими родными, — настаивал Женя, — а то куда это годится: у нас через два месяца свадьба, а я твоих родителей и сестру еще в глаза не видел. Неправильно это.

Я понимала, что он прав, но, как могла, оттягивала поездку в родной город, потому что… Ну да, конечно, боялась! Боялась, что Женя увидит мою красавицу сестру и влюбится в нее. С другой стороны, знала: знакомства жениха с моими родственниками все равно не избежать. И я приняла соломоново решение: съездим всего на один день, чтобы на визит к сестре просто не осталось времени. Машка прибежала сама — точнее, приехала на своей роскошной иномарке прямо на вокзал и, увидев меня, бросилась с объятиями-поцелуями. Когда она обменялась с Женей рукопожатием, я почувствовала укол ревности. Ну и зависти, как обычно. Как она выглядела! Словно сошла со страницы модного журнала. Рядом с сестрой я сама себе казалась такой неуклюжей и безобразной…

Когда мы возвращались после смотрин, лишь только вагон отошел от перрона, я утащила Женю в тамбур и приступила к допросу: «Она тебе понравилась?»

— У тебя замечательная мама.

— Я говорю о сестре.

— Сестра мне тоже понравилась, — беспечно улыбнулся он.

Я убежала в купе. Несколько часов с Женей не разговаривала. Он сначала не мог понять, почему, потом догадался: «Анжел, ты что, меня ревнуешь к Маше? Вот глупышка!»

— Ну да… Я глупышка, зато она умная… — расплакалась я.

— Да не нужен я твоей сестрице. А она мне не нужна.

— А я?

— А ты — нужна. Навсегда!..

С тех пор прошло много лет. Мы с Женей давно жили в моем родном городе. Из жизненных достижений у меня были муж-инженер, небольшая квартира на окраине, интересная, но не слишком денежная работа и трое детей. У моей сестры был муж, красавец и удачливый бизнесмен, косметический салон и магазин, трехэтажный дом с бассейном и ежегодный отдых за границей. Все эти годы я честно пыталась победить зависть к ней, но безуспешно. Особенно обострялась она во время семейных праздников. Я могла целую неделю бегать по магазинам, выбирая маме подарок к юбилею, наконец, находила чудесный сервиз, тратила уйму денег, не спала несколько ночей, придумывая, как бы нам теперь дожить до следующей зарплаты, везла коробку с сервизом в маршрутке, прижимая к себе, как младенца, чтобы, не дай бог, ни одна чашечка не разбилась… Но Машка привозила маме в подарок, например, стиральную машину — и о моем подарке все немедленно забывали.

— Она это делает специально, — рыдала я ночью, уткнувшись в плечо мужа. — Специально! Чтобы похвастаться своими деньгами и унизить меня!

— По-моему, ты на Машу наговариваешь. Просто ей нравится делать близким приятные сюрпризы…

 

Ìне было обидно это слушать. Вместо того чтобы утешить меня, он своими словами только сильнее бередил рану. Обижалась, хотя понимала: Женя делает это не специально, просто он по натуре неисправимый идеалист и в людях видит только хорошее. Своего начальника, сноба и самодура, мой супруг называет «человеком с твердым характером», а соседа, жуткого педанта и зануду, — немного утомительным, но безвредным чудаком.

Я понимала, что такой святой, как муж, мне никогда не стать, но все же по мере сил пыталась душить в себе негативные эмоции. Обнаружила закономерность: чем реже вижусь с сестрой, тем слабее моя зависть к ней. Ограничила наши контакты до минимума. Но… Маша стала приваживать к себе моих детей! Задарила старшую дочку Юлю модными тряпками и всякими подростковыми забавами типа плейера и роликов. Младшим племянникам Коле и Стасику присылала целые коробки со сладостями и игрушками. Ничего удивительного, что для всех троих тетя Маша сделалась кем-то вроде доброй феи из сказки. Этого я стерпеть не смогла! Однажды, когда явился посыльный, принесший огромный фирменный пакет с логотипом «Детского мира», я рассер-дилась и потребовала, чтобы все это было возвращено отправителю. Даже двести рублей для этого не пожалела! Вечером позвонила мама и устроила мне по телефону настоящий скандал: «Бессердечная эгоистка! Как ты могла так поступить с Машей?! Она так переживает — даже расплакалась, когда ты ее подарки вернула…»

— Мне не нужны ее подачки! Ни мне, ни моим детям! Мы с Женей сами в состоянии купить им все необходимое. А Маше передай: раз она такая чувствительная, пусть больше не присылает подарков — не придется потом рыдать, когда я их снова верну.

Однажды старшая дочка после уроков позвонила и сказала, что хочет пойти с подружками в кино. Я, естественно, разрешила, но потребовала, чтобы она вернулась домой не позже восьми вечера. Юля вовремя не пришла и, начиная с половины девятого, я стала периодически выходить на балкон, выглядывая гулену. В четверть десятого к нашему подъезду подъехало такси, и оттуда вышла… моя дочь.

— Это что за новости?! — набросилась я на нее. — Почему ты опоздала? С каких это пор ты разъезжаешь на такси? Где взяла на него деньги? И чья это на тебе куртка?!

 

Ìамуль, не шуми, — беспечно отмахнулась она… — В кино я не попала, вот и решила заехать к тете Маше. А эту курточку — правда прикольная? — она мне подарила. А еще вот это… — Юлька с величайшей осторожностью достала из рюкзака коробочку французских духов.  Я видела такие духи в магазине — они стоили столько же, сколько мое зимнее пальто! У меня даже в глазах потемнело. Не соображая, что делаю, я вырвала коробочку из Юлькиных рук: «Соплячка! Не доросла еще до таких духов! Даже у меня таких сроду не было!!! Как тебе не стыдно! Где твоя гордость?! Вот уж не думала, что моя дочь будет клянчить подарки у богатенькой родственницы!»

Я даже не помню точно, что я кричала тогда, настолько была ослеплена гневом. Опомнилась только, когда дочка заплакала: «Мамочка, честное слово, я совсем ни о чем тетю Машу не просила! Она сама!»

— А отказаться не пыталась? — сердито прищурилась я.

— Не-е—т… Мне очень понравилась куртка… А о таких духах я даже и не мечтала!

— Вот и не мечтай, — отрезала я и стала натягивать плащ. — Марш в постель! И чтобы к моему возвращению все спали!

В огромном доме сестры горело только одно окно на первом этаже. Вдавив кнопку звонка, я не убирала с нее пальца, пока дверь не открылась.

— Анжела? Что случилось? Юля нормально добралась домой?

Я смотрела на сестру — и не узнавала ее. Обычно такая ухоженная и элегантная, она встретила меня в домашнем сарафане, поверх которого был накинут старушечий пуховой платок. На лице — ни грамма макияжа, а глаза — опухшие и красные.

«Плакала, что ли? — мелькнуло в голове. — Да из-за чего ей плакать? Из-за сломанного ногтя? Из-за разбитой фарфоровой безделушки?» — злость на сестру вернулась с удесятеренной силой. Я достала из кармана коробочку с духами:

— Вот, забери. И впредь не смей моим детям делать такие презенты. Рожай своих собственных и дари им что хочешь — хоть «мерседесы», хоть нефтяные скважины, хоть острова в Тихом океане!

— Не могу… — тихо пробормотала Маша.

— Чего не можешь? Скважину подарить? Или остров? Что ж так слабо?

— Детей иметь не могу… Может, потому всю жизнь тебе и завидую.

У меня было ощущение, будто кто-то

огрел меня битой по голове… Машка — красавица, умница, успешная бизнес-леди — всю жизнь завидует мне? Почему?!! Ах да, из-за детей…

У меня перед глазами тут же  возникло худощавое смуглое личико Юли, курносый Колькин нос, веснушчатые щеки и огненно-рыжие вихры Стасика.

— Знаешь, я пойду, — ругаться с сестрой после ее признания мне перехотелось. Но Маша схватила меня за руку, умоляюще зашептала: «Пожалуйста, не уходи… Поговори со мной!» В полной растерянности я прошла в гостиную, села на диван. Сестра присела рядом, сцепила побелевшие пальцы в замок.

— Пообещай, что никому не расскажешь… Даже родителям…

Я только ошеломленно кивнула.

— Только тебе могу… Ведь ты моя сестра! — продолжала горячечно, словно в бреду, шептать Маша. — Не знаю, поймешь ли ты меня… Ты счастливая: у тебя чудесный муж, замечательные дети…

— У тебя тоже муж.

— Да, Саша… Только… У него уже восемь лет связь с одной женщиной.

— И ты столько лет терпела?

Она не ответила на мой вопрос, только прижала ладони к мокрым щекам.

— Если бы ты знала, как я мечтала о ребенке. Сколько ходила по разным врачам, знахаркам… Потеряв надежду, стала уговаривать Сашу усыновить ребенка. Он сначала согласился, а потом… А потом его любовница родила ему сына, и муж передумал брать малыша из детдома. Сейчас он фактически живет на две семьи, и я все время жду, что он вот-вот заговорит о разводе. Господи, как же мне тяжело!..

 

ß не верила своим ушам! Значит, Маша все это время только притворялась счастливой? Моя многолетняя зависть к сестре таяла, как мартовский снег… Вдруг вспомнились наши семейные вечера. Юлька делает уроки, Коля и Стасик умостились рядом со мной с двух сторон и с круглыми от любопытства глазенками слушают, как я читаю очередную главу из «Винни Пуха», Женька похрапывает на диване, так и не дождавшись новостей. Внезапная мысль о том, что всего этого в моей жизни могло не быть, повергла меня в ужас. А если бы я вдруг узнала, что у моего Женьки есть другая женщина? Нет, я бы этого просто не пережила!

— Я больше не могу жить в этом аду… — тихо сказала Маша.

— Одевайся! Возьми самые необходимые вещи, а остальные потом заберем! — скомандовала я.

Сестра подняла на меня заплаканное лицо. В ее взгляде была… любовь. Я поежилась… Столько лет, ослепленная завистью и ненавистью, я не замечала простой вещи: она меня любит! Я обняла Машку, уткнулась лбом в ее горячую щеку: «Поедем ко мне… Увидишь: все будет хорошо!»

Женька, увидев на пороге рядом со мной Машу, тихонько присвистнул. Но ни о чем не стал расспрашивать — забрал из ее рук сумку и понес в комнату.

— Подожди минутку, — попросила я сестру и на цыпочках прошла в детскую. Несколько минут смотрела на спящее зареванное личико старшей дочки, потом поцеловала ее в висок и поставила на тумбочку коробку с духами…

 

Анжела Р., 37 лет, главный бухгалтер