У нас в квартире всегда звучал детский смех

Два сына, средний и младший, живут с нами. А старший, тридцатилетний Сергей, служит на Северном флоте, живет с семьей в Мурманске (пошел по стопам деда). Павел, младший сын, женился рано, в 19 лет, на своей сокурснице и ровеснице Вике. Сейчас им по 24. Поселились молодые у нас. Нам с мужем очень понравилась жизнерадостная общительная Виктория. Невестка легко вошла в нашу семью, на следующий день после свадьбы стала называть нас «мамой» и «папой». Павел и Вика сказали, что потомством они пока обзаводиться не будут: надо окончить учебу, начать делать карьеру, обрести финансовую независимость. Такой прагматичный подход порадовал нас с мужем. Молодые жили душа в душу, учеба давалась обоим легко, так что на развлечения оставалось много времени. Павел пытался подрабатывать, правда, до финансовой независимости было еще далеко. Но нам молодая семья была не в тягость, да и Викины родители помогали. Невестка частенько радовала нас своими кулинарными изысками — разгрузила меня на кухне. Жили мы дружно, что меня очень радовало.

Средний мой сын Виктор на год старше Павла. Обзаводиться семьей он не спешил. Окончил университет, устроился на хорошую работу… Вот только не нравилась мне девушка, с которой он начал встречаться. Восемнадцатилетняя Люба из многодетной сельской семьи заканчивала медучилище, жила в общежитии.

— Сынок, ну что у тебя может быть общего с этой девушкой? — недоумевала я. — Вы же с ней совершенно разные!

Сын только отшучивался и говорил, что о серьезных отношениях он пока не думает, а общаться с Любой ему приятно.

И вдруг однажды сын поставил меня перед фактом:

— Мама, Люба беременна. Я не позволю ей делать аборт! Через две недели мы расписываемся. Этот вопрос уже решен!

— Витюша, но ты же не планировал жениться! Да и где вы будет жить с ребенком? Хотя о чем это я говорю?..

— Да, вопрос жилья — самый серьезный. Мы снимем квартиру, а потом я уеду на пару лет на заработки, и мы сможем купить квартиру в кредит. Мне уже предложили несколько вариантов… Мама, ты же сможешь помочь Любе с малышом? Ей в селе жить совершенно негде: там две старшие сестры с детьми…

— Как это все неожиданно! Ну конечно, я помогу. Тем более, ты уже все решил…

— Спасибо тебе, мама! Я знал, что ты меня поймешь…

Через неделю Люба переехала к нам. А еще через неделю была свадьба. Как она отличалась от двух предыдущих!

— Нам сейчас не до свадебных трат. Мы с Витей так решили, — неожиданно твердо сказала Люба, придя к нам на следующий день после моего разговора с сыном.

И никакие доводы их не переубедили.

На свадебном ужине в ресторане народу было немного — только свои: мы с мужем, Павел с Викой, Любины мама и два брата (сестры остались дома с детьми), да двое свидетелей. А вскоре мы узнали, что у нашей Любы будет двойня…

Теперь в нашей трехкомнатной хрущевке жили три семьи. А когда-то жилищные условия моей семьи считались просто шикарными! Эту квартиру мой отец, кандидат наук, работавший на руководящей должности в престижном НИИ, получил в 1965 году, когда мне было семь лет. Я здесь выросла. Когда закончила школу, сюда же привела своего будущего мужа. Аркадий учился на курс старше меня и жил у дяди (парень был родом из Мурманска, отец — капитан дальнего плавания). Аркадия не прельщала морская стихия, вот родители и решили после школы отправить сына к маминому брату. Когда мы поженились, я училась на втором курсе, муж — на третьем. А почти через год родился Сережа. Мы задумались о втором ребенке, когда Аркадий получил хорошую должность с приличной зарплатой. Витя родился, когда Сереже было пять лет. А еще через год — Павлик. Мои родители умерли рано: папа год не дожил до пенсии — инфаркт, мама пережила его всего на четыре года… Наша старенькая, всеми любимая квартира видела две смерти и три рождения. И вот теперь ждала еще двух новых крошечных жильцов.

…Казалось, спокойствие и благодушие покинули наш дом. Обстановка начала постепенно накаляться, когда все узнали о предстоящем рождении двойни. И, как ни странно, источником беспокойства была Вика. Она очень переживала, что появление малышей нарушит привычный уклад ее жизни, и неоднократно намекала Любе, чтобы та поторопила мужа с переездом на съемную квартиру. Вика с самого начала невзлюбила Любашу. В чем-то я могла ее понять: уж слишком младшая невестка отличалась от всех нас! Сельская основательность и непосредственность сочетались в ней с какой-то жизненной умудренностью, непонятно откуда взявшейся у восемнадцатилетней девушки. Из-за этого она казалась старше Вики. Люба, выросшая в очень стесненных материальных условиях, не понимала, как можно легкомысленно относиться к деньгам, при этом так мало зарабатывая. Мы с мужем, конечно, осознавали, что, покоряясь обаянию Вики и младшего сына, потакаем их откровенной инфантильности, а Люба это постоянно подчеркивала — и еще больше раздражала Вику. К тому же Виктор много работал, постоянно где-то подрабатывая, и на фоне вечно занятого брата беззаботный Павел выглядел очень невыигрышно.

Тем временем приближалось время родов. А за несколько дней до этого знаменательного события Витя получил вызов на работу на нефтяные платформы в Норвегию. Выезжать нужно было через месяц. Для всех это было неожиданностью. Я и не предполагала, что сын добивался такой опасной и тяжелой работы.

— Мама, это единственно возможный вариант всего за два года заработать приличную сумму! Для нас это шанс, и я не могу его терять. Ты же понимаешь, что нам нужна своя квартира!

Мне казалось странным: Люба что, согласна с этим? Очень уж спокойно она относится к долгой разлуке с мужем: «Я справлюсь. Я сильная. Главное, что потом у нас все будет хорошо»…

Роды прошли очень тяжело. Люба две недели пролежала в роддоме. О том, чтобы отправить ее одну с детьми на съемную квартиру, не могло быть и речи. Я только заикнулась Паше и Вике, чтобы сняли квартиру они, как услышала:

— Гонишь нас из дома? Мы что, всех достали больше, чем Витька с Любкой? И потом, на какие шиши мы будем снимать квартиру? Мы и так не можем позволить себе ничего лишнего!

— Даже ребенка! — зло добавила Вика.

Я впервые услышала в ее всегда милом голоске неприятные железные нотки.

И вот у нас в квартире появились Антошка и Анечка — маленькие, беззащитные, требующие постоянного внимания. Люба была еще очень слаба, но и тут она проявила настойчивость.

— Елена Романовна, с детьми я справлюсь сама. Мы знали, на что идем…

Две недели до отъезда Витя нянчил малышей, стирал пеленки, вставал ночью — делал все, чтобы Люба пришла в себя.

Двойняшки были очень беспокойными. За день Люба так выматывалась, что, когда я приходила с работы и начинала ей помогать, у нее не было сил сопротивляться. Но еще больше изматывало ее отношение Вики: та без стеснения возмущалась, как утомляет ее «этот вечный детский писк», «вечно мокрые ползунки на кухне и на балконе»… Я понимала, что спокойствие в семье во многом зависит от меня, но не знала, как сгладить все более усиливающуюся неприязнь невесток.

Не подумайте только, что в доме была постоянно накаленная атмосфера! Обаяние Вики и Павла никуда не делись: они по-прежнему излучали любовь и полное удовлетворение друг другом, и на их фоне особенно контрастно выглядела вечно уставшая и насупленная Люба. По—моему, улыбалась она только детям… Младшая невестка спокойно принимала мою помощь, сухо благодарила, но старалась как можно больше делать сама.

Вот так мы прожили полтора года. Викины вспышки гнева случались все чаще, Люба терпела. Детвора подрастала: малышей уже невозможно было удержать в ограниченном пространстве! В нашей с Аркадием комнате им было позволено практически все, в кухне и коридоре их энергию старались сдерживать, а комната Вики и Павла была для них табу.

Однажды не углядели: Антошка проник в запретную зону и совершил набег на Викин туалетный столик. Последствия можете себе представить! Только вот реакцию Вики — вряд ли… Она устроила настоящую истерику: «Я больше не могу жить в этом аду! Почему я должна страдать из-за чужих детей? Для нас ребенок — роскошь, а эта… наплодила и не дает людям жить!..»

Павел тщетно пытался успокоить жену.

У меня случился сердечный приступ, и я, наглотавшись таблеток, боялась пошевелиться, а Аркадий безрезультатно пытался пробить ледяное спокойствие Любы, кидающей в сумку свои и детские вещи.

— Я еду к маме! — произнесла она тоном, не терпящим возражений. — Так будет лучше для всех.

Люба вызвала такси.

— Аркадий Петрович, пожалуйста, помогите мне вынести вещи!

Это было сказано так, что мой муж не нашел, что ответить и, подхватив сумку, потащил ее вниз, поставил в багажник…

— Она сказала, что позвонит брату, чтобы встретил ее на автостанции, — сказал муж растерянно, вернувшись домой.

В квартире стало непривычно тихо. Вика и Павел вели себя как ни в чем не бывало, а через несколько дней взяли отпуск и по горящей путевке уехали в Сочи.

Что меня удивляло, так это ежедневные Любины звонки с единственным вопросом, как мы с Аркадием Петровичем себя чувствуем, и коротким сообщением, что у нее с детьми все в порядке…

Через неделю после случившегося у меня повторился сердечный приступ. В прединфарктном состоянии меня увезли в больницу. Каково же было мое удивление, когда к вечеру следующего дня в палату вошла… Люба!

— Как же ты приехала?! А дети?

— Дети с мамой. Мне Аркадий Петрович сказал, что вы в больнице…

— Не волнуйся, мне уже лучше…

— Аркадий Петрович с утра до вечера на работе. Он не может за вами ухаживать. Я решила… мы с мамой решили, что поживем пока здесь. Завтра брат привезет маму с детьми. А когда вернутся Вика с Пашей, уедем. Вот, мама передала домашний творог, простоквашу, бульон… Я спросила у врача — вам это можно! — Люба говорила быстро, как будто боясь, что я могу ее перебить.

— Любочка, большое спасибо тебе!

— Я пойду… До завтра. Поправляйтесь… мама! — Люба быстро вышла из палаты.

А я не могла сдержать слез…

Меня выписали через десять дней. Вика и Паша еще не вернулись. Паша звонил, говорил, если нужна помощь, они приедут раньше… Но я сказала, что все в порядке, и им не стоит прерывать отдых.

Несмотря на все уговоры, Люба с детьми отказалась остаться у нас. За день до возвращения Паши с Викой за ними заехал брат и увез в село. На душе у нас с мужем было очень скверно…

После стационара мне полагался больничный. Я позвонила Любе и спросила, нельзя ли в их деревне снять комнату, чтобы на свежем воздухе восстановиться после болезни. Люба догадалась об истинных причинах моего рвения к деревенскому воздуху, но тем не менее договорилась с хозяйкой небольшого флигеля.

Флигель (он оказался вполне приличным по сравнению с теми условиями, в которых жила Любина семья) мы сняли на полгода. Там Люба и осталась дожидаться возвращения мужа из Норвегии.

Виктор очень удивился, увидев, что Люба встречает его одна, без детей.

— Малыши с моей мамой в деревне, — сказала Люба. — Можем туда поехать…

То, что Витя узнал о развернувшихся дома событиях, вначале повергло его в шок, а затем вызвало бурю возмущений. Но Люба категорически отказалась привезти детей домой. Между братьями состоялся серьезный разговор… Но отходчивый Виктор не мог долго злиться на родных. Он просто взялся в срочном порядке за покупку квартиры. И почти каждый день ездил в село к семье.

Как—то за ужином, когда Виктор остался ночевать дома, а Паша с Викой куда-то ушли, Аркадий сказал сыну:

— Мы тут с мамой подумали… А что, если вы останетесь жить с нами, а купленную квартиру отдадите Паше с Викой? Им хватит однокомнатной…

— Да, сынок, здесь малышам будет лучше: и места больше, и своя комната…

— Мама, папа, я тоже подумал об этом. Но неудобно… И как к этому предложению отнесутся Паша с Викой?

— Думаю, они все поймут правильно! И вообще им же лучше жить отдельно… А у нас в квартире всегда звучал детский смех! Пусть так и будет…

Вскоре у Паши был день рождения.

— Поздравляю, — сказал Виктор брату. — Наш с Любой подарок ждет тебя. Собирайся, пойдем оформлять документы на квартиру!

Паша все «понял правильно»: он воспринял этот жест Виктора как должное. Мало того, прежних дружеских отношений между братьями уже нет…

 

Елена Р., 49 лет