Любовь тракториста

Динка подняла бокал, понюхала содержимое, посмотрела через него на свет, любуясь насыщенным багрово-красным цветом и торжественно провозгласила:

— За встречу! Как я по тебе скучала, Нель! Все-таки телефон, скайп и прочие навороты никогда не заменят живого общения.

Я потянулась через стол и неловко чмокнула подружку в щеку.

— Я тоже. За полгода столько событий произошло.

— Рассказывай! — Дина сделала несколько глотков и внимательно посмотрела на меня.

Я смутилась. Очень хотелось поделиться, выслушать ее мнение, да и просто проплакаться в жилетку. Но правильной и высокоморальной Дине мои новости не понравятся, уж я-то ее знаю.

Мы дружим с шестого класса. Ее отец, военный, получил новое назначение и привез семью в наш городок. С первых дней стало понятно, что в классе Дина не приживется. Самоуверенная отличница на уроках показывала такие знания, что учителя восторженно закатывали глаза. Когда одноклассники сообщили, что в понедельник все прогуливаем английский — им вздумалось бойкотировать англичанку за заслуженные двойки — Дина громко заявила, что ходит в школу учиться, а не валять дурака.

На урок мы пришли вдвоем. Дина — потому что хотела учиться, я — потому что мне нечего было терять. Слишком высокая, слишком крупная, без модных тряпочек и крутых родителей, зато с кучей комплексов, я жила отдельно от класса. Сама по себе. Два изгоя, мы быстро нашли общий язык.

— Дин, а помнишь, как я у тебя в школе английский срисовывала? — хихикнула я, неуклюже пытаясь сменить тему.

Как-то на перемене на подоконнике я списывала у нее самостоятельную работу.

— Ты очень медленно пишешь, — волновалась подружка. — Давай, я буду диктовать?

— Ты что, всерьез думаешь, что списываю? — поразилась я. — Я все эти значки срисовываю!

После этого случая Дина «взялась за меня всерьез», и школу я окончила твердой хорошисткой.

— Зато теперь ты владеешь языком, — улыбнулась подруга.

Да уж, владею! Это она владеет. Ездит на конференции, занимается переводами, общается с «носителями языка». А я за эти годы успела забыть все времена глаголов.

Поговорили о работе, посплетничали о старых знакомых. Я не могла решиться рассказать о самом главном.

— Ты почему не пьешь? — вдруг заметила Динка. — Не нравится вино?

«Пора признаваться», — с грустью подумала я.

— Мне нельзя. Я беременна.

И выложила все.

Познакомились мы на улице. Снег почти растаял, на газонах пробивалась нежно-зеленая травка, пахло весной и влажной землей. Я издалека заметила свою маршрутку и побежала на остановку напрямик, по узкой тропинке. Поскользнулась и, размахивая руками, полетела в жидкую грязь. Вместе с новым белым пальто, элегантной сумочкой в цвет и супердорогими, ужасно стильными, очками.

Не обращая на меня внимания, народ яростно штурмовал маршрутку. Вдруг, расталкивая пассажиров, из нее выскочил молодой мужчина.

— Девушка! — закричал он, подбегая ко мне. — Ушиблись? Давайте я вам помогу!.

Мы стали встречаться. Через пару месяцев он переехал ко мне. Я не успела заметить, как влюбилась. Спешила вечерами домой и думала, как же я раньше жила без него? Без его нежности, без его больших и ласковых рук. Без бесцеремонных проверок: надела ли я теплое белье, потому, что «во дворе холод собачий». Без его смешной критики: «пошли куплю тебе нормальные туфли, пока ноги на этих коблах не переломала».

Стоп! — перебила Дина. — Давай ближе к теме, и подробнее, плизз. У тебя одни сентиментальности, как в бульварном романе.

— Я и так очень подробно рассказываю!

— Ты не те подробности выдаешь, — авторитетно заметила подруга. — Начнем по порядку: кто он? Где работает? Квартира есть? Сколько лет? Почему не женат?

Пожалуй, именно на эти вопросы мне больше всего не хотелось отвечать. Но… Кому же признаться, как не Динке?

— Он гастарбайтер. Тридцать два года. Работает у нас на строительстве трубопровода, бульдозерист.

И, опережая вопрос, добавила:

— Русский, приехал из Новгородской области. Не помню, как село называется: то ли Иванцово, то ли Ивашкино. Или Ивасино.

— Раз Ивашкино-Неваляшкино, то не совсем гастарбайтер, — усмехнулась Дина. — Да… Ты меня поразила.

Она кинула в рот оливку и, жуя, запела нарочито дурным голосом:

— Полюбила тракториста хочу замуж за него! Никого в деревне нету краше Пети моего!

— Его зовут Петр, — заметила я.

Динка хрюкнула, хватанула ртом воздух и хрипло закашляла. Из глаз брызнули слезы, лицо покраснело. Я торопливо постучала подругу по спине, плеснула в стакан воды.

— Сама виновата, — вздохнула подруга, допивая воду. — Нечего смеяться над незнакомым человеком. Подумаешь, бульдозерист. Ты его любишь, он тебя тоже, что еще надо для счастья? Главное, что не женат.

— Женат. И ребенок есть.

Дина со стуком поставила стакан:

— Что еще? Давай, рассказывай сразу, что ты информацию по каплям выдаешь? У него семеро детей? По жене в каждом городе? Он потомственный алкоголик и заканчивает день бутылкой водки? Что ты вообще в нем нашла?

— Любовь! — разозлилась я. — Я нашла в нем любовь! Мне хорошо с ним, понимаешь? Мне с ним замечательно! С Петей можно болтать, как с подружкой, а можно просто молчать рядом.

Дина смотрела на меня, как на тяжелобольного человека: с жалостью и состраданием. Встала, включила чайник, поставила на стол банку с растворимым кофе и сахар.

— Конечно, хорошо молчать, — сочувственно вздохнула она. — Говорить же вам не о чем. Он рабочий, ты интеллигентка. Он в детстве коровам хвосты крутил, а тебя мама в столицу возила, по музеям водила. Он не знает твоих проблем, ты не разбираешься в его.

— Мне бы в себе разобраться, — призналась я.

— Про беременность сказала?

— Да. Перед его отъездом. У нас был романтический ужин.

Подробности ужина я предпочла не озвучивать. В Петиной организации случился простой: то ли трубы не привезли вовремя, то ли цемент, и работников на три недели распустили по домам. Он не собирался уезжать, планировал провести время со мной. Пользуясь его внезапным отпуском, я запросила романтический ужин.

Вечером у офиса ждало такси и Петр с огромным букетом цветов.

— Голодная? — спросил он, прижимаясь ко мне в машине.

— Очень, — счастливо улыбнулась я, предвкушая праздник.

Увидеть фейерверк и ковер из розовых лепестков я не рассчитывала, но подобной «романтики» не ожидала: в вазе горкой лежали овощи и фрукты, в раковине размораживались рыба. В селедочнице красовалось сало, любимый Петин продукт. Рядом с колбасой, укропом и крупно нарезанным репчатым луком.

— Пожаришь? — Петя кивнул на рыбу. — Ты же знаешь, если я сам, тебе не понравится.

Да уж, единственно блюдо, которое он готовил виртуозно, представляло собой солянку из того, что есть под рукой. И название имело соответствующее, в приличном обществе не озвучишь.

Пока я жарила рыбу и резала салат, Петя зажег синюю, с золотистыми полосками свечу. Достал из холодильника вино и, маясь от безделья, ушел чинить кран в ванной.

За столом, без аппетита ковыряя вилкой рыбу, я спросила:

— Петь, а почему у меня из романтики — одна свечка?

— Хочешь, вторую зажгу?

Он метнулся в прихожую и принес прозрачный пакет с несколькими, такими же разноцветными свечами.

— Где ты их купил? — кокетливо поинтересовалась я, ожидая, что любимый расскажет, как специально для меня искал праздничные свечи.

— Так с Нового года остались. По пути вспомнил, что без них как-то не интересно. Вот, сгонял к ребятам в общагу, привез.

Я швырнула вилку и высказала все, что думаю. Час возле плиты, бэушные свечи, сало и репчатый лук, которые я терпеть не могу: что может быть романтичнее? Может, мне еще и посуду помыть для полноты экстаза?

— Прости, — Петр прижал меня к себе и виновато засопел. — Не сообразил, правда! Думаешь, я мастер по романтике, что ли? Хочешь, в следующий раз куплю тебе креветок, например? А что, сварю и все дела. Или в ресторан пойдем.

Я кивнула, сама не понимая, чего, собственно, разошлась. Не знала, что мой избранник — простой деревенский парень? Хорошо, что не предложил на завалинке семечек погрызть. Но использованные свечи — это уж слишком.

Раздумывая, что бы такое устроить в отместку, вспомнила про тест на беременность, который давно валяется в аптечке. Взяла коробочку, незаметно сунула в карман фломастер и удалилась в туалет. Сейчас подрисую вторую полосу, пусть испугается.

Не знаю, зачем я для начала решила сделать тест. Результат напугал меня саму — в окошке проявились две очень бледные, но неумолимые полоски.

— Петя! — заорала я из туалета.

Он успокаивал меня до утра. Говорил, что он что-нибудь придумает, что беременность не болезнь, не надо так волноваться.

— Аборт? — осторожно спросила я.

— С ума сошла, Нелли? — поразился Петр. — Какой аборт, в тебе же ребенок!

Я уткнулась носом в его шею, пряча улыбку. Про аборт спросила для проверки. С Петей или без, я рожу своего малыша. Мне за тридцать, и женихи не стоят в очереди за моей рукой и сердцем. Впрочем, если быть совсем откровенной, они и в двадцать не стояли. Увы.

На следующий день Петя уехал. Придумал какую-то неубедительную причину, мол, надо своих проведать, и уехал.

«Все, — поняла я. — Кончилась любовь».

Динка поставила передо мной большую кружку с горячим кофе:

— Пей, — велела она. — И не делай трагическое лицо: все живы, здоровы, остальное решаемо. Маме сказала?

— Нет. Представляешь, что начнется? Ты только подумай!

— Ой! — Динка широко распахнула глаза и даже рот открыла. — Господи! Нель, значит это судьба? Карма, да? История повторяется?

У меня не было отца. В молодости мама познакомилась со студентом из стройотряда. Приезжали в те времена в провинцию организованные группы, строили дороги, ремонтировали школы. Лето закончилось, студент уехал, а мама осталась со мной в животе. Она пыталась разыскивать его в Москве и, кажется, даже нашла. Чем закончилась встреча, мама никогда не рассказывала. Но, судя по тому, что отчество мне дали дедушкино и о наличии биологического папы никогда не вспоминали, расстались влюбленные плохо.

— Я знаю, что делать! — от возбуждения Динка не могла усидеть на месте и меряла шагами мою скромную кухню.

Три шага туда, три назад. Через пару минут у меня зарябило в глазах.

— Надо найти мага! Целителя, экстрасенса. Петю он тебе, наверное, не вернет, но не очень-то и хотелось. Ты и так много глупостей наделала. Зато почистит карму и снимет венец безбрачия.

Мне стало смешно. Умница с потрясающими способностями к обучению, Динка верила в магию, потусторонние силы и привидения.

— Не надо мне чистить карму, она у меня не грязная! И венца нет, между прочим. Петя вчера приехал и предложил мне выйти за него замуж!

Дина плюхнулась на стул.

Затем неловко, вместе со стулом, придвинулась к столу, по-бабьи пристроила на кулачки подбородок и тихо спросила:

— Что ты ответила?

— Ничего. Я не хочу быть причиной его развода. Мы, — я любовно погладила себя по животу, — сами справимся. Хочешь, тест покажу? С полосочками? Я его на память сохранила.

Дина кивнула. Я принесла из комнаты тест-полоску.

— Даже с упаковкой, — хмыкнула Дина. — А полоски, и правда, еле видно.

Она повертела в руках упаковку, поднесли ближе к глазам:

— Нелли! Ты когда его покупала?

— Не помню, а что?

— А то! — передразнила подруга. — У него срок годности в две тысячи десятом году истек! Ой, только в обморок не упади!

Дина налила полный бокал забытого нами вина и приказала:

— Пей. Нет у тебя никакой беременности. Тест просроченный, за столько лет он тебе хоть десять полосок покажет.

Я выпила залпом. Посмотрела на пустой бокал и налила еще.

— У меня же все признаки, — проскулила дрожащим голосом. — И вообще, мне кажется, я его чувствую.

— Самовнушение. Я не поняла, ты не рада, что ли?

Нет, не рада. За пару недель я успела полюбить своего будущего ребенка. Мы вместе ели, пили по утрам молоко, гуляли… Как же я теперь без него?

— Может, у тебя ложная беременность? Как у собаки?

— Сама ты собака! — психанула я.

В душе было пусто. Так пусто, словно все выгорело за эти несколько минут. Вдруг замерзли ноги, по спине противной липкой струйкой потек пот. Лицо горело, словно я весь день провела на солнцепеке.

— Тебе плохо? — испугалась Динка. — Надо лечь. Нельчик, прости ты меня, дурищу! Зачем ляпнула про тест? Кажется, у тебя температура поднялась.

Дина под руку довела меня до дивана. Принесла воды, аспирин, укутала, как в кокон, одеялом, подоткнула по бокам. Надела мне шерстяные носки и положила к ногам грелку.

— Врача вызвать?

— Не надо, — попросила я. — Дин, иди домой. Я спать хочу. Не обижайся.

— Я не обижаюсь, — пробормотала она.

Подружка ушла. Я выбралась из-под одеяла и побрела на кухню. В дверь позвонили. Динка? Наверное, забыла что-нибудь. Или решила караулить меня всю ночь, с нее станется.

Не гладя в глазок, распахнула дверь.

— Петя?

— Разбудил, что ли? Ты чего такая зеленая? Заболела? — с порога спросил он.

Я отступила, давая войти.

Петя приложил к моему лбу теплую шершавую ладонь:

— Вроде холодный, — неуверенно заключил он. — Пошли-ка в кроватку, стоишь босиком на полу.

— Зачем ты пришел?

— К тебе.

Я опустилась на диван. Лицо, шея, руки покрылись испариной.

Петя заботливо уложил меня, поправил одеяло, поменял воду в грелке. Сварил какой-то компот и уговорил выпить.

— Это из чего? — удивилась я, пробуя вяжущую приятно кисловатую жидкость.

— Калина, — ответил Петя, придерживая кружку. — Я тебе летом ее морозил, не помнишь, что ли?

Я не помнила. Хозяйственный Петя обожал делать разнообразные запасы, от моющего средства до консервов. Я смеялась и предлагала построить под домом бункер.

— Ничо, — успокаивал меня Петр. — К утру полегчает. А не полегчает — доктора вызовем.

— Спасибо, — тихо сказала я. — Мне лучше.

— Че-то не похоже, — усомнился Петя. — Зеленая, как петрушка.

«Умеешь сказать девушке приятное», — заметила я мысленно.

— Нелюш, — он присел рядом на диван, зачем-то подтянул мои ноги себе на колени. — Я что сказать хочу. Жениться нам надо.

От того, как обыденно и банально прозвучало его предложение, у меня навернулись слезы. Жениться нам надо! Ну ясно, я беременная, а он благородный. Бросит одну жену и возьмет другую, какие проблемы?

— Как же законная супруга? Или ты ее в пруду утопил по-быстрому?

— Уже разведенный. Не веришь, паспорт посмотри.

— Так быстро?

— У нас все быстро, было бы желание. Да ты не переживай, не больно-то я ей и нужен. Сказала, катись на все четыре стороны. Я же примаком к ним пришел.

— Кем? — не поняла я.

— Примаком. Кому я, такой голодранец, нужен? — Петя махнул головой, словно отгоняя неприятные мысли. — Нас у матери четверо, откуда ж на все денег взять? Я пришел жить в дом к тестю с тещей. Все хотел свой построить, поэтому и на заработки подался. Восемь лет уже по шабашкам слоняюсь, а дома как не было, так и нет.

Я попыталась сесть, и Петя ловко подложил мне под спину подушку.

— Почему нет? — спросила я.

— Все мало потому что! — вдруг разозлился Петя. — То у них крыльцо надо ремонтировать, то крышу, то скважину долбить! Сдохну на стройке, а себе даже на подвал не заработаю! Приехал, говорю: разводимся. Думал, она переживать будет, а она сразу давай считать, сколько алиментов получит и как у меня зарплата начисляется, черным налом или по-честному.

Значит, их семья все-таки распалась из-за меня. Не объяви я о беременности, Петр бы не стал конфликтовать с женой.

— Чего притихла? Болит что? — забеспокоился Петя.

— Я не беременна. Тест оказался просрочен.

Он пожал плечами и безмятежно улыбнулся:

— Вот почему ты хмурая! Да не боись, Нелюха, — нагнулся и чмокнул меня в щеку, — это дело нехитрое, еще осилим!

Я ничего не понимала. Он все равно хочет на мне жениться? Почему?

— Петь, — решилась я. — А ко мне ты тоже этим, как его, примаком пойдешь?

Петя засмеялся, погладил меня по бедру очень мужским, собственническим жестом.

— Нет уж, я теперь умный. И зарабатывать умею, между прочим. Квартиру куплю. Не хватит, братья добавят, мы друг другу всегда помогаем. А со своей делай что хочешь. Может, сдавать будешь или еще чего…

— Как же твоя дочь?

— От дочки я не отказываюсь. Бывшая сама по себе, доча сама. Помогать буду, приезжать. Не вини ты меня, Нель, я и без твоих упреков свои грехи наперечет знаю, — тяжело вздохнул Петр.

Острый спазм свернул внутренности в спираль. Я широко открыла рот, пытаясь глотнуть хоть немного воздуха. Хватала, как вытащенная из воды рыба. Оттолкнула Петю и побежала в туалет, на ходу зажимая рот.

С пустым желудком стало легче. Боль прошла. Только в горле и на губах остался противный кисловато-горький привкус.

Петя деловито помог мне подняться, подтянул к ванне, умыл.

— Ты как, Нелюша? — спросил он, заглядывая в лицо. — Не помогло?

Не отпуская меня, стащил с крючка полотенце, вытер мне лицо, шею, руки.

— Помогло, — удивленно просипела я.

Петя усмехнулся:

— Фигня все ваши тесты! — уверенно заявил он. — Утром к врачу тебя свезу. — Откинул с моего лица волосы и ласково сказал: — Держись крепче, пойдем. Полежать тебе надо.

Я покорно поплелась к дивану.

После водных процедур и горячего сладкого чая стало совсем хорошо.

— Смотри, чего купил, — похвастался Петя и раскрыл передо мной яркую кулинарную книгу. — Все подробно расписано, по граммам и минутам.

Я скривилась:

— Зачем?

— Буду готовить учиться. Ну, когда вечер свободный выдастся.

Он вздохнул и с тоской посмотрел на фото фаршированного поросенка:

— По дому я все переделал, не сидеть же у телевизора. Я этого не люблю.

— У деда есть старенькая «семерка». В гараже стоит. Но ее, наверное, на свалку надо, просто ему жалко.

У Пети загорелись глаза, он воспрянул духом. Перспектива ремонтировать «семерку» привлекала его явно больше кулинарии.

— Зачем на свалку, что ты, Нелюша? Это всегда успеется. А если дед разрешит, я бы повозился, глядишь, еще побегает машина.

Он вздохнул, посмотрел нерешительно и уточнил:

— Ты замуж согласна? А то не говоришь ничего, думай что хочешь…

Я скорчила гримасу и показала ему язык:

— Не знаю! Подумаю!

И, отбиваясь от поцелуев, добавила:

— Но фаршированный поросенок все равно за тобой!

Я лежала у Пети на плече и слушала про его детство, про маму, братьев, про то, что на Новый год мы поедем в деревню — знакомиться. Представляла себя женой и думала, что у нас обязательно, обязательно будут дети. Я любила их уже сейчас, и Петину дочку тоже. Может быть, его бывшая хоть иногда позволит забирать девочку на каникулы.

На следующий день мы поехали в женскую консультацию. После осмотра молодая врач с уверенностью определила мне срок беременности и выписала направления на анализы.

Надо позвонить Динке, сказать, что зря она выбросила тест-полоску — надо было все-таки оставить на память.