Эти глаза меня больше не обманут

Он никогда не относился к «хорошим мальчикам» — но кто, скажите мне, в пятнадцать лет влюбляется в хороших мальчиков? Их очередь приходит позже, когда набито много шишек, когда верность и преданность начинают цениться выше, чем бесшабашность и готовность нарушать правила и запреты.

В свои безумные, дерзкие, переполненные протестом пятнадцать я была влюблена в главного хулигана нашего двора, за спиной которого были многочисленные приводы в милицию, исключение из школы, угон мотоцикла на спор (Стас не загремел в колонию только потому, что его родители выложили кругленькую сумму ментам) и прочие «подвиги». Но это меня не останавливало — как и то, что от одного имени этого парня у моих родителей сводило скулы. «У него же ветер в голове гуляет, — не раз говорила мне мама. — Тебе следует держаться от него подальше».

Я только плечами пожимала: мол, родители никогда не понимают своих детей. Особенно когда те сами становятся взрослыми. Со Стасом было не просто хорошо —

с ним я чувствовала себя круче всех: для него не существовало невозможного, запретного, неприличного. По сравнению с ним другие парни казались трусливыми слизняками, ведь никто из них не решился бы, как Стас, сделать стойку на руках на перилах балкона пятого этажа. Не из безрассудного бахвальства, а для того чтобы доказать, что он меня любит. Впрочем, я и так ему верила. И нисколько не сомневалась в том, что мы непременно будем вместе. Вот только на близость не решалась… Потом все-таки сдалась. Это произошло в канун моего дня рождения. У меня дома. Причем мы настолько потеряли бдительность, что испортили матрац в новой родительской кровати. Обнаружив пятно, мама обо всем догадалась, и с ней случилась истерика. «Как ты могла это допустить?! У него же сотня таких, как ты!»

—  Неправда! — Я сжала кулаки. — Стас меня любит! И я его тоже.

Не дождавшись раскаяния, мама призвала на помощь отца.

— Не будешь с ним встречаться. И точка! — сурово постановил он. — И учти, мне этого негодяя посадить — раз плюнуть. За совращение несовершеннолетней.

— Только попробуй! — сверкнула глазами я. — Сразу вены себе вскрою. Так и знай!

Дождавшись, когда родители лягут спать, прибежала к любимому. Плача, рассказала о родительском ультиматуме.

— Оставайся, — по-взрослому распорядился он. — С предками я договорюсь.

— Аня! Одумайся! — днем позже умоляла меня по телефону мать. — Нельзя садиться на шею чужим людям — им и сыночка

с лихвой хватает. Парню девятнадцать, а он не учится, не работает. Да и ты сама ничего пока из себя не представляешь. Тебе же школу окончить еще нужно!

«Сама разберусь со своей жизнью!» — пробурчала я упрямо. Наивная дурочка! Знала бы, что меня ожидает…

Проблемы начались, когда отец Стаса завел молодую любовницу и ушел из семьи. Денежное изобилие, к которому привык мой любимый, закончилось, а жить «как все» он не желал. Работать, впрочем, тоже. Его лозунгом стала фраза «Грабь буржуев!». Мой рыцарь без страха и упрека начал промышлять кражами аппаратуры из автомобилей. Когда мне стало об этом известно, мы впервые поссорились: я кричала, что если его снова загребут в милицию, откупать уже будет некому, Стас обзывал меня паникершей и трусливой курицей. Обидевшись, я вернулась к родителям. Думала, Стас прибежит мириться, но на следующий же день он закрутил роман с  соплячкой из второго подъезда, и ходил с ней в обнимку на виду у всего двора. Мне назло. Я ревела ночами в подушку и демонстративно не замечала изменника днем. А еще поклялась не подпускать его к себе на пушечный выстрел. Напрасно: через полтора месяца мы помирились. Он смотрел на меня честным-пречестным взглядом сводящих меня с ума черных глаз и клялся, что кроме меня ему никто не нужен. Я слушала и млела от счастья. Однако возвращаться к его матери отказалась: «Будем жить у моих. Тут мне спокойней». Как ни странно, Стас возражать не стал. В общем, все уладилось. А потом… Не хочется вспоминать!.. Ссоры, измены, слезы, примирения, решение порвать с ним, которое я нарушала снова и снова, — так продолжалось до тех пор, пока я окончила школу и поступила в институт. Мое желание учиться почему-то привело Стаса в ярость. Напившись, он наговорил мне кучу гадостей. Когда я попыталась поставить его на место, заявил, что между нами все кончено.

— Ну и проваливай! — в сердцах бросила ему я.

— А жалеть потом не станешь? — язвительно усмехнулся он на это.

Я решила не отвечать — слишком много чести! Стас ушел. Почти неделю где-то болтался. Объявился в один из субботних вечеров, когда мои родители были на даче. Принес торт и бутылку французского вина. Прищурив глаза, предложил:

— Давай выпьем за одиночество! Что ты так смотришь? Все мы в этом мире одиноки. Каждый по-своему! Согласна?

Не получив ответа, достал из ящика стола штопор, открыл вино, отхлебнул пару глотков из горлышка, затем протянул бутылку мне: «Пей, Анька! Не хочешь за одиночество, выпей за мою загубленную душу. Или тебе на меня начхать?»

Спросил, а в глазах — такая безысходность, что у меня даже сердце от жалости зашлось… В общем, я снова его простила. Ночь была бурной и страстной. А на следующий день мама обнаружила, что исчезли все ее драгоценности. И папин серебряный портсигар, доставшийся в наследство от дедушки.

Это стало последней каплей. Я не ожидала, что Стас сможет со мной так низко поступить. И все же когда несколько месяцев спустя узнала, что его загребли за угон дорогой иномарки и собираются судить,  — расстроилась. Тогда я все еще любила его. Странной любовью, скорее похожей на неизлечимую болезнь…

Не знаю, как бы все сложилось у нас дальше, если бы ему не впаяли срок и не отправили в колонию. Но родители на этот раз откупать единственного сыночка не пожелали — и Стаса посадили. Я решила, что это судьба, и окончательно вычеркнула его из своей жизни. Думала — навсегда, но через два года он появился в ней снова. Досрочно освободился. Почему? Вряд ли «за примерное поведение»…

— Говорят, замуж собираешься? — спросил он, подкараулив меня у подъезда.

— Собираюсь! — с вызовом ответила я, стараясь не попадать в омут глаз, которые когда-то сводили меня с ума. — А что, хочешь мне помешать?

— Да нет, отчего же? —  усмехнулся Стас. — Как говорится, «любовь, не плачь!..» Желаю счастья в личной жизни.

— Ты за этим пришел? — не поверила я. — Пожелать счастья?

— И попрощаться, — кивнул он, а в глазах промелькнула вселенская тоска. — Знаешь, ты единственный человек на свете, который для меня важен. И не вздыхай. Мне недолго уже землю топтать…

Сердце прыгнуло куда-то в область солнечного сплетения.

— Что случилось? Ты болен?!

— Не волнуйся: ничего заразного, — «успокоил» он. Затем протяжно вздохнул: — Зона — не курорт, сама понимаешь. Посидел два года на баланде, в результате — рак желудка. Врачи говорят, протяну месяца два, от силы — три. Вот так-то…

 

Âы бы удержались, чтобы не пригласить умирающего человека, пусть бывшего, но все же любимого, домой, не напоить чаем, не попытаться вселить надежду, предложить помощь? И я не удержалась… Ценой доверчивости оказались три тысячи долларов, отложенные на мою свадьбу. Пока я заваривала на кухне чай, Стас нашел деньги в серванте — и был таков, искать его не было смысла. Пришлось папе брать в банке кредит…

С тех пор прошли годы. Я давно замужем. Счастлива. У нас с мужем идеальные отношения. А главное — растет замечательный сын. Веселый любознательный человечек с ярко-голубыми глазами. Ему уже почти четыре года. О Стасе слышала, что он опять загремел за решетку — на сей раз за квартирную кражу…

P. S. Недавно он мне cнова позвонил. Рассказывал о несправедливости судей и черствости отца, клялся в любви, нес какую-то чушь о том, что мы созданы друг для друга… Напоследок попросил о встрече.

Я пообещала, что приду. С мужем…

 

Анна Д., 26 лет