Волшебная сила завещания

Раздувая щеки и скрестив коротенькие толстенькие ручки на волосатой груди, сосед окликнул нас, едва мы с мужем вышли из машины.

— А вы все на своей старушке, соседи дорогие! И как она у вас еще не развалится на ходу за столько-то лет! Эх, бедность, бедность, нищета…

От неожиданности я чуть было не выронила корзинку с яйцами, купленными только что на рынке. Наш сосед по площадке, Игорь Григорьевич, только что так оригинально «поприветствовавший» меня в дверях нашего подъезда, никогда большой разговорчивостью не отличался: «здрасьте», «до свидания» — и все.

А тут, поди ж ты, такую философскую тираду выдал! Но и не это, пожалуй, больше всего удивило меня, а та снисходительность, с которой отзывался о нашем достатке сосед, в общем-то, далеко не миллионер. Не успела я как следует об этом подумать и открыть рот, чтобы ответить Игорю Григорьевичу, как на выручку подоспел муж, уже поставивший нашу верную машину в гараж и с тяжеленными сумками выросший у меня за плечами.

— Спасибо вам, сосед, за участие. Бегает пока еще наша машинка, не жалуемся. Да и на прокорм себе и детям хватает, — бодро отрапортовал супруг, протягивая вперед пакеты, набитые рыночной провизией, и лучезарно улыбаясь.

Однако сосед не спешил сдавать свои позиции. Картинно опершись локтем о перила крыльца и мечтательно закатив глаза к небу, он протянул:

— Вот у меня скоро будет жизнь — это да! Ни на чем экономить не придется! Любую машину себе купить смогу, в самом дорогом ресторане обедать и ужинать. Виллу куплю на Канарах, яхту… Вы думаете, я вру? — возмутился сосед, опустив глаза и увидев выражения наших лиц. — Да мне только что письмо пришло из Англии — официальное извещение о получении наследства. — И, тыча нам в нос конвертом, он продолжал: — У меня там родственник умер, муж двоюродной тетки. Жалко, что только сейчас удосужился, какая уйма времени пропала, эх!

Прорвавшись в подъезд и попав в свою квартиру, мы с мужем буквально повалились на пол от хохота. В обед пришли дети, и мы хохотали уже вместе, представляя Игоря Григорьевича с его вечно растянутыми на коленках спортивными штанами и застиранными майками то с сигарой в зубах и в шезлонге, то за рулем лимузина, то на яхте в объятиях знойных красавиц…

На следующий день, в воскресенье, муж ушел спозаранку на рыбалку, а я принялась наводить порядок в квартире. Как вдруг в стену, смежную с нашими соседями, постучали. Я прислушалась. Стук повторился и, как мне показалось, сопровождался приглушенным стоном. Я выскочила на лестничную площадку и позвонила в дверь соседям. Никто не открыл. Я нажала на ручку и оказалось, что дверь не заперта. Войдя в прихожую, стала звать соседей, но ни Игорь Григорьевич, ни Муся — его жена — не вышли.

 

Вдруг из дальней комнаты вновь послышался стон, теперь уже вполне различимый. Умирая от страха, я двинулась на звук и обнаружила лежащую на полу Мусю. Она тщетно пыталась подняться на ноги, вернее, на одну ногу, так как другая у нее совершенно очевидно была сломана — ступить на нее соседка не могла, и начался отек.

— Вот, штору вешала и с подоконника грохнулась, — всхлипывала Муся. — Тамарочка, дорогая, не могли бы вы вызвать «скорую», а то я в доме одна? Дочь на море уехала, а Игорь вообще неизвестно куда подался.

Конечно, «скорую» я вызвала и даже съездила с соседкой в травмпункт, где ей сделали рентгеновский снимок и наложили гипс. Мы вернулись на такси, и я, окончательно махнув рукой на уборку, решила посидеть немного с соседкой, чтобы как-то ее поддержать и успокоить.

Когда мы с Мусей расположились у нее в гостиной на диване, она, прихлебывая заваренный мною чай, тихо и печально вздохнула:

— И все-то у меня не как у людей. Вот у вас, Тамара, такая с Гошей замечательная семья. И всюду вы вместе, и помощник он у вас, и добытчик, и дети такие успешные, и дом — полная чаша…

— Да у вас в доме тоже хорошо, — честно сказала я, глянув по сторонам.

Действительно, квартира была чистой и ухоженной, уютной и даже кое-где с претензией на дизайн.

— Со всем приходится справляться самой, — печально призналась Муся.  — Дочь подросла, у нее своя жизнь, а Игорь мне никогда по дому не помогал, только на работу ходил, считалось — кормилец. А теперь, когда на пенсию вышел, и вовсе ничего делать не хочет. День—деньской газеты читает, телевизор смотрит да с мужиками в домино во дворе стучит. Трудно вести хозяйство, когда и в средствах ограничена, и помощи ждать неоткуда.

— Вот вы говорите, денег мало. Так теперь же все будет по-другому, — вспомнив о завещании, воскликнула я. — У вас будут совсем другие возможности. Вы и домработницу сможете нанять, и отдохнуть съездите.

— Ох, и не напоминайте об этом завещании, будь оно неладно, — махнула рукой соседка. — Муж, когда это письмо получил, как с цепи сорвался. Заявил, что квартиру он продает и уезжает жить в Англию, а еще лучше, говорит мне, построит виллу на острове и полетит туда с молодой любовницей радоваться жизни.

— А что, разве у Игоря Григорьевича есть любовница? — я поперхнулась от изумления и негодования.

— Да нет у него никого, — Муся снова почти плакала, — по крайней мере, пока точно не было. А теперь он мне заявляет, что с такими деньгами он себе любую топ-модель позволить может и что я ему не нужна — старая, неухоженная и глупая. Всем уже растрезвонил, что миллионером стал, а мне говорит: «Разведусь с тобой, старой коровой, хоть под конец немного поживу по-человечески».

Возмущению моему не было предела. Игорь Григорьевич представлял из себя довольно опустившегося типа: «пивное» брюшко, огромная плешь, опухшие глазки. А вот соседка, при всех своих неприятностях, была довольно привлекательной и моложавой женщиной.

Ей бы избавиться от кошмарной химической завивки и выцветшего халатика, да подкрасить губки-глазки, да сделать маникюр — будет еще ого-го!

Хорош гусь сосед, нечего сказать! Совсем женщину извел. Не могу равнодушно смотреть на такую несправедливость. Решение созрело быстро.

— А давайте я к вам приходить буду, помогать, пока вы в гипсе, — предложила я Мусе. — А когда гипс снимут, мы займемся вами вплотную: на рынок сходим, одежду выберем модную, к косметологу пойдем, к парикмахеру. У меня знакомый мастер есть — чудеса делает! Слово даю, Игорь Григорьевич еще пожалеет, что с вами так обошелся!

Соседка улыбнулась сквозь слезы и кивнула в знак согласия…

Слухи распространяются быстро. Скоро о миллионном завещании знал весь дом. Сам сосед каждый вечер выходил на крыльцо и «вещал в народ» о своих грандиозных планах.

Заходя к Мусе, чтобы помочь по дому, я часто заставала ее в слезах.

Но недели через две раздался звонок. На пороге стояла Муся. Под мышкой — костыль, на лице — счастливая улыбка.

—Никакого наследства не будет?— высказала я свою догадку.

— Будет-будет, да только Игорь мой, как оказалось, наследник не то что третьего, а вообще первого с конца порядка. И достается ему после всех детей, внуков и племянников по завещанию от его дяди ровно сто фунтов стерлингов, — торжествующе пропела она.

— Да, на сто фунтов, пожалуй, большую виллу не построишь, — усмехнулась я.

— Ничего, как-нибудь без виллы проживем, а деньги пригодятся. Мы как раз ремонт затеяли. Вот и потратим эти фунты на жидкие обои, я давно такие хотела, — улыбаясь еще шире, сказала Муся и удалилась.

С того дня сосед изменился как по волшебству. При встрече раскланивается, здоровьем интересуется, даже сумку тяжелую поднести предлагает. А Муся выглядит намного лучше — сделала в салоне новую модную прическу, стала чаще улыбаться и бывать на людях. Вот так одно ма-а—а—ленькое завещание совершило превращение сразу с двумя людьми. Причем превращение двойное. Из грязи в князи — и назад.

Тамара С., 47 лет,  домохозяйка