Мы еще повоюем!

В детстве я ужасно хотел стать взрослым. Карандашом рисовал себе усы, говорил басом, ходил перед зеркалом с отцовским портфелем и представлял, что иду на работу. Не верил, что когда-то мне стукнет тринадцать лет, потом – восемнадцать. Каждый день тогда казался годом, хотя нельзя сказать, что я проводил время бездарно: я с удовольствием учился, посещал несколько кружков, вечерами играл с ребятами в футбол и хоккей.

Потом пришла студенческая пора, и я снова торопился жить – учился, играл в КВН, встречался с девушками. Женился я рано и все по той же причине – очень хотелось стать взрослым. Машу, свою жену, любил. С ней было легко, весело и уютно. Мы не надоедали друг другу, хотя все время проводили вместе – после института по распределению попали в одну контору.

Через пару лет родился сын, затем красавица дочурка. Я постоянно был занят и все время куда-то бежал: на работу, с работы, в магазин, за детьми, домой. Но и дома у телевизора на диван не падал – читал Наташе, что-то мастерил с Павликом. Дома у нас почти все сделано моими руками, эти вещи до сих пор душу греют и к внукам еще по наследству перейдут… А ночью засыпал, не успев положить голову на подушку.

Когда мне было около тридцати пяти, наступил трудный период: дети-подростки бунтовали и не слушались, жена все время раздражалась и мы часто скандалили. На работе платили мало и нерегулярно, но и за такую работу люди держались, поскольку альтернативой был труд продавца в ларьке или челночный «бизнес». Но я не сдавался, боролся за семью и за свое место в мире. Устроился на вторую работу, осторожно налаживал отношения с Машей, с сыном и дочерью беседовал по-взрослому.

А после сорока жизнь как с горки скатилась и с бешеной скоростью полетела куда-то вниз… Умерли родители, жена серьезно заболела, дети разъехались по институтам. Я начал уставать от такой некогда желанной взрослой жизни. Хотелось остановиться, передохнуть, чтобы хоть чуть-чуть набраться сил. Но такой возможности не было, ведь все держалось на мне. И я снова куда-то спешил, бежал, делал, добивался… Уставал, конечно, но ведь жизнь у нас одна, и проживать ее надо на всю катушку. И я не упускал случая: работал, старался устроить все так, чтобы Маша и выросшие, но такие еще беспомощные дети ни в чем не нуждались.

К шестидесяти годам жизнь вновь повернула на светлую сторону: мы с Машей женили сына, потом дочку отдали за хорошего парня. У нас родились замечательные внуки. С женой мы до сих пор вместе. Былые обиды ушли, а уважение, общие интересы остались.

Выйдя на пенсию, я немного притормозил, огляделся и понял, что именно сейчас моя жизнь только начинается! Я еще хочу, могу, желаю! Вот только общество, похоже, ничего от меня уже не ждет… Я все также чувствую себя непоседливым парнишкой, который не хочет упустить ничего в этой жизни. А в зеркале вижу крепкого мужчину, которому еще рано уходить на покой. Я готов делиться опытом – профессиональным и жизненным – с молодым поколением. При этом я явно выпал из обоймы. Меня не замечают, и все чаще я слышу в спину: «Отец, старик…»

Это в Европе пенсионный возраст считают «золотой порой» и вовсю наслаждаются плодами своих долголетних трудов: детьми, внуками, заслуженной пенсией, увлечениями. В России почему-то так не умеют. Достиг определенного возраста – становись «дедом», «стариком», «пенсом».

Молодость безжалостна, я помню. Только мне всего шестьдесят пять. Всего! Я хочу жить, расти дальше, я открыт всему новому! Может быть, люди так мало живут, потому что сдаются после определенного возраста? Начинают увядать, засыхать от своих собственных страхов? По нынешним реалиям, я должен сидеть на скамейке у подъезда с потухшим взглядом и ходить шаркающей походкой до булочной и обратно.

Но я не дед! Я мужчина в полном расцвете лет! За собой слежу, ногами не шаркаю, ничего ни у кого не выпрашиваю, кроме работы. Только вот работы хорошей для пенсионеров нет. Не берут таких, как я. Но ничего, я не унываю. Устроился вахтером в два места. На людях веселее – много нового узнаешь. Было бы желание. Для пенсионеров есть всякие курсы бесплатные. Я вот освоил компьютерные. Хочу научиться играть на гитаре, английский язык выучить. Знакомые надо мной смеются: «Скачешь все и скачешь, как молодой козлик! Куда тебе уже?!» А я не хочу раньше времени помирать. Я молод душой и тело в тонусе держу. Зарядку делаю, холодной водой обливаюсь.

Друзья меня тоже не поддерживают. Один стал пить, и дальше бутылки ничего не видит. Другой на даче окопался совсем. Прокопченный ходит, разговоры –  только об урожае. Мужики, да вы оглянитесь вокруг! Нам же везде скидки – и в театр, и на выставки, и на путешествия. Можно мир недорого посмотреть или свою родину любимую.

Предложил я тут Маше поехать в Грецию, тур недорогой нашел. А она отмахнулась: «Ой, да куда мне… Тут у меня скрипит, там болит, здесь стреляет». Я даже на нее обиделся. Сама себе препоны ставит, глупая. Под солнцем и пальмами сразу бы ожила.

Подступился к старшему внуку Косте: «Давай, историю нашей семьи расскажу. Запишешь – память о нас останется». Никакого интереса в глазах у пацана не увидел: «Дед, как-нибудь потом. У меня уроков куча». Списал уже со счетов меня он. Не слышит, не видит. А ведь потом жалеть будет, да поздно. Надо жить здесь и сейчас.

Я в себе столько сил ощущаю, самому завидно! На жену по-новому взглянул, ласки хочу. А Маша… Маша вначале отпихивала, дураком обзывала, а потом пошло у нас дело на лад. Редко, но можем же! Смотрю на нее: зарумянилась, застиранный халат на красивый домашний костюм сменила, с подругами стала чаще встречаться. Я за нее очень рад. Да что там за нее – за нас обоих!

Уныние – большой грех. Особенно, когда ты ярко прожил большую часть своей жизни. Неужели не жалко оставшуюся пускать на произвол судьбы? Мне лично жалко! Я считаю, что нельзя сдаваться, нужно искать новые тропинки и смело идти по ним. На какой возраст ты сам себя чувствуешь, таким тебя и другие видят. Своим ровесникам я советую бороться за каждый день и наслаждаться им в полной мере. Здоровья всем и долгих лет насыщенной жизни!