В «Ёлках 3» Ургант и Светлаков снимались спустя рукава

Светлаков мчит по больничному коридору инвалидную коляску, в которой сидит Ургант и пронзительно кричит чайкой. Звук правдоподобный и душераздирающий — невозможно поверить, что его издает не птица, а Иван. Хотя они с Сергеем регулярно дурачатся на съемках ради собственного удовольствия и увеселения окружающих, крик нужен непосредственно для фильма. По сюжету это сигнал: услышав его, больные должны высыпать из своих палат и задержать санитаров, которые преследуют Женю с Борей, героев Светлакова и Урганта. А в коляске Борис едет, потому что санитары вкололи ему мощную дозу успокоительного и бежать из больницы на своих двоих он не может. По сценарию Светлаков должен был тащить товарища на себе, но режиссер решил, что Иван слишком высокий, и предложил более гуманное средство транспортировки. Оно настолько понравилось Сергею, что иногда и после команды «Стоп» актер продолжал шутя катать друга по коридору больницы.

Чрезвычайно занятые Иван и Сергей не часто видятся, и съемки фильма «Ёлки 3» стали для обоих подарком.

— Это для нас великое счастье, — сказал Светлаков. — Мы крайне редко встречаемся и скучаем друг по другу. Поэтому когда мы вдвоем, просто не затыкаемся­!

— Мы даже попросили поселить нас в один трейлер, — дополнил картину Иван.

— У нас по райдеру на двоих одна вилка и одна ложка, — добавил Сергей­.

Гримваген у друзей действительно был общий, а вот вкушающих пищу по очереди одной ложкой или вилкой их не видели. Так что, пожалуй, не стоит относиться к последней реплике Светлакова слишком серьезно.

— С ними вообще трудно быть серь­­езным, — жалуется режиссер Дмитрий Киселев. — Попробуй строго и убедительно призвать съемочную группу к порядку, когда хочется вместе со всеми валяться на полу, держась за живот от смеха! Я познакомился с ребятами во время работы над первой час­тью «Ёлок» — проект начал снимать Тимур Бекмамбетов, а потом передал его мне. Я впервые в жизни увидел Ваню с Сергеем прямо на площадке — причем в свой день рождения. Они об этом узнали и устроили в мою честь мини-«Прожекторперисхилтон», в котором я был гостем. Я так смеялся, что по щекам текли слезы. А в завершение они сделали мне подарок. Сказали: «Дарим тебе самолет, полный якутов!» Дело было в ангаре в Домодедово, где мы снимали эпизод, и у нас действительно стоял самолет и была массовка из нескольких десятков человек, изображавших якутов. Но Ургант со Светлаковым так себя ведут не только по праздникам. Они обожают в перерывах петь песни: придумывают на ходу абсолютно на любую тему и исполняют с таким видом, будто это известные народные хиты, а члены съемочной группы иногда подкидывают им темы для импровизаций. Но часть их шуток направлена на режиссера, то есть на меня: я постоян­но ношу специальные режиссерские наушники, а к одежде ребят прикреплены маленькие микрофоны, так что я всегда могу слышать, что они говорят. И они, конечно, об этом знают и пользуются этим. Однажды почему-то записали меня в венгерские режиссеры. Переговаривались между собой: «Как здорово, что нас снимает этот венгерский режиссер!» — «Да, прославился в Венгрии, а теперь может сделать себе имя и в России…» Почему возник венгерский режиссер, не знаю! На венгра я не похож и ничегошеньки у меня с этой страной не связано, но всем было смешно.

Главврача, который признал героев Урганта и Светлакова сумасшедшими, сыграла Татьяна Догилева, и эта роль стала вершиной ее «врачебной» карьеры­.

— Я играла медсестру в фильмах «Кто стучится в дверь ко мне…» и «Забытая мелодия для флейты», — рассказала актриса. — Потом я несколько раз играла врачей. Но главного — ни разу!

Психиатрическую лечебницу «изображала» обычная клиническая больница в центре Москвы. Ее Дмитрий Киселев облюбовал еще во время съемок первой части за красоту и фактурность — тогда там работали над эпизодом, как лыжник и сноубордист пришли проведать сбитую ими бабушку. Побег Бори с Женей снимали в техническом коридоре, так что больных никуда переселять не пришлось. Им оставалось только догадываться, что происходит этажом ниже.

А вот поклонникам Урганта и Светлакова дали шанс не просто понаблюдать за съемками Вани и Сережи, но и поучаствовать в них. За неделю до этого в Интернете объявили народный кастинг: мужчинам от 18 до 60 лет предложили записать видео, где они изображают истерический смех, ужас, злость, умиление и бешенство, причем одна эмоция должна была перетекать в другую. За cемь дней больше 300 кандидатов выложили свои записи в открытом доступе, и из тех, кто набрал больше всего голосов пользователей, режиссер выбрал 14 человек.

— Все они молодцы, — похвалил их Киселев. — Каждый придумал себе роль, а потом с большой самоотдачей изображал помешательство. Ребята сни­­мались в сложных сценах, где, кроме них, пациентов изображали еще 40 участников массовки, и важно было действовать слаженно, организованно. Они очень старались, и результат получился замечательный.

«Народные» актеры удостоились пох­вал и самих Вани с Сережей, которые подписали для ребят диски преды­дущих частей фильма и сделали совместные снимки на память.