«Покровские ворота»: фильм, который забраковал Михалков

Иду в Мосэстраду, как на Голгофу!

Фильм снимали 30 лет назад, в 1980-1981 годах, но в пьесу знаменитого драматурга Леонида Зорина «Покровские ворота» Михаил Козаков влюбился намного раньше. Когда в 1974 году Козаков поставил по ней свой первый спектакль в Театре на Малой Бронной, роль Костика сыграл Рубен Симонов. Такой оглушительной популярности, как у зоринской «Царской охоты», у этой постановки не было, однако спектакль вполне успешно шел семь сезонов — до тех пор, пока Козаков не ушел из театра. Режиссер наивно считал, что его идея снять фильм по пьесе «Покровские ворота» будет встречена горячим одобрением руководства Госкино. Ведь в конце 1970-х книги, спектакли, песни и фильмы о Москве и москвичах были чрезвычайно востребованы.

На «Мосфильме» сценарий и кандидатуру режиссера в целом одобрили. Но режиссер Георгий Данелия по-дружески и действительно из лучших побуждений сказал Козакову: «По-моему, сценарий неудачный… Не боишься провала?» Послушавшись друга, Козаков в свою очередь уговорил Зорина отказаться от «Мосфильма», подкорректировать сценарий и вместо полнометражного кино сделать двухсерийный телевизионный фильм…

Руководитель заказного отдела телевидения Борис Хессин посчитал «Покровские ворота» не крайне нужным произведением о Москве и москвичах, а сомнительной комедией, да еще с несвоевременной ностальгией по хрущевской оттепели. Но сам же посоветовал, как протащить это кино, полное «лишних» оттенков и настроений. Требовалось всего ничего: чтобы Козаков оказал услугу и согласился сыграть Дзержинского в фильме Марка Орлова «Синдикат-2». Снявшись, Михаил Козаков снова пришел к Хессину поговорить о запуске в производство «Покровских ворот». И услышал: «Миша, у нас снимаются еще два фильма с Дзержинским. Мы же не можем допустить, чтобы одновременно вышли ленты с разными Феликсами Эдмундовичами!» Козаков сыграл председателя ЧК еще и в «Государственной границе», и в многосерийном фильме «20-е декабря», но разрешения снимать «Покровские ворота» снова не получил. «Признаюсь честно, шансы выпустить «Покровские ворота» минимальны, — разводил руками Хессин. — Разве что на это даст добро председатель Гостелерадио Лапин».

Эти слова Козаков воспринял как сигнал к действию и написал письмо заместителю Лапина, в котором поставил вопрос ребром: почему ему доверяют воплощать на экране образ одного из вождей революции, но не позволяют снимать комедию о Москве и москвичах? Но письмо так и осталось гласом вопиющего в пустыне… И Козаков кинулся с мольбой о помощи к актрисе Софье Пилявской, которую планировал сделать тетушкой Костика. Он уговорил ее попробовать прорваться на прием к Лапину: тот тепло относился к «старой гвардии» МХАТа. Минимальный шанс, что Лапин пойдет навстречу ученице великого Станиславского, а не какому-то там режиссеру Козакову, оставался. И Пилявская смогла уговорить высокое начальство!

Снимали «Покровские ворота» вовсе не в районе Покровских ворот, а главным образом на Чистопрудном бульваре. Дом, где по сценарию жили герои, находится неподалеку от станции метро «Кропоткинская», в Нащокинском переулке. Гипсового пионера с мячом в дворике возле этого особняка изначально не было — его для съемок тихо умыкнули с улицы Песчаной, что рядом с метро «Сокол», прямо из двора художника-постановщика картины Людмилы Кусаковой. В том районе типовые советские гипсовые скульптуры в каждом дворе были в ассортименте. Без спросу под покровом темноты пионера подняли краном, погрузили и увезли… и никто ничего не заметил. Самое смешное, что и во дворе, куда его поставили, появление «обновки» никого не удивило.

Константин — значит «постоянный»

19-летний Олег Меньшиков снимался в «Покровских воротах», пребывая в уверенности, что прототип Костика — это Михаил Козаков в молодости. Ведь режиссер в спектакле сам играл зрелого Константина Ромина, вспоминающего молодость и печально наблюдающего за разрушением старой Москвы. А в реальности герой «Покровских ворот» был списан с другого человека, благодаря которому студента Щепкинского училища Меньшикова и взяли на главную роль.

Леонид Зорин называет свою пьесу «Покровские ворота» автобиографической и уверяет, что ее герой Костик похож на него в молодости. Зорин в 1948 году приехал из Баку в Москву учиться в институте и жил в коммуналке с соседями, так и просившимися на страницы если не пьесы, то повести или хотя бы юмористического рассказа. Например, была необычная семья из женщины и двух ее мужей — бывшего и нынешнего (прообразы Маргариты Павловны, Льва Евгеньевича и Саввы Игнатьевича), был поддающий «служитель муз» (прообраз Велюрова). Только доброй тетушки-аристократки (Алисы Витальевны) у Зорина не было: проходную комнату Зорину сдавала хозяйка квартиры. Время действия драматург сдвинул на десяток лет вперед да место из соображений конспирации перенес с Петровского бульвара к Покровским воротам, чтобы не обидеть обитателей веселой коммуналки.

А еще Костик Ромин учился на историческом факультете, а Зорин в Литинституте. Но когда Костик окончил истфак, то тоже стал писателем. Это точно известно из других книг Зорина. Ведь Константин был его любимым героем: Леонид Генрихович потом описал Ромина в зрелом возрасте, а в повести 1997 года «Тень слова» еще и похоронил. Зорину так не хватало любимого персонажа, что он вернулся к теме его смерти в повести «Господин Друг», а потом написал еще несколько рассказов о его юности. Именно поэтому за подбором актера на роль Костика Зорин следил с особым трепетом… И за выбором актрисы на роль его любимой девушки Риты тоже. В итоге получилось так, что Рита в исполнении Валентины Воилковой оказалась очень похожа на покойную первую жену Зорина. На премьеру «Покровских ворот» пришли все ее подруги, они смотрели комедию и рыдали…

По сценариям Зорина снимали фильмы Александр Алов и Владимир Наумов, по пьесам ставили спектакли Георгий Товстоногов и Олег Ефремов, и писатель старался не вмешиваться в их работу. Но не в случае с «Покровскими воротами». Леонид Генрихович забраковал два десятка приходивших на пробы потенциальных Костиков. Михаил Козаков считал, что с ролью замечательно справится талантливый актер ТЮЗа Николай Денисов, но Зорин уговаривал: «Не упорствуй, поищи еще!» Козаков послушно искал, но текст Костика он с оператором Николаем Немоляевым уже ненавидел — столько раз его приходилось слышать на пробах от разных кандидатов. Режиссер Сергей Соловьев, с которым Козаков как-то поделился своей печалью, с ходу объяснил суть проблемы. «Тебе нужен шпаликовский мальчик, — заявил Соловьев. — А теперь такие не рождаются!» Соловьев имел в виду то, что в 1980 году невозможно найти парня, похожего на героя фильма «Я шагаю по Москве», снятого по сценарию Геннадия Шпаликова. Однако жене Козакова Регине посчастливилось увидеть представителя этого, казалось бы, исчезнувшего вида — по телевизору, в фильме «Жду и надеюсь» про белорусских партизан. Одного из героев, Шурку, там играл студент Щепкинского училища Олег Меньшиков.

Меньшиков пробовался вместе с Таней Догилевой, которая за несколько лет до этой истории училась у Козакова в ГИТИСе. Догилева в тот период жизни бесконечно ходила на пробы и всегда получала унизительные отказы. И вдруг Козаков пообещал ей не пробы, а сразу роль! Дело в том, что Светку, наяду Велюрова, должна была сыграть одна очень известная актриса — но она отказалась. Вот Козаков и вспомнил о своей бывшей студентке. Не успела Таня привыкнуть к мысли, что роль у нее в кармане, как ее попросили приехать… на пробы! А у нее уже от одного слова «пробы» начинали трястись руки. Никакие уверения, что она нужна лишь для того, чтобы подыграть нескольким Костикам, ее не переубедили. Просмотр был назначен на семь утра, ночь накануне девушка провела бурно, поэтому смотрела на мир без оптимизма. Она раз за разом играла сцену, в которой Светка приходит к Велюрову, звонит в дверь, а открывает ей Костик. Очередной соискатель по фамилии Меньшиков не произвел на нее впечатления. Зато оператор Немоляев за камерой рухнул от смеха, когда Меньшиков, открыв дверь, сказал: «О!» В это мгновение стало ясно, что Костик наконец нашелся…

Главная роль для любого юного неизвестного актера — громадная удача, но Меньшиков в этот момент оказался нарасхват: он должен был сниматься у маститого режиссера Юлия Райзмана. И 19-летний пацан отказал лауреату Ленинской и Государственных премий! Обидевшись, Райзман пошел к директору «Мосфильма» и попросил, чтобы Меньшикову на какое-то время запретили сниматься на киностудии: было в те годы такое страшное для актера наказание. Но в случае с везунчиком Меньшиковым все обошлось…

Артистка Коренева, фря, поставила мне клизму

Козаков не любил устраивать большие кастинги, но на сей раз все было иначе. Маргариту Павловну могла сыграть Наталья Гундарева, Хоботова — Андрей Миронов, а Савву Игнатьевича — Никита Михалков. Справедливости ради надо заметить, что не Козаков отказался от Никиты Михалкова, а Михалков не захотел сниматься: его не устроил сценарий. В своей нелюбви он оказался последователен. Когда комедия вышла, он сказал ее режиссеру: «Знаешь, мне не понравился сценарий — не понравился и фильм…» Но в остальных случаях сделать выбор в пользу неизвестных тогда Инны Ульяновой, Анатолия Равиковича и Виктора Борцова решил сам Козаков. Если не считать Наталью Крачковскую и Евгения Моргунова (супруги Соевы), из всего состава самым популярным был Леонид Броневой (Аркадий Варламович Велюров).

Каково же было удивление режиссера, когда за автографами на съемках сцены похищения Хоботова из больницы врачи и медсестры выстроились не только к Броневому, но и… к исполнителю роли неутомимого мотоциклиста Савранского Леониду Машкову! Но не потому, что этот профессиональный мотогонщик и исполнитель трюков периодически снимался в кино, — да, он лихо закладывал виражи, но лица при этом видно не было. Разгадка была проста: в Первом физкультурном диспансере на улице Чкалова, где шли съемки, Машков годом ранее восстанавливался после операции на мениске.

Мотогонщик очень жалел, что из-за хронометража в фильм не вошел его полет над Москвой, длившийся несколько минут. Способ, которым его сняли, в нынешние времена кажется невероятно простым и умилительным. Напротив экрана длиной в десять метров на стол ставили мотоцикл. Сидевший на нем Машков заводил мотор — заднее колесо крутилось само, а переднее вращал сотрудник съемочной группы. Мотоцикл стоял на месте, а на экран проецировались кинокадры Москвы.

Об актерских импровизациях на этих съемках и речи не было: опытный актер, поставивший спектакль «Покровские ворота», до нюансов знал, с какой интонацией должен говорить и какие движения должен делать каждый герой. Можно сказать, он сыграл каждого персонажа лично! Актриса Елена Коренева (медсестра Людочка) и не возражала против того, чтобы за нее думали, как говорить и когда поворачиваться. Все ее мысли были тогда заняты исключительно романом с приехавшим в Москву американским филологом Кевином Моссом… Когда снимали сцену, где герои катаются на коньках, настоящего снега не было — героев и каток посыпали искусственным. После съемок Коренева, как обычно, помчалась к своему американскому возлюбленному. Он был совершенно очарован: русская зима, русская актриса в шубе, запорошенной снегом, — какой национальный колорит… А потом пригляделся: а снег-то на шубе у возлюбленной искусственный!

Этот роман абсолютно не мешал самим съемкам, зато сыграл драматическую роль в судьбе уже готовой картины. Когда ленту смонтировали, Коренева вышла за Кевина Мосса замуж и уехала в Америку. Естественно, ни о каком выходе в эфир картины, где сыграла изменница Родины, не было и речи. Козаков, друживший с поэтом Давидом Самойловым, жаловался ему в стихах:

Я целый год потел зазря –

Артистка Коренева, фря,

Поставила мне клизму.

Американец и славист,

Чей предок, видно, был расист,

Заводит с ней романчик.

К замужеству привел роман,

И едет фря за океан –

За Тихий океанчик.

Я две работы сделал, друг,

Она сыграла роли в двух,

Заглавнейшие роли!

На выезд подала она –

И в ..опе два моих кина.

Но фильм пролежал на полке только год. Как ни странно, спас положение генсек ЦК КПСС Юрий Андропов. Он сказал, что стране нужны комедии, а из готовых новых на тот момент была только комедия Козакова. Так от безысходности начальство и открыло «Покровские ворота».

Крылатые фразы

— Аркадий Варламович, а не хлопнуть ли нам по рюмашке?

— Заметьте, не я это предложил!

Хоботов, я все оценила.